4.18 Ответ Вити на письмо В.Л.А. №2

Уважаемый В.Л.А.! Надеюсь, Вы не очень обиделись, что в мое отсутствие отвечала Лиля. Она имела на это и формальное, и фактическое право. Но конечно, наши мнения не во всем совпадают, поэтому во избежание недоразумений я решился и на собственный ответ. Тем более, что Ваше первое письмо чрезвычайно понравилось некоторым моим друзьям, мнением которых я дорожу, а спор с Вами неожиданно приобрел для меня личное значение.

Вы предлагаете (скорее приказываете: "Да будет так!") спорить по пунктам. Мой, уже немалый опыт письменных дискуссий подсказывает, что такой спор "по пунктам" очень скоро превращается в занудливую, никому не важную перебранку, где из-за мелочей теряется смысл спора. Предложение спорить по пунктам есть на деле первая попытка уйти от главного, от сути спора (ибо в споре должен быть один, главный пункт). Но, конечно, я буду следовать вашему приказу, хотя и понимаю, что он во многом обессмысливает разговор.

Прежде чем преступить к Вашим пунктам, должен откомментировать Ваше "допунктное" утверждение, что в свои письма я включаю фразы, предназначенные для "читателя из КГБ", т.е. другими словами, что часть моего письма Вам заведомо лжива, не выражает моих собственных мыслей и предназначена лишь для оправдания перед КГБ. Никаких конкретных примеров и доказательств Вы не приводите, и потому это обвинение является совершенно голословным. Мало того, оно противоречит Вашему же утверждению, что Вы знаете меня как "лично честного и порядочного человека". Как же все это можно назвать?

Убежден, что на деле Вы думаете обо мне именно во втором смысле, а первую фразу сказали лишь для того, чтобы опорочить текст моего ответа Вам, опорочить перед собой и моими друзьями (зная, что я не посмею скрыть от них Ваше письмо)… Знаю, что Вы вскинетесь: "Как, этот, раз этот, смеет меня упрекать в заведомо ложном опорачивании?" (ст.130 УК РСФСР)… Не беспокойтесь: не Вы первый, не Вы последний грешите подобными вещами. Я-то переживу, но подумайте о себе.

А теперь по Вашим пунктам.

1. Мой упрек, что у Вас не хватило мужества разобраться в моей критике Г.С. Вы расценили как "позволительный лишь платным борзописцам".

Но так я вправду думаю. Не только возражать Г.С., но и разбираться в критике его было для Вас актом немалого интеллектуального мужества. Но Вы избрали более легкий путь, вступив в этот спор, а в суть моего ответа Г.С. совершенно не вникли. Это очевидно. Если Вы с этим не согласны, то можно вернуться к этой сути и тогда наш спор приобретет смысл. Что касается "платного борзописца", этого обвиняющего намека исподтишка (мол, может, Сокирко еще и не платят за ответы мне, но пишет он уже так, как будто платят и, следовательно…) – то Бог Вам судья.

2. Я принимаю к сведению Ваше: "У меня нет желания растолковывать Вам "правду Г.С. ", но с утверждением: "В моем письме (первом) этого нет" – не соглашусь. Неправда! Перечитайте свое письмо сами. В нем и безоговорочное принятие "Цены отречения", и непрерывное растолковывание мне правильности всех положений этого эссе. Однако, если Вы желаете, давайте не будем больше про Г.С.

3. Упрек за скепсис по отношению к данному спору я в целом принимаю. Но повторю: у меня есть опыт в спорах, a он подсказывает, что этот спор затеян не для взаимопонимания и кончится скоро глупой и гнусной перебранкой, потому что с первого же письма Вы стремитесь не понять мысль, а "спасти душу грешника".

Но, конечно, это только мои предчувствия. Шансов мало, но из нашего спора может получиться и иное. И я полностью согласен, что сторонники диалога должны иметь "бесконечное терпение".

4. Здесь я только повторю ответ на п.1: давайте вернемся к основному смыслу моих возражений Г.С. или, если его эссе Вас уже не волнует, четче обозначим интересную для нас тему.

