| предыдущая | оглавление | следующая |
Ниже мы продолжаем начатое в выпуске 1 обсуждение статьи К.Б. "Я обвиняю интеллигентов – служащих и потребителей в противостоянии экономическим свободам и прогрессу Родины", публикуя поступившие за протекшее время отклики. Двое авторов продолжают полемику, начатую ими в первом выпуске (эти работы помещены в конце раздела). Надеемся, что и в будущем нам удастся продолжить и углубить эту дискуссию. Приглашаем к анализу и обобщению представленных в ней точек зрения.
Учитывая критические замечания к порядку ведения дискуссии, комментарии составителя сведены к минимуму.
Л.Раздраженов "О заблуждениях Буржуадемова и теневой экономике"
Эта статья написана о "черном рынке" (обыкновенных спекулянтах) и теневой экономике. Ее цель – разъяснить К.Буржуадемову его главное и основное заблуждение – что "экономически свободный человек" несет России перерождение, которое по его мысли необходимо. Автор – человек, который на протяжении последних 18 лет живет отнюдь не на одну зарплату и при этом не работает 812 каждый день у станка или в офисе. Автор полагает, что ему знакомы некоторые механизмы дополнительного изъятия денежных знаков, как из государственной казны, так и из бумажников ее граждан. По этому поводу будет также выказан ряд соображений.
1. Прежде всего, о позиции автора: я категорически не согласен с Буржуадемовым в его определении "экономически свободного человека". Б. гребет в одну кучу спекулянтов, фарцовщиков, шабашников и хозяев частных подпольных фирм. И поскольку каждый из них не сидит на рабском государственном окладе – он экономически свободен. Так ли это?
Действительно ли Россия, целиком спекулирующая сапогами на платформе и книгами Булгакова, трансформируется в Соединенные Штаты только потому, что спекулянт не отрабатывает государственный оброк за нищенскую подачку?
О том, что спекулянт не создает новых ценностей, а подпольщик, шьющий сумки, - создает, - это Буржуадемову уже отвечали все. Но это только штрих, хотя и сильно бросающийся в глаза. Главное здесь в том, что спекулянт всецело зависит от производства государством того или иного вида товара или его импорта. И вот этого упорно не понимает Б., не понимает того, что спекулянт не экономически свободный человек, а паразит на всех нас и его отличие от члена Политбюро – в степени паразитирования и в степени риска ответственности за свое паразитирование. Не случайно весь этот сброд, которому сейчас предоставлена возможность эмигрировать – на Западе подыхает, так как истинные блага создавать не умеет, а для обмена долларов на фунты там существуют банки. Итак, львиная доля тех, кто по мнению Б. экономически свободны – в действительности самые экономические рабы, если, конечно, фарц их единственный источник существования. Именно эта орава искусственно создает дефицит там, где его нет и в помине, именно им, неприспособленным к любому труду – умственному или физическому, страшен любой прогресс в технологии, науке и технике. Их удел – тормозить, а не двигать вперед Россию. Ну да ладно, это так сказать, мои эмоции. А вот непонимание Буржуадемовым того, что продавец, припрятывающий партию товара с тем, чтобы, вздув на него цену, выгодно перепродать, тормозит товарно-денежный оборот, чем наносит чудовищный ущерб – нет, не государственной казне, а прогрессу – непонимание этого вполне квалифицирует Буржуадемова-экономиста. И его пример со спекулянтом, якобы увеличивающим отдачу в казну через загул в ресторане, и тем самым увеличивающим совокупный общественный продукт – смехотворен.
