4.3 Письмо от Н.

 (Наташи Шеремет – приписка 2008г.)

Витя! Я рада, что тебе удалось выйти сейчас, а не отбывать весь срок, превратившись тем самым в настоящего мученика, хотя и приобретя при этом множество сочувствующих.

Выход стал возможен благодаря некоторым уступкам властям, что для меня не было неожиданностью. Ибо я прекрасно помню твое нежелание попадаться впредь властям после процесса 73 года, уйти с опасного пути и не приносить в жертву общественной деятельности все остальное, что составляет полноту твоей жизни.

Как я воспринимаю эти уступки? Они формальные (кроме отказа от участия в самиздате), не изменившие на самом деле твоего мировоззрения и отношения к главной твоей боли – экономическому будущему страны и ни в коей мере не зачеркивающие того, что сделано было тобой до ареста (когда не было прямого давления и когда был выбор). Более того, тебе удалось довести до сведения властей свое отношение к происходящему в стране с целью совместных поисков выхода из сложившейся ситуации.

Тюрьма и лагерь, как мне кажется, не могут не привести к психологическим изменениям, к озлоблению, чего я очень боюсь в людях и что присуще людям инакомыслящим (к сожалению) и почти всем эмигрантам. На мой взгляд, Витя, именно отсутствие озлобленности собирает вокруг тебя столько людей, что очень важно, т.к. в воспитании людей, а не власти, я вижу задачу. И не в лагере, а здесь.

Теперь о противоречии. На арест Т. Великановой ты заявил: "Мы не можем отказаться от самиздата…" Но отказ от самиздата оказался ценой свободы. Как к этому относиться?

Хотя я очень далека сама от этой ситуации, я все-таки пробую поставить себя на твое место и понимаю, что самым важным для меня было бы выйти из этого дела так, чтобы не навредить своим знакомым людям, давая показания. Этого я бы боялась больше всего. Было бы голословно с моей стороны заявлять: "Нельзя было отказываться от самиздата" или наоборот. Да – я и не считаю, что вправе судить об этом. Я не знаю, насколько ты связан со своими подельниками и насколько обязан перед ними.

Скорее же всего в данном случае каждый решает за себя. Ты решил так. А лично мне лучше, когда ты на свободе (по уже высказанным выше причинам и по другим, связанным с моим отношением ко всей вашей семье, но это отдельная тема).

Последним и таким изматывающим моментом в деле оказались эти письма – отказ от поддержки Запада и использованием "там" твоего имени. Я почти не уловила, чем отличаются все эти девять вариантов, но почувствовала, что так их много из-за неопределенности твоего отношения к западным связям.

С одной стороны, гласность необходима, чтобы осознать и искоренять свои пороки. Да, наверное, поддержка Запада необходима правозащитному движению в стране. Но почему-то не хочется выносить "сор из избы", вряд ли "там" люди болеют той же болью, что и мы. Вроде есть что-то нечистоплотное в этих связях. А для большинства советских людей связи с западными радиостанциями и печатью равнозначны измене. Подтверждением этого мнения способствует эмиграция диссидентов. Вольно или невольно они оказываются за границей, а расхлебывать заваренную ими кашу приходится другим людям. Но и замыкаться в себе, в своих проблемах тоже нельзя. Нет у меня однозначного отношения к этой проблеме.

Витя, из всего написанного с такой откровенностью об этом процессе, видно, как в экстремальных условиях проявились и противоречия, и слабости твоей натуры. Дело каждого принимать или нет человека во всей его сложности. Ты поступил так, как мог и как считал нужным.

Что же просить прощения за то, что ты такой, какой ты есть? И у кого? Здесь я согласна с Лилей. Не у кого и не за что. Н.

Событие 64.В январе 1981г. Витя получил ответы из Прокуратуры г.Москвы на свои декабрьские жалобы на следователя и суд.