Кстати, Ваше: "Я писал Вам только о Вашем "частном письме" – очередная и прямая неправда. Вспомните свои слова из первого письма: "Вы где-то сожалели, что, не желая того, принесли вред стране", эту очевидную ссылку на заявление в суде, с которым Вы ознакомились при чтении записи суда в "Архиве" (только оттуда его и можно было вычитать). Вы знали, что это вынужденное заявление тут же на суде, и потом, в "заявлении для запад.читателей" было истолковано по-своему, как признание ответственности (вины) за возможность враждебного стране использования моих текстов. Тем не менее, Вы делаете вид, что ничего не читали и лишь повторяете "на слух" мое судебное заявление в духе КГБ и суда.

5. Растолковывание заново широко употребляемых и известных слов тоже относится к распространенным способам завести спор в мелочную и нудную грызню. Вспомните хотя бы спор об интеллигенции-"образованщине". Потому я и не хотел бы вступать на эту скользкую дорожку. Но Вы настаиваете. Хорошо, давайте уславливаться.

Будем употреблять слова так, как их употребляют сегодня окружающие нас люди, книги, средства массовой информации. Иначе нам придется каждый раз иметь в виду, что кроме принятого нами условного смысла, эти понятия имеют иной, общеупотребительный смысл, а путаницы избежать будет трудно. Поэтому не надо обращаться к словарю Даля и прошлому веку, лучше – к последней энциклопедии, нацеленной не на перечисление всех смысловых оттенков, а на главное содержание (снимаю свою отсылку к толковым словарям). Перед первым ответом заглядывал в домашнюю БСЭ-2, сейчас навел справку в БСЭ-3.

Лояльный – первоначальный и первый смысл: верный законам, постановлениям власти. Согласны?

Оппозиция – первоначальный и первый смысл: противопоставление (взглядов и политики кому-либо – например, власти). Согласны?

Причем оба слова применимы не только к организациям или даже к неформальным группам, вроде "правозащитного движения", но и к отдельным людям – и к тем, кто только имеет оппозиционные убеждения, и к тем, кто выражает их открыто, и к тем, кто участвует в каких-либо оппозиционных организациях. Аналогично с лояльностью (первоначально, верностью сюзерену).

Да, "лояльность" и "оппозиционность" в некотором разрезе – противоречивые понятия. Но жизненным и истинным, на мой взгляд, может быть только их соединение: "лояльная оппозиция" или "оппозиционная лояльность". Потому что тогда и лояльный гражданин не опускается до абсолютного, полного, совпадения с властью (по принципу "Чего изволите?"), но в то же время не допускает и отождествления себя с врагами власти, ибо помнит о ее относительном единстве с народом. Лояльная оппозиции – это ограниченная оппозиция, т.е. оппозиция, помнящая о своем относительном единстве с властью и народом (конечно, по-разному и в разной степени) и потому конструктивная, жизненная.

6. Рад Вашему заявлению о своем чувстве патриотизма и что "кто бы ни напал на нашу землю: американец ли, немец ли, китаец ли, я буду защищать ее безоговорочно и безусловно". Думаю, что если бы такие открытые заявления сделали и другие диссиденты, то это было бы на пользу всем, оппозиции и ее делу прежде всего.

Считаю этот пункт главным и рад, что мы здесь сходимся. Может, это первое проявление взаимопонимания, достигнутое в данной переписке. Поэтому давайте задержимся на этом пункте, чтобы он стал нашим прочным общим завоеванием, чтобы здесь не было неясностей и двусмысленностей.

Ваше условие: "В случае нападения на нашу страну" я понимаю и даже принимаю. Но что делать, когда это условие не выполняется?

Этот тяжелый вопрос вставал для меня лично и в 1968 году: "А что если пошлют в Чехословакию?" и в 1981г.: "А если пошлют в Афганистан?" Слава Богу, что до необходимости конкретных ответов для меня дело не дошло ("пронесли чашу мимо"…) и тем более не буду гадать, как бы вел себя, но, думаю, что в такой решающий для страны час, когда ею начата несправедливая война, оппозиционер не может обойтись, по крайней мере, без выражения протеста, а лояльный человек – ни при каких условиях не может перейти на сторону противника с оружием в руках. Вот между этими недопустимостями и может пройти линия лояльного оппозиционера, когда его страна не права. Хотелось бы услышать и Ваше мнение.