2. Промежуточным звеном между спекулянтом и теневым экономистом является человек за прилавком вполне легального рынка. Вот здесь все сложно. С одной стороны – спекуляции нет (отбросим тех, кто перепродает в Туле купленные в московских магазинах помидоры) – крестьянин продает любовно возделанные на приусадебном участке клубнику, капусту, горох… ох. Цена – в 5-10 раз выше магазинной. Но в магазине – пусто или гниль, или километровая очередь. Спекуляции, конечно, нет – за собственный труд беру сколько захочу. И вы посмотрите – товар какой! И поторговаться можно. Прямой путь к экономическому изобилию. Умеет русский крестьянин работать все-таки. А магазины пусты. А наполнять их – прямая задача того же крестьянина. Но он не хочет работать в колхозе (дармхозе – изумительное открытие Зиновьева) за нищенские трудодни. Там результат его труда будет присвоен другими в полном соответствии с 60-летней политикой продразверстки (правда, раз в 10 лет на очередном пленуме ЦК ее торжественно переименовывают). Но только ли в этом причина стерильно-пустых магазинных полок? Иными словами, только ли большевики виноваты в том, что трансформируя слово "мое" в "наше" они добились перехода понятия "наше" в "ничье". Еще недавно я сам был готов подписаться под этим, что, мол, да, только большевики повинны с их ЧОН, продотрядами, двадцатипятитысячниками, кукурузой и, конечно, уполномоченными ОГПУ и т.п. В подтверждение вытягивал левую руку и говорил – вот магазин, а правую – вот Центральный рынок. Как вдруг мой близкий друг И. спокойно сказал: неужели ты не видишь разницы между приусадебным участком и фермерским хозяйством. Ведь твой (в смысле – мой) крестьянин на рынках Москвы кормит кучку иностранцев, писателей с метро "Аэропорт", фарцу да больных (для которых ничего не жалко). Город, а тем более государство, эти люди накормить не в состоянии, так как не умеют сочетать интенсивность работы с ее качеством, не умеют организовать труд наемных сезонных рабочих. Итак, стало быть, крестьянин с рынка не накормит всю страну досыта в условиях предоставленной ему полной экономической свободы, ибо он способен создавать единичную (для элитного), а не массовую (для всеобщего потребления) продукцию. И его помидор или клубника выгодно смотрятся только на фоне вываленной в магазине дармхозовской гнили, но никак не лучше обычной западной массовой продукции. Тем не менее, ставить знак равенства между крестьянином и спекулянтом, конечно же, нельзя. Но в "спасители отечества" зачислять – тем более.
3. Наконец, подпольные производители товаров. Здесь позиция Буржуадемова кажется неуязвимой – вот они – предтечи капитализма в России. Это они проведут молочные каналы с кисельными берегами и возведут на них бисквитные шлюзы и кремовые плотины. Подходи, хлебай и закусывай. А для этого надо уважать этих героических подпольщиков и всем пытаться стать такими, как они. Так ли это?
Попытаюсь вкратце дать схему (упрощенно) подпольного производства какого-либо продукта. Под прикрытием колхоза начинает действовать цех по производству некоей дефицитной продукции. Сырьем, как правило, является либо напрямик вывозимый с завода полуфабрикат (за прямую расплату с дирекцией завода), или тот же полуфабрикат, получаемый по наряду (за взятку, конечно, министерскому или иному чиновнику) по государственной оптовой цене. Далее этот полуфабрикат перерабатывается в готовую продукцию и реализуется через торговую сеть. Прибыль поступает на счет колхоза. Процент на зарплату колеблется от 10 до 25% от стоимости реализации. Поскольку объем зарплаты достаточно велик, а оформлять месячную зарплату выше, скажем, 300 руб. на человека невозможно, к делу привлекаются "мертвые души" – спекулянты, фарцовщики, проститутки. Они получают крышу над головой (все в СССР должны работать), раз в месяц получают зарплату и отдают ее "шефу". Таков очень в общих чертах механизм извлечения прибылей. Я не буду перечислять статей УК, которые при этом переступаются. Я хочу объяснить, почему эти люди не есть предтечи капитализма в России (буду называть их в дальнейшем параэкономистами). Во-первых, потому что прибыли (часто очень высокие), извлекаемые параэкономистом, основаны на подпольности его деятельности – точнее на том, что сырье он приобретает по ценам, весьма низким – то ли это оптовая цена промышленности, то ли весьма незначительная плата за похищенный товар. Здесь образуются первые "ножницы".
Во вторых, потому что параэкономист, держа у себя трудовые книжки "мертвых душ" и забирая их зарплату, казалось бы, противостоит социалистическому предприятию, на котором десятки и сотни людей, ничего не делая, получают зарплату. Фактически же – и те и другие - "мертвяки". Одни за официальную гос.зарплату, другие отдают ее параэкономисту и занимаются преступным бизнесом. Сущность же у обеих групп одна – паразитирование. Имея "мертвяков", параэкономист поддерживает режим, легализируя своих "мертвяков" в обществе. Отныне они формально считаются слесарями, монтажниками, машинистками и др.
Что же получается, если, допустим, легализировать в условиях Союза деятельность параэкономиста? Сможет ли он извлекать свою прибыль так же легко и успешно, как в условиях подполья? Конечно же, нет. И вот почему. Сырье он может теперь получать легально в неограниченном количестве, "мертвяки" больше не нужны, в зарплате реально работающим действительно ограничений нет, сеть реализации – своя собственная. В этом ведь, заметьте, суть экономической реформы Косыгина, а ведь она с треском провалилась и вспоминать о ней не принято, как о досадном недоразумении, которыми так богата история последнего шестидесятилетия. Почему провалилась реформа – разговор отдельный, а вот почему параэкономисту придется пойти с сумой – скажу сейчас.
