45.По поводу статьи "Видения Анри Барбюса",1972

Ясность – в самом хорошем смысле присуща этой статье. Ратуя за прекрасную форму, автор не пожалел сил и времени, чтобы отточить выражения собственного творения. Я мог бы еще долго распространяться о достоинствах статьи, не скрывая даже легкой зависти, но не в этом дело.

Поднимаются большие и давние вопросы, которые, наверное, беспокоили многих и решались ими по-разному. Наверное, в связи с этим статья, где эти вопросы решаются ясно и однозначно, придя в противоречие с привычными решениями тех же вопросов, может вызвать раздражение.

Нечто подобное испытал и я, поэтому попытаюсь разобраться в своих сомнениях. Как я понял статью… В 1934 г. Анри Барбюс написал книгу о Сталине в хвалебном духе. И это несомненное грехопадение французского литератора объясняется в статье его предрасположенностью к отвлеченным идеям в сочетании с "повышенной чувствительностью к человеческим страданиям", тиранией разума публициста над чувствами художника, его стремлением изменить мир, а не воспевать его. Любовь к отвлеченной идее переделки мира – есть главная сатанинская первопричина преступлений интеллигенции (и особенно левой, западной) против искусства, человечества, жизни.

Все это кажется неопровержимым. Понимание связи между фанатическим стремлением к осуществлению отвлеченных идеалов и концлагерями – выстрадано новейшей историей. И все же я лично останавливаюсь перед окончательными выводами: анафеме Разума публициста, состраданию к человечеству, любым идеалам (все идеалы отвлеченны). Не осудим ли мы вместе с этими опасными вещами и Человека вообще. Не выбросим ли мы слишком многое?

Осудим ли мы Дон-Кихота? Пророков и страдальцев? Вообще всех, кто имеет убеждения и стремится к их осуществлению в жизни?

Я не могу все это осудить бесповоротно, хотя и понимаю, что зачастую именно благородство, идеалы, стремление переделать мир очень часто приводят людей и раньше, и сейчас – к фанатизму, революционаризму, маоизму и пр. и пр. Я не могу решить эти вопросы, и данная статья, конечно, в этом мне не помогла.

Трудно согласиться также и с абсолютно черной оценкой самого Барбюса. Я читал его три вещи: "Огонь", "Ясность", "Сталин". Две последние в статье осуждаются, на мой взгляд, справедливо, но это не касается первой вещи.

Известный писатель, эстет и аристократ, добровольно отправляется на фронт – для защиты Франции и, конечно, во исполнение своих убеждений, своего морального долга перед людьми. Это было дон-кихотство чистой воды. Думаю, что это было подвигом и что это было прекрасно. Потому что в тот момент убеждения Барбюса не были отвлеченной идеей. Они вызвали его реальное дело.

В этом же убеждает и его эволюция в окопах. Для фанатика, отвлеченного идеей, не свойственно менять действительность, скорее наоборот, он будет с маниакальным упорством ее изменять и подгонять – хотя бы в собственном воображении. У Барбюса же реальные страдания вызвали катастрофу, переворот в убеждениях. И это тоже прекрасно. Плохо, что Барбюс не удержался на этой высоте, найдя себе новую систему неизменных и крайних воззрений, которым он, к сожалению, не "изменял" до конца жизни. Но в момент создания "Огня" он был все же другим. Вся эта книга – изображение, даже скорее документальное описание конкретных страданий конкретных людей. Это дневник взвода, документ, претендующий не на "искусство", а только на правду, действенную правду, которая могла бы быть понятна всем и подвигнуть всех на действия во имя прекращения бойни.

