4.8.1.Комментарий Л.Ткаченко [1981г].

Очевидно, что Пётр Маркович был знаком с приложением к моему ответу на письмо Софьи Васильевны, потому что обсуждает он не напечатанный «Русской мыслью» незаконный текст заявления от 24.10.1980г, а Заявление для западных читателей, обсуждает здраво, по делу, хотя, конечно, со своей позиции, и Витя с ним совершенно не согласен. П.М. можно упрекнуть лишь в том, как он допустил, что редакция могла использовать его комментарий на то, что она не публиковала. Но, возможно, он невольно обманулся, и винить за это нужно лишь редакцию газеты. Неожиданно для меня отрицательное отношение Вити к «Русской мысли» получило здесь подтверждение.

Что касается статьи П.М.Егидеса, то Витя был удручён как обилием антисоветских резкостей и штампов при передаче его взглядов (это особенно неправомерно!), так и неверной интерпретацией смысла «Поисков». Витя считает, что они никак не могли задумываться как «поиски противостояния», что всегда стремление к диалогу со всеми людьми без исключения (в том числе и с властями) было определяющей целью «Поисков». Даже на своём суде В. Абрамкин попытался в последний раз пробиться к диалогу с властями. Никто никогда в редакции не говорил о «поисках противостояния». Напротив, в конце 1979г перед и сразу после ареста В.Абрамкина очень бурно обсуждались «поиски выхода из противостояния журнала следственным властям» с участием самого П.М. Егидеса и при его же согласии (хотя и не без внутреннего сопротивления) редакцией было принято компромиссное решение о приостановке журнала, т.е. о «выходе из противостояния властям», в которое она была загнана прокуратурой. Но я думаю, что эта статья принесёт больше пользы, чем вреда. Пусть косвенно, но она излагает Витину позицию, сложность его линии поведения, цитирует его последнее заявление «для западных читателей». Жаль только, что П.М. не объясняет, что Витин «феномен» вызван главным образом его взглядами, что суть этих взглядов была давно известна и обсуждалась многими, что не мешало сотрудничеству в редакции. Тогда стало бы понятно, что причиной этого «феномена» является не столько слабость в тюрьме, сколько его верность собственным (хоть и неприятным П.М.) убеждениям, т.е. не «философия самопредательства», а совсем обратное.