5.26 Несколько слов В.Сокирко к 25-летию самиздатского журнала “Поиски”

1. Я благодарен организаторам этой юбилейной встречи за приглашение, за возможность увидеть давних друзей, помянуть добром ушедших. Спасибо.

Но прежде чем отдаться радости общения, считаю необходимым поговорить сегодня о главном, об итогах “Поисков”, как будто эта встреча окажется последней.

Конечно, говорить я буду лишь о своих выводах, и если они покажутся неуместными, то прошу меня прервать, я ограничусь тогда раздачей желающим письменного текста.

К идее чествования “Поисков”, как общественно значимой попытки пробиться к освободительным реформам в стране, я отношусь отрицательно и склонен сегодня поддержать мнение, что мы не имеем права на такие юбилеи. Задумка “Поисков” оказалась нежизнеспособной. Она не работает даже сейчас и потому нам ныне просто нечего праздновать и нечем гордиться. С точки зрения заявленных целей мы потерпели поражение, и нам следует просто честно признать это.

2. Конечно, речь идет не о личных неудачах или перенесенных тяготах. По тем временам репрессии к “поисковцам” не были слишком жестокими, да и те реально коснулись лишь В.Абрамкина, В.Гершуни, Ю.Гримма. Но думаю, никто из них ни разу не пожалел о решении войти в редакцию самиздатского журнала. Никогда, даже в тяжелые дни поиска компромисса в Бутырке, не жалел о том и я. Для всех нас участие в “Поисках” было и остается одной из почетных страниц биографии.

И еще. Несмотря на нашу инаковость, “поисковцы” не опустились до дрязг и взаимообвинений, сохранив уважительные отношения друг к другу при любых жизненных поворотах, и это тоже немало. Но повторяю, я веду речь о главном: о коренной неудаче самого журнала с точки зрения объявленной им цели.

3. Эта цель, как известно, состоит в расширенном названии журнала - “Поиски взаимопонимания”, о чем и было сказано в “Приглашении”, написанном для N1 “Поисков” М.Я.Гефтером, духовным лидером всего проекта.

Напомню его некоторые положения:

“К участию в “Поисках” приглашаем всех, кто за взаимопонимание,... к которому не пробиться иначе, как совместной работой мысли, не ограничивающейся одной-единственнной позицией. ...Мы пережили с 1953 года целую полосу надежд и крушений, избывания старых и новых иллюзий... Глядя на собственные наши тупики... кто рискнет сказать с полной уверенностью в правоте: я знаю лечение, я вижу выход?!.. Идет время и все ощутимей... беспомощность тех, кто желает перемен, не ведая с какого бока за них приниматься, не накликав беды, хуже нынешней. Тупики наши оттого и мысленные и нравственные - разрывы между поколениями и внутри поколений, которые, похоже, не только сглаживаются, но делаются все глубже и раздражимей... И вряд ли оттого, что яснее стали ныне ответы, предлагаемые отдельными течениями и людьми... Мы оказались неспособны пробиться вглубь, к “причине причин”, дойти до корней трагедии, образовавшей эпоху, и до природы тупиков, составляющих русскую злободневность, уклад жизни и быт...”

Эти слова о поиске общенациональной идеи спасения были поддержаны 4-мя первыми редакторами “Поисков”, в самое глухое брежневское время, за 12 лет до упразднения КПСС. Но оказывается, уже тогда в советской оппозиционной среде существовали разные идейные течения, столкновения мнений и ...вместе с тем - неспособность духовной элиты доспорить и додумать общую концепцию необходимых стране реформ, что собственно и длило бессильное скольжение страны по пути распада вплоть до отчаянной смелости шагов Горбачева и бесшабашных решений Ельцина. Они были такими “безумными” именно потому, что нация и ее элита еще не успели придти к общему решению и поиски взаимопонимания в обществе и не начинались.

