| предыдущая | оглавление | следующая |
В социологии развития втягивание новых народов и стран в отношения, которые складывались в Европе в XVII-XIX вв., называется модернизацией. Содержание этого процесса примерно совпадает с тем, что Маркс и Энгельс называли буржуазным развитием. Но в XX в. обнаружилась возможность некапиталистического развития, и поэтому теория модернизации может вынести за скобки вопрос о классе-гегемоне. Ею подчеркиваются общие сдвиги: дифференциация культуры, возникновение независимого от религии научного знания, замена сакрального отношения к жизни деловым, дифференциация экономики, индустриализация, урбанизация и т.п. Все это примерно соответствует формуле Базарова: "Природа не храм, а мастерская..." и таким образом возвращает к вопросам, над которыми приходится думать, занимаясь русской литературой... То, что условно названо модернизацией - это ускоренный и непрерывный процесс рационализации человеческих отношений с природой, происходивший, действительно, только начиная с XVII в. Т.о., переход к новому времени жестко фиксируется не только хронологически, но и географически: очагом модернизации признается небольшая группа стран (Англия, Голландия, Скандинавия, Франция)... Граница между Западом и Незападом по Рейну не абсолютна, но она имеет некоторые эвристические достоинства, жестко очертив ядро модернизации, мы подчеркиваем контраст между инициаторами процесса и странами, в данное время (каким бы ни было прошлое) воспринимающими импульс модернизации извне, странами, для которых секуляризация сознания, разрушение святынь, распад архаических связей между людьми выступает как вторжение чуждой идеологии...
"Несмотря на все отличия, Кальдерона и Достоевского вдохновляет одна и та же идея, возникшая на почве обезбоженного научного мировоззрения. На Западе научное мировоззрение развивалось рядом с религиозными движениями и реформами, практически сживалось с христианской по происхождению этикой. На Незападе внезапно появившаяся наука сталкивается с религией, совершенно не готовой к диалогу. Ситуация заостряется, и возникает выбор: либо окаменевшая традиция (с заповедями), либо свобода научной мысли (без заповедей). "Если Бога нет, то все позволено". В этой обстановке всякая интеллигентность, всякая затронутость западным свободомыслием воспринимается как пагуба и бесовщина. Это не индивидуальное, а всемирно-историческое заблуждение, ставшее почвой трагических коллизий в жизни и искусстве.
По сути дела, почвенничество - своеобразная форма протеста против отчуждения, которое несет с собой новое время, против бесчеловечных сторон общественного развития: если воспользоваться выражением современного почвенника В.Солоухина - против отрыва людей друг от друга и от неба. Почвенничество, как и всякий романтизм, фантастично и часто реакционно; оно пытается остановить развитие, которое остановить невозможно, и предлагает для этого негодные средства. Но во многом почвенничество право, и оно должно быть понято в своей истинности, а не только в своих ошибках и предрассудках.
Сила почвенничества прежде всего в критике цивилизации, как законченного и безусловного идеала... Далее сила почвенничества в критике методов распространения современной цивилизации. Западничество сеет прогрессивные идеи, принципы, учреждения, уверенное в том, что они должны привиться, а почвенничество ставит вопрос, что в данных условиях может привиться. Опыт парламентских учреждений в Пакистане, Нигерии, Гане показывает, что это далеко не праздный вопрос.
Сила почвенничества в ощущении внутренней ломки культуры, которая нелегко меняется и, если меняется, то не всегда так, как это было намечено, вырастая из новых учреждений, в строгом соответствии с планом...
Четвертая общая черта процесса модернизации незападных стран - это тенденция к образованию этнических анклавов или активизация этих анклавов там, где они издавна сложились... Чужаки вообще играли большую роль в развитии, начиная с древности... США -страна эмигрантов, порвавших со старым порядком и рассчитывающих только на себя, на свои собственные руки и ум... Поиски безопасности, обеспеченности - вызывают у "беспочвенного" эмигранта повышенное стремление к успеху, к личным достижениям. "Чужак" становится проводником идеологии успеха, необходимой для экономического развития... Будет ли он торговцем или производителем, все равно, - чуждость своему окружению, во многом тяжелая, одновременно открывает ему (как оборотная сторона медали) и такие возможности, которых лишены люди окружающего общества, подчиненные господствующим традициям и нормам... "Чужаки" приспосабливаются к новому окружению, не подчиняясь ему, а развивая способности, которых на новой родине не хватает, дополняя сложившееся разделение труда. У себя на старой родине они могли быть не очень предприимчивыми, могли безоговорочно подчиняться традиции. На новой родине они ведут себя иначе...
