0. Предварение

Мой муж - не преступник!

Жена пишет об арестованном муже и, конечно, хвалит и защищает его. Что может быть естественней и понятней? Но моё положение и проще, и труднее. Проще, потому что Витя обвинён в сочинении - распространении клеветы в письмах и статьях, которые лежат сейчас передо мной, и достаточно их перечесть, чтобы снова убедиться, что никакой клеветы он не писал, наоборот был всегда предельно искренним. Правда, из этих же бумаг видно, что Витю уже сурово осуждали за “неправильные мысли”, за “неубеждённость”, за “клевету”. И каждый раз он возвращался к нормальной жизни, иногда со склонённой в знак покорности головой – возвращался без вины виноватым.

Я верю и даже просто знаю, что эти редкие моменты признания своих ошибок были просто формой примирения с жизнью, а никак не доказательством его прегрешений перед людьми. Но в то же время и скрывать эти моменты не хочу, потому что без них мне не удастся ощущать себя честным человеком.

Сложность же моего положения в том, что несмотря на все обыски, сохранившийся Витин архив большой и разобраться в нём трудно. Дело даже не в почерке и разрозненности, а в многосторонности Витиных увлечений и занятий, отражённых в его бумагах.

У меня самой нет Витиной убеждённости, что главная часть человека реально воплощается в его делах, для него, значит, в письмах, статьях, диафильмах. Но бумаге не передать его обаяния, доброжелательности, радостного отношения к жизни во всех её видах – того, что делает общение с ним счастьем. И всё же я не могу не отозваться на его письмо “На случай ареста”, где он завещает сохранить свою бессмертную душу в письмах и диафильмах, я просто обязана извлечь Витину душу из архива, чтоб она живой предстала перед друзьями.

Но как это сделать, если Витя писал буквально обо всем? Письма тоже были его увлечением. Жадный к жизни, он не мог не делиться своими переживаниями с другими и нередко делал это в письмах, которые, если приглядеться, составляют своеобразную самофотографию за последние 20 лет, а вместе с тем и фотографию нашей идейной жизни.

<Конечно, я особый читатель. Ведь большую часть сознательной жизни мы провели вместе. Но убеждена, что пусть в меньшей степени, но такое же чувство сопричастности могут ощутить и наши друзья и просто современники – ведь всех нас волновали одни и те же вопросы. А ощутив это, я уверена, они оправдают Витю, чтоб там не решил суд.

Как в каждом человеке, у Вити много планов. Эта многоплановость у него даже слишком ярко выражена. Он сам сожалел о своей разбросанности и дилетантизме: и не учёный, и не писатель, и не киносценарист, и по службе невелики достижения, и воспитатель детей не из лучших, и на дачу не каждые выходные ездит – отец обижается и т.д.

Чтобы ввести какой-то порядок, я поделила письма на периоды: I – 1956-61гг. (выпускник школы – студент), II – 1962-69гг. (инженер-сварщик), III – 1969- 73гг. (экономист –соискатель), IV – 1973-79гг. (экономист, правозащитник), V – 31.0.1.1979-23.01.80 (от первого обыска до ареста). В каждом из этих периодов будут, по возможности, разные направления: работник, учёный, философ, гражданин.

Прошу прощения у Юрия Дружникова и Валентины Чесноковой, которые тратили своё время на упорядочивание материалов этого тома, а я потом не сумела воспользоваться их советами.

Примечание-2008г.: Витины комментарии, сделанные им при перепечатывании текстов предыдущих лет, или привлеченные мной его тексты (чаще всего из т.2”Наши горы”), я выделила жирным курсивом, а  и “С уважением” и фамилию под письмами и статьями  сняла.