Но скажите, разве слова М.Я. и сейчас не звучат той же самой неразрешимой задачей? Разве нация стала ближе к осознанию образцов достойной и правильной жизни? - Нет, конечно. Противоречия стали только острее. Уважительность полемики западника Сахарова и почвенника Солженицына в 70-е годы трудно даже сопоставить с накатами “демократов” 90-х годов на “коммунистов” или нынешних радетелей империи на “предателей-либералов”.

4. Попытка “Поисков” была безнадежной, потому что даже члены редакции понимали призыв к взаимопониманию совершенно по-разному. Так, в процессе следствия и судов я совершенно искренне считал заведомой ложью обвинения, что призыв к диалогу и взаимопониманию мы обращали лишь к оппозиционным течениям с целью организации “единого фронта антисоветских сил”. Однако впоследствии я с удивлением прочитал в статье уехавшего на запад Егидеса, что он лично именно такой и считал цель “Поисков” - как объединение всех антитоталитарных (т.е. антисоветских по официальной терминологии) сил, что заведомо исключало из возможного диалога не только власти, но и лояльное им большинство. Понятно, что советские власти, понимающие, что для них подобный “диалог” равносилен скорой смерти, не могли такое терпеть хотя бы из инстинкта самосохранения, а Андропов, лично переживший опыт восставшей Венгрии 1956 года, когда три месяца свободной работы писательского дискуссионного клуба Петефи завершились оружием на площадях и самосудами над коммунистами и ГБ-стами, не мог не относиться к такой опасности вполне серьезно.

Наступательная трактовка цели “Поисков” по Егидесу, а не по Гефтеру делала репрессии и разгром журнала неизбежными. Почти сразу после открытого обращения Ю.Гримма по “Немецкой волне” и согласия с ним остальных последовали обыски, а поиски взаимопонимания с властями стали просто невозможными.

5. Но есть еще более печальное обстоятельство. Даже внутри небольшой группы “Поисков” мы оказались неспособны к вдумчивому диалогу, к вслушиванию в доводы друг друга.

Приведу пример. За год до начала “Поисков” в стране было объявлено всенародное обсуждение новой, четвертой по счету советской Конституции. От прежних она отличалась еще большим соединением несоединимого, вроде сталинских традиций и правовых положений Хельсинских соглашений. Диссиденты тоже приняли активное участие в процессе, открыто предлагая свои варианты коренных поправок. Возможно, “Поиски” тоже задумывались, как трибуна таких обсуждений. Первая и основная статья первого номера, написанная П.Прыжовым, т.е. Глебом Павловским, “Третья сила” была посвящена анализу проекта новой Конституции. Перед этим были еще самиздатские сборники диссидентских предложений, составленные П.Г.Григоренко и редактируемые Р.Б.Лерт, с которой у меня состоялась публичная размолвка, когда она позволила себе изменить без согласования один из важнейших пунктов моего проекта на прямо противоположный тезис. Я предлагал узаконить КПСС в виде верхней палаты советского парламента, что открывало бы путь к безкризисному реформированию системы, к варианту “китайского пути развития”, а Р.Б. позволила себе заменить это предложение более понятным диссидентам упразднением в Конституции “руководящей роли партии”. Никаких извинений и исправлений я, конечно, не дождался, кроме непреодолимой личной неприязни ко мне, даже в пору пребывания в “Поисках”.

Случай, конечно, печальный, ибо и тогда, и сейчас я понимал многие превосходные качества Раисы Борисовны, и рассказываю я об этом лишь в демонстрацию того, что даже личная прикосновенность меня и Р.Б. к обсуждению проекта Конституции 1977г. не подвигла нас к продолжению спора на страницах журнала, к обсуждению такого значимого документа, как “Третья сила” и к спору с ним. Что же говорить про других? И никакого иного объяснения кроме своей интеллектуальной лени, страха ввязаться в спор с блестящим публицистом Глебом и желанием не отвлекаться от собственного “дела”, я не нахожу. К сожалению.