Потому что легально получать сырье он отныне будет по розничной магазинной цене, а не по дешевке, как в былые подпольные времена. И это будет первый удар по прибылям, самый существенный, второй – возросшая плата за помещение, топливо, электроэнергию, третий – обложение налогами, от которых освобожден колхоз, четвертый – недовольство, а затем и забастовка работающих у него людей. Они ведь сейчас работают в пять раз производительней, чем на госпредприятиях, а параэкономист платит им не 1000, a 400-600 руб. в месяц. В подполье это их устраивает – больше они нигде не получат. А в легальности – будут бастовать и требовать прибавки. Вот и растаяла наша сверхприбыль. Правда, и в этой ситуации наш параэкономист будет класть в карман больше, чем рядовой труженик, но ненамного. Потому что прибыль-то вся, оказывается, была от подпольности, от преступных методов производства, ведомого не с целью насыщения рынка и удовлетворения потребностей населения, а ловкого использования бездны провалов большевистского горе-хозяйствования. И потому-то все эти люда в эмиграции, где все пути для легального бизнеса открыты перед человеком, не создают своих мастерских, фирм, концернов, а влачат жалкое существование, а многие с плачем просятся назад, в Союз, где можно так вольготно паразитировать на дефиците сумок и светильников. Что касается личных качеств этих людей, то в большинстве своем – это серые заурядные личности, не обладающие ни инженерными, ни научными знаниями. Гэлбрейта или Самуэльсона и подавно не знают. Короче – это мафия. И методы хозяйствования – мафиозные. Социализм – единственный мир, где они могут существовать. И стоят они за него в одной когорте с ЦК и ЧК. Спасители России… Один мой друг, прочитав статью К.Буржуадемова, сказал: История России показала, что происходит, когда к власти приходят вчерашние подпольщики…
Резюмируя третий раздел: параэкономисты – это маленькая мафия в одной единой большой, какой мне видится народное хозяйство СССР. С почтением и любовью маленькие "отцы семейств" взирают на большого и мудрого Крестного Отца и молят Бога о продлении Его (а следовательно) и своих дней.
После вышеизложенного отвечаю Буржуадемову на устный вопрос: Вижу ли я спасение России в капитализме (без уточнения термина) или же вообще в чем-то?
Отвечаю: у России уже была возможность капиталистического пути развития. Она от неё отказалась. Не большевики свернули ее с этого пути, а сама она, Россия. Русский народ добился того, чего хотел. Уничтожив, изгнав, растоптав лучшие умы, он построил себе социальный строй, при котором осуществлен главный жизненный девиз России - "минимум потребностей при минимуме отдачи". Современная капиталистическая модель не спасет развращенный бездельем и ленью русский народ. Спасения Российской империи я не вижу. Конец же будет еще более бесславным, чем Рима и Византии. Их историю мы изучаем с жадностью и академическим интересом. Нашу же историю потомки будут изучать с отвращением, как мы сейчас смотрим "Кубанских казаков" или читаем "Журбиных" Кочетова.
Комментарий К.Б.
К сожалению, содержание доводов Л.Р. для меня не ново и потому малоинтересно. Странно, что он не заметил их обсуждения в выпуске 1 нашего сборника. Я могу только коротко повторить, что:
спекулянты создают экономические ценности, поднимая цену товара до уровня равновесной, рыночной цены, уничтожая дефицит;
создавать дефицит можно только уничтожая товары или мешая их производству, в чем спекулянты не повинны;
сегодняшний частник слаб и нелегален не потому, что он такой по своей природе, а потому что его запрещают и подавляют;
если сегодня частными предпринимателями могут стать только люди, способные преступить современное законодательство (преступное с точки зрения экономического блага народа), т.е. "преступники", то это совсем не значит, что все они хотят сохранения этих законов, что все они хотят быть преступниками, что нет людей, желающих делать частное дело и быть одновременно уважаемыми и признанными членами общества, и т.д. и т.п.
Статья Л.Раздраженова интересная не своими доводами, а обликом автора и его откровенностью. Автор ее близко знаком с "леваками" и, возможно, сам принадлежит к их числу (деньги зарабатывает не только "на службе"), но отравленный интеллигентным (зиновьевским) скепсисом и высокомерием презирает их деятельность и нашу службу – тоже. А заодно – и всю страну, что оказывается вполне логичным. Но я думаю, мои оппоненты не обрадуются этому союзничеству. Ведь так явственно он показал, как презрение к спекуляции и частной деятельности влечет за собой брюзжащий скепсис, неверие в страну и отрицание всех возможностей ее развития. При очевидной необоснованности.
| предыдущая | оглавление | следующая |