В реальной военной ситуации разграничить случаи нападения и обороны бывает очень трудно. Военное счастье переменчиво, нападающий может стать обороняющимся, авантюрно завязанная война – стать отечественной и т.д. Как быть тогда с Вашим условием? Трезво рассуждая, приходится признать, что в случае войны возможности лояльной оппозиции резко сужаются, ибо естественным ходом вещей люди превращаются тогда в солдат, в винтиков военной машины. Без рассуждений и условий. Нам надо сознавать, что в случае войны, может, придется делать неправое дело – и потому я тем более не хочу войны. Сознаете ли Вы трагичность такого положения? Понимаете ли, что когда начнется война (не дай Бог), мы во многом потеряем возможность и способность к оппозиции и будем слиты даже с неправой властью, чтобы не стать новыми Власовыми?

Далее. Перефразируя известную мысль о войне, как продолжении политики военными средствами, можно сказать, что мир – это подготовка и война мирными средствами. Министерства обороны и органы разведки существуют во всех государствах, это неизбежно. И столь же неизбежно они ищут в потенциально противных странах себе союзников – не только среди аморальных людей или среди абсолютных врагов власти, но и среди нормальной оппозиции. Могу говорить и конкретнее.

При всей любви к Америке, уважении к ЦРУ, как органу, необходимому для американской безопасности, я понимаю, что объективно ЦРУ обязано рассматривать нашу страну, как будущего военного противника, а ее оппозицию (в том числе и меня), как потенциальных союзников, пятую колонну и т.д. Что если они (западные правительства) выделяют деньги на радиостанции, печать и иную помощь оппозиции, прежде всего – ради вышеперечисленных целей, ради обеспечения безопасности своих государств. (Думаю, что в немалой степени из-за этого эмигрантская печать и радио имеют резко антисоветский, враждебный характер – хотя конечно, не только из-за этого). На иное они просто не имеют права тратить средства налогоплательщиков. У меня нет претензий к ЦРУ и т.п., когда они видят во мне возможного шпиона или хотя бы союзника в будущей войне, я понимаю, что они обязаны так ко мне относиться. У меня только есть сожаление к тем из нас, которые не отделяют себя от нелояльных людей и потенциальных противников страны за рубежом.

Хотим мы этого или нет, но раз существует сейчас Пентагон и мин-во обороны, ЦРУ и КГБ, то идет и подготовка к будущей войне, и проигрывание ее на пропагандистском уровне. И от участия в ней, тем более на стороне потенциального противника, надо отказываться ясно и однозначно. А Вы как думаете?

7. Наиболее важный, на мой взгляд, пункт – о Вашем понимании положения - "не допускать враждебного использования".

Еще раз протестую против утверждения: "Вы поддерживаете и присоединяетесь к требованию властей"… От меня лично ничего такого власти не требовали. Первое заявление в таком смысле я написал сам и за себя. К другим диссидентам у меня есть только пожелание в этом же духе, и думаю, что я имею право на пожелание. Ни о каких требованиях власти к кому бы то ни было в этом смысле я не знаю, и прямой недобросовестностью является приписывание мне каких-либо совместных с властью требований, пособничества в "затыкании рта инакомыслящим" и т.д. и т.п. Тем более от Вас, читавшего наш "Архив".

Если подобное требование власти и выставляли когда-либо, то я могу его понять, но никак не "присоединяться", потому что прекрасно знаю, их требования к инакомыслящим сейчас, к сожалению, сводятся не к лояльности, а к "покаянию", "идейному разоружению", отказу от оппозиционных убеждений или полному молчанию. Так что выполнить условие "отказа от враждебного использования", как требование власти – почти невозможно, а вот принять такую позицию самому и на ней построить свою оппозиционность – на мой взгляд, правильно и желательно.

Вы свели мои предложения к двум пунктам: а) не допускать двусмысленностей, б) возражать и протестовать, если критика будет использоваться в антисоветских целях – и отвергаете их. Я рад Вашей оценке, что мои объяснения "полностью исчерпали вопрос", но не могу так оценить Ваши объяснения. Получается, что Вы предлагаете: а) не обращать внимания на двусмысленности, б) не возражать и не протестовать против антисоветского использование оппозиции… Неужели Вы и вправду это предлагаете? Такая позиция столь оригинальна, что я не решаюсь ее обсуждать без предварительного подтверждения.