Получается, что даже в “Поисках” мы торопились говорить свое и не слышали других. Вместо “поисков взаимопонимания” мы на деле проявили лишь большую степень терпимости к разным точкам зрения и взаимопомощь, что, впрочем, было немалым достижением. И пусть сегодня мы стали в важнейших вопросах идейными противниками, если не политическими врагами, как у меня с Глебом и Валерием по чеченскому вопросу, прежнего взаимоуважения и личной приязни это не отменяет. Это есть тоже небольшой реальный шаг от России экстремистской и тоталитарной к России терпимой и цивилизованной.

6. Наконец, последнее, что мне хочется заметить: наличие коренного разночтения между целью М.Я. Гефтера, сформулированной в “Приглашении” и неявной целевой установкой его лучшего, а может и единственного ученика - Глеба Павловского, изложенной им в “Третьей силе”, но которая становится понятной мне лично только сейчас, спустя десятилетия и с учетом выявившихся событий.

Хотя считается, что “Поиски” образовались от объединения усилий “стариков-социалистов” П.Егидеса и Р.Лерт с силами КСП-ного журнала В .Абрамкина “Воскресение”, но на деле решающую роль в редакции играл скромно держащийся Глеб, как в силу собственных талантов, так и по тому, что считался правой рукой Гефтера. Его “Третьей силой” начались “Поиски” и он же завершил их, единолично выпустив последние 4 номера журнала, если включить в это число так называемое “Приложение”, посвященное обсуждению призыва Солженицына “Жить не по лжи”.

Неоднократно я возвращался к чтению “Третьей силы”. Готовясь к этой встрече, даже выписал из ее 70 страниц полторы страниц самых интересных цитат, но я не буду Вам их зачитывать, оставив в приложении к своему письменному тексту, чтобы желающие могли лично прочитать, как мрачно, в рефрен Марксу звучат слова Глеба 1977 года: ““Какой-то призрак бродит по России. Призрак “третьей силы”...”

Думаю цитат будет достаточно, чтобы увидеть, что уже в 1977 году Глеб, М.Я. и все, с кем он обдумывал эту статью, прекрасно видели и ужасы тогдашнего настоящего, и предстоящего впереди еще большего ужаса, всего беспредела беззастенчивых в обманах олигархов, властвующих бандитов, купленных на корню органов и иных чиновников, во что превратилась “первая сила” - бывшая советская власть. Клеймит он и представителей тогдашней оппозиции, диссиден-тов за своекорыстие и цинизм, за перерождение в ту же “третью силу”.

Думаю, что эти опасности видели и вменяемые представители власти. По крайней мере мудрый М.Я. с его жизненным опытом уж точно об опасениях властей догадывался. Вместе с тем они не видели выхода для страны, и Глебом это блестяще изложено. Но есть тут и отличие.

Глеб уже тогда был готов обвинить в преступности, подлости, причастности к страшной “третьей силе“ не только власти и диссидентов, но и всех нас, обычных и грешных людей. Предложения же непреступных диссидентов отвергались им презрительным отзывом: “Этих теорий в самиздате куча, как фрикаделек в супе”... Но по такому настрою автора зримого выхода для общества просто не был. В этом неверии, на мой взгляд, и состоит незамеченная нами тогда главная ошибка, неправда обсуждаемой статьи.

Павловский завершает статью так: ”Нам сегодня не к кому взывать. У воззваний и заклятий нет адреса. И столь же верно, что живы слышащие, и взывать к ним необходимо, чтобы понимать. Понимать и себя... Мы уже и сегодня говорим между всеми собой. Между собой живыми и между будущими собой...