Конечно, в романе-дневнике еще остались эстетские выражения типа "мертвого растения с золотым цветком", но это лишь атавизм от старого Барбюса, лишь привычная форма выражения. Его сердце было переполнено гневом и состраданием, и единственным желанием было выразить не красоту войны – будь она проклята! – а ее ужас и грязь. И он сумел это сделать. Крикнул сильно, от души, и потому – талантливо. Я убежден: "Огонь" – талантливая книга. Иначе она не стала бы такой известной и не смогла бы оказать такое огромное влияние на массу людей. Не стоит спорить с фактами ради прямолинейного доказательства тезиса: как только Барбюс влез в политику и отошел от чистого искусства эстетских стихов, так он перестал быть писателем. Ничего подобного, Барбюс имеет только одну настоящую книгу, и она называется "Огонь". Он – автор одной книги, все остальное у него или слабо, или относится к публицистике, политике и пр. Он просто не родился большим писателем, и лишь дон-кихотство 14 г. позволило ему написать одну большую книгу, на переломе своей идеологии.

Правда и то, что и в "Огне" есть слабые места, которые связаны больше всего с ростом его новой жесткой и "ясной" концепции взглядов. И, конечно, капрал Вертен – чистая схема, чужеродный символ в живой картине окопной жизни.

Другой бросающийся в глаза недостаток книги – позиция автора со стороны. Это чувствуется. Барбюс – пришелец в окопы из светского общества, и хоть внешне он слился с солдатами и равен им, внутри остается прежним и четко отделяет себя от остальных, бытописать которых старается как можно точнее. Само сострадание его – сродни сострадания барина к мужику, сострадание не лицемерное, а искреннее, жертвенное, и именно в этой жертвенности – аристократическое. Это явление аристократического сострадания с его переходом в крайнюю революционность народовольцев и большевиков – так знакомо и объяснимо. Ведь барин – всегда учил людей, как детей. Добрый барин – это не сказка, это реальное дополнение барина злого. Только раньше добрый барин становился Дон-Кихотом, а в ХХ веке он становится революционером, чтобы согласно своим идеалам устроить судьбы миллионов Санчо Панс.

У Барбюса, когда он ползал вместе со всеми по грязи в окопах, есть только признаки этого барского идеализма, но в будущем они действительно привели его к "Сталину". Но стоит ли из-за этого факта осуждать идеалы вообще, сострадание и стремление их уменьшить? – Ради красот войны, болезней и концлагерей? И вообще действие?

Другая тема мне еще менее понятна. Что существует чистое искусство, т.е. искусство, свободное от тенденциозности, от действия, и вообще от содержания, в котором важна только прекрасная форма – мне понятно. Существует непрограммная музыка, древнеисландские скальды, орнамент, декоративное искусство (которое, между прочим, именуется прикладным – т.е., как и всякое искусство, связано с материальным миром).

Однако почему же из этого должен следовать вывод, что не может существовать другого, не чистого, а, скажем, публицистического, тенденциозного искусства, с содержанием и даже идеями? Разве Достоевский не был заинтересован, и, следовательно, тенденциозен?

Вообще я трактую слово "искусство" – расширительно, как высшую степень мастерства ("искусный мастер"), хотя и знаю, что под этим понимается только "изобразительное искусство", и тогда придется согласиться с автором статьи. Действительно, чрезмерная тенденциозность и увлечение "отвлеченными" идеями может сильно помешать глубине и верности изображения. Жизнь сложна до бесконечности, не влезает ни в одну схему, и чтобы иметь возможность ее отображать, надо быть максимально освобожденным от любых схем и догм.

После предварительной защиты диссертации с похвальными отзывами защиты в Учёном совете ЦЭМИ не случилось, т.к. Вите было отказано в Характеристике. Причиной отказа был прошедший в том же мае суд над ним за отказ давать показания по делу Якира-Красина, приговоривший его к полугоду исправительных работ по месту службы, и его отказ стать секретным сотрудником КГБ. Так ещё раз Вите было отказано в праве войти в официальную науку.

Не могу не привести случайно сохранившейся у нас Характеристики, для аттестации в феврале 1972г.