Ваши доводы, что, мол, а) все равно враги найдут, что использовать в любой, даже недвусмысленной и лояльной критике и что б) запоздалые протесты никто не услышит, а от репрессий они не защитят – непринципиальны и несостоятельны. Ведь дело не в самом размере "вреда", сколько в факте нашего согласия и одобрения его. Думаю, что из статей "Правды" любой пропагандист-работник ЦРУ извлечет гораздо больше антисоветского навара, чем, скажем из статей нелояльного диссидента. Но ни при каких условиях ему нельзя будет рассчитывать на авторов "Правды", как на своих союзников, чего нельзя сказать о некоторых диссидентах.

Протесты против неверного истолкования оппозиционных статей должны идти по тем же каналам информации, как и сами статьи, а если они будут замалчиваться и не услышаны, то это станет лишь лишним доказательством необъективности и этих каналов информации, и лишним стимулом к определенности и недвусмысленности. Принципиально, допустимо обращение в этих целях и к советской печати, но как показывает мой печальный опыт, практически невозможно без искажений.

Наконец, вполне возможно, что "протесты против враждебного использования" – не защитят от "репрессии властей" – но разве здесь лишь о безопасности речь, а не о принципиальной позиции? А, кроме того, в более дальнем плане, такие "разъяснения и протесты" все же увеличивали бы степень взаимопонимания властей и оппозиции.

Двигаясь по тексту дальше, снова натыкаюсь на "бессовестную игру властей", чтобы "заткнуть рот инакомыслящим" и снова повторяю: это все Ваша выдумка от начала и до конца! На деле Вы переоцениваете мягкость и лояльность к оппозиции наших властей. На деле они требуют от нас лишь так: "Не клевещите!", т.е. не выступайте вообще. На деле суды засуживают не за "использование зарубежом во враждебных целях", а за "клевету" и лишь иногда, когда доводы о клевете совсем хлипкие, для самоуспокоения приводят "железный" довод "пятой колонны"… А Вы что, хотите сохранить этот довод и дальше правдоподобным? Вы не хотите отделиться от возможных противников зарубежом, боясь проявить хотя бы "относительное единство с властью"? – Да ради Бога, будьте антисоветчиками, разве я мешаю? Я могу только сожалеть и недоумевать: почему же мне нельзя самому выявлять свою позицию? Почему публичное отделение от "возможного использования во враждебных целях" Вы превращаете в "бессовестную игру", "затыкание ртов", а призыв к открытому диалогу даже в "провокацию"?.. Последнее обвинение по своему изуверству меня просто восхищает. Выходит, что любой инакомыслящий, попавший под судебное преследование, но не отказавшийся от веры в независимое и открытое слово, есть – провокатор! Я еще стараюсь, чтобы мой опыт был максимально учтен для изменения стиля диссидентского поведения. А что говорить о тех, которые продолжают призывать абсолютно к тому же, за что сели в тюрьму? Не говоря уже о тех, кто уехал на безопасный Запад и оттуда твердит о необходимости героизма и недопустимости компромиссов? – Но кто же тогда не провокатор? – Наверное, те, кто считает, что открыто вообще ничего нельзя сделать.

Но согласиться с этим я не могу.

8. Вырвав из моего ответа шесть резких выражений, Вы сочли их "личными выпадами" и решили не отвечать на связанные с ними аргументы. Это тоже известный прием, и я сожалею, что дал Вам повод им воспользоваться, чтобы уйти от спора.

В будущем я был бы рад быть еще более сдержанным. Но ведь это возможно при взаимной сдержанности. А что я получил в Вашем первом письме? - "Участие в бессовестной игре", "фальшивая нота", "натяжка за натяжкой", "дикое предположение"… - и все это голословно, без доказательств. Эссе Г.С., оскорбительное для меня лично, Вы мне характеризуете, как предназначенное для всех, "кто не встал на четвереньки, у кого душа еще не сломлена окончательно" (ну как тут не понять, в какой категории я должен находиться) – и т.д. и т.п. А в заключение – призыв к "беспощадности и бестактности". Во втором Вашем письме резкостей и обвинений еще больше. Так что же Вы хотели получить в ответ? Неужели рассчитывали на "такт и вежливость"? Странно. Закон общежития прост: хочешь такта, избегай издевательства сам, так что форма спора зависит от всех.