Айзерман считает выдвижение чужаков выгодным для развития. Однако коренное население страны обыкновенно рассуждает иначе. Успехи чужаков ассоциируются в его сознании, прежде всего, с негативными сторонами социальных сдвигов, с разрушением привычных ценностей и отношений... Ксенофобия и еврейские погромы... Там, где есть почвенничество, всегда возможен взрыв погромной активности. Почвенничество нельзя примитивно интерпретировать как идеологию погрома, но нельзя закрывать глаза на то, что погром - одно из возможных следствий почвенного романтизма, так же как террор - одно из возможных последствий Просвещения (например, террор Великой французской революции). Что касается цивилизации, то она не мешает ни террору, ни погрому. Скорее напротив...
Интеллигенция как анклав модернизации... Отношения анклавов модернизации с медленно и болезненно перестраивающейся массой (главным образом, крестьянской) составляет, как мне кажется, основу трагедии, которая разыгрывается в незападных странах.
Вся неуравновешенная, гротескная ситуация стран Незапада, как правило, тяготеет к диктатуре развития. В частности, к ней тяготеют некоторые группы интеллигенции, которые выражают дух этой ситуации. Разрубить гордиев узел слаборазвитости! Этo может сделать только сильная власть. Правительства Юго-Восточной Азии очень часто упрекают в мягкости. Конечно, они отнюдь не мягки, когда начинается резня нацменьшинств. В лучшем случае, правительства не вмешиваются в это. Но как только дело доходит до структурных реформ, твердости не хватает. Вопрос, однако, в том, что диктатура развития очень легко может стать диктатурой казармы, возвращением к застойным формам развития хозяйства. Авторитет лидера помогает строить Ассуанскую плотину, но он же увековечивает пассивность масс. Даже если не происходит никаких эксцессов, нарушений законности и пр., даже "хороший" культ личности является плохим, поскольку культ личности есть культ безличности масс. А между тем решающий путь развития лежит в выходе масс из пассивного, безынициативного состояния. Только такая диктатура развития имеет некоторый успех.
Первая черта "хорошей" диктатуры состоит в том, что она не стремится себя увековечить, она тяготеет к растворению в обычной государственной рутине. Вторая черта - легализм, уважение к собственным законам. "Хорошая" диктатура должна уважать свои собственные законы. В-третьих, хорошая диктатура не боится общественного мнения, и по мере своих возможностей сохраняет и даже развивает свободу слова, понемногу воспитывая привычку к свободе... Всякая диктатура развития представляет из себя острый и опасный путь. Часто диктатура развития - не более, чем уловка азиатского деспотизма перекраситься в модный цвет...
Совершенно очевидно, что диктатура развития возникает там, где психологии личной инициативы не хватает для развития и приходится дополнять ее психологией Мао Цзэ-дуна - подтягиванием отстающих до уровня передовых. Но если эта психология выступает на первый план, то она вытесняет психологию личного успеха. А между тем, психология подтягивания, как об этом свидетельствует опыт, весьма недолговечна. Лет через 20-25 она выдыхается. Таким образом, подтягивание - временное средство, увлечение им таит в себе глубокую опасность, затемняя необходимость более глубокого изменения...
Подводя итог, я хочу сказать, что у меня нет никаких общих рецептов. Незападные страны не могут ни вернуться к прежнему, своему допетровскому прошлому, ни двигаться в ногу с Западом. Чтобы "догнать", чтобы модернизироваться, им нужен рывок, нужна, скорее всего, диктатура развития; но диктатура развития легко переходит в привычные формы азиатского деспотизма и превращается в диктатуру застоя. Если диктатуры нет, или она не эффективна, развитие слабо захватывает общество в целом и создает только отдельные анклавы модернизации, а анклавы ведут к трениям и погромам.
И так плохо, и этак плохо. Утешает только одно: никакой однозначной необходимости нет, всегда остается возможность выбора. И у разных людей эти возможности разные. Задача человека дела - следовать по пути проб и ошибок, отыскивая практический выход. А задача интеллигенции в более узком смысле слова (примерно говоря, творческой интеллигенции) - сохранять самим и поддерживать в других ясность мысли и духа, не давать событиям увлечь себя в область массовых фобий и массовых же стереотипов, оправдывающих ненависть и бессмысленную жестокость.
| предыдущая | оглавление | следующая |
