5.21 Письмо Валерия Абрамкина

Катюша! В своей телеграмме ты упоминаешь о том, как "трудно писать в пустоту". Хотя я и получал от вас письма в мае, июне и даже в июле (от папы), мое положение не легче. "Минуты нашего молчания укорачивают годы жизни любящим нас…" – так, кажется, у Сент-Экзюпери. Не легче мне и потому, что в образовавшейся "пустоте" есть частично и моя вина.

Не знаю, ушла ли моя записка, которую я в виде исключения (вне лимита) просил отправить в июле. На всякий случай повторюсь. Я просил передать всем заинтересованным в моей судьбе людям не предпринимать шагов, противоречащей моей позиции, "изложенной" официально в 1983 году (отказ от "деятельности" и "самиздата", и "тамиздата") и не выводить все происходящее со мной за рамки частного случая, а также советовал тебе отключиться от всех дел, связанных с жалобами на здешнюю администрацию. Хотя нельзя сказать, что обстоятельства с тех пор улучшились в лучшую сторону, все эти просьбы я подтверждаю. Более того, сейчас они мне кажутся еще необходимее, в связи с вопросом, который я вынужден перед тобой поставить.

Это довольно-таки страшноватый вопрос об эмиграции. Тебе известно мое отношение к выезду, я по-прежнему считаю потерю Родины – духовной петлей, слабостью и т.д. и т.п. Но сил доказывать, что я не "верблюд" у меня не осталось. Увязать и дальше в "диалоге", приобретшем схоластический характер, считаю бессмысленным. Видно, и я виноват в том, что так все складывается, в ошибках и непоследовательностях, но, видит Бог, на большее не способен.

При решении этого вопроса прошу тебя тщательно взвесить все свои внутренние и внешние обстоятельства и на них прежде всего ориентироваться, не рассматривая мою просьбу как однозначную. Не тороплю тебя, хотя со временем, как ты понимаешь, туговато. В случае получения от тебя положительного ответа, я направлю соответствующий документ в Президиум Верховного Совета СССР, указав в нем, что просьба моя не носит политического характера и не связана с отказом от принятых на себя ранее обязательств.

Если достанет сил, можешь аналогичное заявление составить и от себя. Понятно, что при малейшей возможности остаться здесь, жить и работать в соответствии с принятыми на себя обязательствами; вопрос об отказе от гражданства и выезде из СССР, сам собой снимается.

Если все будет нормально, и я выйду из ПКТ 21 августа, в конце августа напишу подробное письмо (в ПКТ разрешено одно письмо в два месяца). Это главное. Об остальном писать сейчас смысла не имеет. Упомяну лишь, что в состоянии моем с марта месяца особых перемен не произошло (здоровье). 14 сентября мне положена бандероль. Прошу положить ручки (столько же и примерно таких же, что и в прошлый раз), фломастеры, две пары носков (простых), два носовых платка, …немного сухих кондитерских изделий (печенье, конфеты) и немного табаку. Еще курительной бумаги.

Извини за неразборчивый почерк, невнятности и пр. Успокой, как можешь, моих стариков. Потом напишу подробное письмо, и "пишите мне, пожалуйста, пишите". Несмотря на пустоту. Крепко целую. Твой Валерий. 26.07.85.

P.S. Я уже писал в марте, что сюда в надежде на свидание приезжать не стоит. Родители мои пишут, что добиваются и т.д. Я считаю это бессмысленным – это моя точка зрения.

В ответ Катя послала телеграмму с согласием на выезд и принятие со своей стороны обязательств, аналогичных принятых Валерием.