И еще. Смею уверить, что к Вам лично у меня существует большая приязнь, даже сейчас, но Вы вышли на ринг (именно на ринг, а не на поиски взаимопонимания), и потому должны терпеть ответные удары. А на Ваш вопрос: "Диссидент-фанатики – кого Вы имеете ввиду?" я не смел уклониться от откровенности: "Вы!" Тем более, что указывать на кого-либо из наших общих знакомых, согласитесь, нехорошо. Пришлось использовать для примера образ В.А., не как реального и известного мне человека, а как безымянного автора письма – и лишь на основе черт, выявившихся в самом письме. Кстати, у меня гораздо больше оснований обижаться на Ваши выпады, поскольку они рисуют искаженный облик реального человека с именем-фамилией и среди его знакомых…

9. О фашизме и тоталитарности нашего строя. Интересно, что, призывая "не расширять круг обсуждаемых вопросов", Вы поднимаете мое вскользь сказанное замечание до самостоятельной темы в п.9, что еще раз показывает, что Ваш главный интерес – не в первоначальном смысле спора, а в стремлении победить, и раз подвернулось у меня "слабое место" – надо сразу же им воспользоваться.

Конечно, делая свое замечание о неприемлемости для меня отождествления нашего строя с фашистским с помощью объединяющего их термина "тоталитаризм" я совсем не имел Вас в виду, но сейчас убедился, что, несмотря на свое "категорическое возражение", Вы тоже имеете отношение к такому отождествлению – может, невольное, в силу различного толкование слова "тоталитарный".

Я согласен, что если использовать первоначальное (латинское) значение этого слова - "цельный, полный", то наш "реальный социализм" обладает гораздо большей цельностью, полнотой, тоталитарностью, чем даже фашизм (в довоенных Германии-Италии экономика была частной и т.д.). Но нынешнее употребление этого слова совсем иное. Вот определение БСЭ-2: "Тоталитарное государство… - разновидность буржуазного государства с открытой террористической диктатурой наиболее реакционных империалистич. элементов. Т.г. были гитлеровская Германия и фашистская Италия"… Примерно такое же толкование (с примерами Германии-Италии) содержится и в БСЭ-3.

Думаю, что на Западе это слово приобрело совсем иное значение. Так, оно сначала объединяло фашизм и реальный социализм по признаку большего контроля сверху и централизации власти. А поскольку прямо фашистских государств сейчас практически нет, то тоталитарными называют социалистические государства, чтобы подчеркнуть их сходство с фашизмом. Цепочка тут получается следующая: реальный социализм более тоталитарен, чем даже фашизм, он даже хуже, и потому его ждет еще худший разгром и позор.

Это обвиняющее словоупотребление знает наша пресса и потому, напротив, оставляет в его значении только "фашистское" содержание. Наши суды определение советского строя тоталитарным считают злостной клеветой и реально за это судят (это было и на процессах "Поиски"). Поэтому я считаю употребление слова “тоталитарный”, применительно к нам, неверным, исходя из принятого у нас толкования, и неудачным – для тех, кто не приравнивает фашизм и коммунизм (а Вы ведь тоже этого не делаете). Думаю, что в обстановке, когда слово "тоталитаризм" используется везде, как синоним фашистского строя, применять его к нам неверно, ибо приведет к бесконечным недоумениям и даже жертвам.

В крайнем случае, можно употреблять это слово с непременной оговоркой, что понимается не фашизм, а целостность, полнота власти.

10. - Наконец, Ваше резюме – итоги.

Для меня они сводятся лишь к: "мы ничего не знаем", "не можем", "нам же остается только частная переписка", да и за письма вскоре "будут отправлять в лагеря".

Эта апология страха и бессилия для меня неприемлема. Закончу Вашими словами: "Может быть, я ошибаюсь, чего-нибудь не понимаю и Вам это надо. Тогда ладно!.. 12.9.81г.