Собравшиеся сегодня и есть те ”будущие мы”, о разговоре с которыми говорил Глеб в 1977 году. Но боюсь, что сегодня, в 200З году он уже не сможет разговаривать с Глебом 1977 года на равных и тем выполнить обещанное в последних строках той статьи. Ведь, его нынешняя близость к малоизменившейся циничной власти просто не дозволяет прежней откровенности. Но его ответ нам в общем-то уже известен: “эффективная политика”, президентом фонда которой он ныне является. Получается, что именно эффективная, т.е. без излишних ограничений, беспринципная борьба за власть и стала главным ответом Глеба в его поисках национального спасения. Да, время доказало уникальные политтехнологические таланты Глеба, но с точки зрения целей, объявленных М.Я.Гефтером, он, конечно, вместе с нами, потерпел поражение. Уже тогда, в 1977 году.

7. И еще одно важное замечание. В редакции наиболее близкими мне людьми были Валерий Абрамкин, который, собственно, и ввел меня в круг “Поисков”, и Глеб Павловский, который познакомил меня на долгие и самые тяжелые годы с М.Я. Валерий прокламировал тогда свою приверженность к почвенничеству, а Глеб - к творческому марксизму гефтеровского разлива, я же всегда был оголтелым либералом-рыночником.

Но в свете глебовских предсказаний из “Третьей силы” мы все исторически оказались на стороне защитников определенных частей проклинаемой Глебом теневой “третьей силы”.

Я всегда старался брать под защиту экономических теневиков, ища в них точки самодеятельности и развития, опираясь на совесть присяжных в различении их от преступников. Однако в работе последних лет по “защите осужденных хозяйственников” я так и не смог найти способы защиты предпринимателей от наездов властей, и в этом состоит мое главное поражение. А поскольку я пенсионер, это поражение уже окончательное.

Пробыв в лагерях 6 тяжелых лет, Валерий Абрамкин стал едва ли не самым ярким защитником прав заключенных, включая уголовников, без различия их вины, исследователем уголовной культуры и искателем в этой среде зерен личностного достоинства и самосознания. Мне кажется, что он вместе с коллегами во многом преуспел на ниве улучшения положения заключенных, но в главных романтических целях очеловечивания уголовного мира, скорее тоже терпит коренную неудачу. Но впрочем, об этом лучше судить самому Валерию.

И все же, как мне кажется, наиболее тяжелое поражение потерпел Глеб при всей фантастичной успешности своей политтехнологической карьеры. Последние годы мы не раз слышали от него упреки диссидентам, которые не воспользовались историческим шансом и “позорно проиграли битву за власть”. Лично он эту битву выиграл, но вот с точки зрения “Поисков” и Гефтера оказался в плену стереотипов политической части третьей силы - беспринципной власти.

Вместе с ним неудачниками оказались и все мы, так что гордиться в целом нечем. От всей нашей попытки 1978 года осталось только само “Приглашение” к поиску взаимопониманию и терпимости, т.е. идея, которой я лично остаюсь верен, несмотря ни на что.

Вот на этом позвольте мне закончить свое выступление. 10.06.2003 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ: Из статьи Г.О.Павловского (П,Прыжова) “Третья сила”:

“Какой-то призрак бродит по России. Это он добивается расщепления нас на бессильные человеко-единицы: вынужденные ли искать зависимости и покровительства, вступая в несвободную связь с государством, или бунтующие, “отщепенские”, противопоставляющие себя “всему и вся”.

Наш призрак - сила не “официальная” и не “инакомыслящая”, а ТРЕТЬЯ.

...Ей не нужен никакой строгий правопорядок, ибо эта сила не может быть согласована ни с какой независимой от нее нормой... и она не оставит никому выбора, если итог выбора ставит ...нас в независимое от нее положение.

Третья сила - не народ, не общество, не партия, даже не Госбезопасность, хотя и проникла она всюду, в каждую клеточку названных образований. В ее авангарде - организованный сброд...

“Их” всеприсутствие дублирует сферу распухшей “государственной власти”. Всюду, ГДЕ ВЛАСТЬ - ТАМ “ОНИ”. Но где завелись “они”, там власть всегда парализована, захвачена и работает на чей-то негласный интерес, который тебе не надо знать,- обращена в источник дополнительного престижа, закулисных выгод...

Что готовит нам эта “смычка”? Если не увлекаться гаданиями и прогнозами, надо бы спрашивать: что ей доступно сегодня? Ответить проще, а по ответу мы прочувствуем и завтрашнее... Речь идет о близких к прямой уголовщине акциях нарастающей степени тяжести: вторжение в жилище, лжесвидетельства под присягой, угрозы по почте и телефону, наконец - прямые нападения из-за угла, все обычное для Уголовного кодекса. Проставить их в особый ряд заставляет ощутимое во всех этих “делах” (когда закулисное, когда не очень) присутствие должностных официальных лиц: и хорошо еще, если не самих государственных учреждений... Тут надо просто додумать до конца то, что существует - опыт произвола, додумать и оценить его глубину, последнее дно политического и морального разложения “органов”,.. когда не проведешь черты между обычной уголовщиной и преступностью, организованной извне и сверху органами охраны порядка и безопасности... Выходит не сама поднялась из гроба, а норовят оживить древнюю страшную сказку про ОРГАНЫ, КОТОРЫЕ МОГУТ ВСЕ...

”Мафизация” страны догнала, перегнала и подчинила себе “бюрократизацию” государства, достигнув той точки, когда начинает нуждаться в соответствующем себе “политическом строе”. В этом ключ к тексту Четвертой Конституции...

...То, что сегодня произвол играет и “прогрессивную роль”, хорошо известно каждому, кого в делах сопровождала удача. Подобно поголовному взяточничеству азиатских режимов, поголовный произвол “очеловечивает” систему... Если случается, что нас “приотпускают”, этим мы обычно обязаны произволу... Любой успех в борьбе за права с обеих сторон бывает достигнут обычным неправовым нажимом... Труднее взору проникнуть вглубь, где кипит позиционная распря “титанов” и продолжается раздел секторов политического руководства безликими, но сплоченными… кликами. А навстречу этому, “снизу доверху”, с энтузиазмом рвется молодняк...

В том же русле, по-своему, развивается и экономика, это избалованное опекой и заботами и такое неблагодарное его дитя: разветвляются теневые хозяйства, скрываются резервы, множатся “левые повороты” и “добавочные зарплаты”... Особенно весело и доходно протекает срастание гнезд анонимного капитала и рынка запретных возможностей и потребностей с родосемейными и “дружескими” кликами, преобразуя звенья партаппарата, бюрократического управления и обрубки пока еще контролируемых тем путей - в службы частной безопасности, которым все чаще удается контролировать своих коллег из государственной... Эта активность предоставляет групповому и личному обогащению, престижу, расхищению государственной собственности и суверенитета - тот самый законный статус, что отобран у нас всех! Этот мир неправой самодеятельности и левых путей не признан властью, но терпится ею, так как по структуре подобен ей. Сравнительно больше этот мир изучался в связи с проблемами теневой экономики - но у него много других аспектов... Здесь пока замыкается черный круг “третьей силы”. Быть может - а гадать не хочу - здесь он окончательно и сомкнется... ибо... здесь власть без дураков может разговаривать с подданными и нужными, деловыми людьми, здесь всегда можно договориться, если не лезть в бутылку, а понимать “обстановку дела”.

...Четвертая Конституция как будто писалась разными людьми, одновременно все разрешая и все запрещая, что выгодно только третьей силе. Вчерашний сброд сегодня становится сбродом “в законе”. И малого не достает, чтобы запрячь это людское отребье, безликое и разномастное (а через него и всех слабых нас) - в единого, коллективного, действующего заодно подлеца ...Так чего перед нами проект? Проект последнего дня, конституция развязки, или всего только компромисса на пути к ней?.... Нам сегодня не к кому взывать. У воззваний и заклятий нет адреса. И столь же верно, что живы слышащие, и взывать к ним необходимо, чтобы понимать. Понимать и себя... Мы уже и сегодня говорим между всеми собой. Между собой живыми и между будущими собой...