| предыдущая | оглавление | следующая |
(открытое письмо "борцам перестройки" от самиздатского автора 70-х годов).
В наше время надежд и приоткрывшейся свободы слова считаю необходимым подать голос тревоги и предупреждения: коренного схода страны с традиционного российского пути еще не произошло, в чем виноваты, как мне кажется, и те, кто числит себя радикалом перестройки. Общество продолжает втягиваться в революционную катастрофу, когда низы перестают работать и подчиняться, а верхи не могут эффективно управлять, когда страна неудержимо катится к слому государственной машины, к разрухе-террору и последующему неосталинизму.
Конечно, такое "втягивание" в немалой степени предопределено закономерностями существования больших стран-империй, как в Европе, так и в Азии, в том числе и России с ее давними военными, самодержавно-общинными традициями. Трудно не видеть, что при всех различиях "эпоха культа личности" была лишь революционной перелицовкой традиционного самодержавия. Очередное разложение этой системы происходит с неотвратимостью физического закона. (см.статью Г.Попова в "Наука и жизнь",№3,1987г.).
Конечно, историческое развитие, даже по примитивно революционно-авторитарному кругу – не ход механических часов. Общественное сознание всегда может изменить его, если будет активным и доберется до понимания первопричин, сможет солидарно выработать и осуществить программу коренных реформ ради общественного спасения. Ведь именно признание в 1985 году предкризисного состояния страны сделало спасение возможным – но не обязательным. Тот же исторический опыт свидетельствует, как часто в кризисные эпохи предпринимались попытки коренных реформ – но неудачно. Они ничего не спасали, хотя и называли себя "революциями сверху". Последним таким примером стала неудача "белой революции" иранского шаха, кончившаяся революционным взрывом и террором.
Мне кажется, что и сегодня мы в аналогичном положении, когда спасение возможно, но проблематично. Тревога ощущается многими. Ее источник – неопределенность политики власти и практическое топтание перестройки на месте. Ведь уже три года прошло, а в области внутренней жизни, кроме некоторого оживления кустарей, журналистов и неформальных групп – нет ничего! В чем причина такой бесплодности?
- Мне кажется, одна из причин крепнущего "торможения" – в растущем общественном недоверии, непонимании друг друга.
Создается впечатление, что, проявив волю к переменам и ослабив запреты на голоса людей, руководство страной получило в ответ такой хаос противоречивых и даже несовместимых требований, что соединить их можно лишь во что-то половинчатое и невыполнимое (см.основную массу партийных решений последних лет).
Растущая нетерпимость наших споров, стремление победить всех – как бюрократов, консерваторов, сталинистов, масонов, карьеристов, казнокрадов и т.п., с точки зрения власти свидетельствует лишь о невозможности извлечения из таких споров общенациональной программы перестройки: ни одного радикального решения принять нельзя, не вызвав при этом недовольство и противодействие, не нарушая гражданского мира в стране.
Этим мы сами вызываем нерешительность власти. И дело, конечно, не в самих спорах – они, конечно, нужны для взаимопонимания. Нетерпимость, установка на победу лишь своих взглядов и моральное уничтожение мыслящих иначе – вот где источник наших будущих бед.
Ниже я попытаюсь показать вышесказанное на примере трех последних "перестроечных" статей известных публицистов, к работам которых отношусь с большим уважением. Прошу мои замечания не принимать за критику, а лишь как повод к выяснению грозящих опасностей.
В защиту управленцев
А.Нуйкин в боевой статье "Идеалы и интересы" ("Новый мир", №1-2,1988) не скрывает своего главного врага – бюрократию, обвиняя ее в буржуазном паразитировании на военном коммунизме. Правда, автор специально открещивается от хунвейбинского "избиения кадров", но кончает все же призывом к "зубатости" революции против своих противников, включая "недемократические репрессивные меры" (правда, в пределах закона). Уничтожительные отзывы об уравнительном коммунизме соседствуют с "рыком" в адрес "буржуазной идеологии", на счет которой теперь уже относятся и феодальные пережитки, и "патриархальные связи", и культ личности: "Буржуазная мораль, буржуазная идеология настолько нищи духом, антиэстетичны, бесплодны, что в "чистом", очищенном, без прикрас и косметики виде их выносить на люди рискованно. Вот и маскируются они изо всех сил то под крайний коммунизм, то под патриархальный феодализм».
Так из бюрократа, обвиненного во всех грехах, конструируется в очередной раз "внутренний враг" – по привычно классовой, антибуржуазной схеме. Тут есть, конечно, и угнетенный трудящийся народ, и угнетатели-бюрократы, которые с одной стороны, буржуазные эксплуататоры, а с другой – уравнительные коммунисты. Борьба объявлена против трех ипостасей бюрократизма, что позволяет избивать всех. Ведь если из общества вычеркнуть – 1) сторонников буржуазной, т.е. частной - человеческой инициативы; 2) бюрократов, т.е. сторонников прочного государственного контроля и порядка, и, наконец – 3) приверженцев уравнительности, аскетизма и равенства, то я не понимаю, кто же в обществе тогда останется, кроме запуганных вычеркиванием сторонников А.Нуйкина? Наверное, по его мысли в остаток должны выпадать сторонники хорошего, т.е. демократического социализма, но что это такое? Правда, в статье предложено для уяснения собирать регулярно руководящих партработников (районного и более высокого ранга) на лекции публицистов "вроде вышеназванных Ю. Черниченко, А.Стреляного, В.Можаева, Г.Лисичкина..." Наверное, там все будет разобъяснено. Но я-то с тоской начинаю понимать: раз открыто прокламируется обострение внутренней войны за перестройку – добра не жди. Жди очередного на нашу голову перевоспитывающего центра, а потом и всеобщей идейной мобилизации с объявлением "огонь по штабам!".
Кстати, в "Правде" от 22.02.1988 уже отмечено с одобрением: "Сейчас, если внимательно читать прессу, идет массированный обстрел по штабам отраслей. Это не случайно, они мешают перестройке".
А может, одумаемся? Кому объявляем войну? Каким-таким бюрократам? Тем, кто составляет бумаги? – А разве без письменной (или машинной) обработки информации может существовать современное общество? Может, виновны руководители управленческих служб? – Но разве они свою, а не верховную волю выполняли?
Думаю, что развертывание "борьбы с бюрократизмом" способно принести больше вреда, чем пользы. Хотя бы потому, что окажется на руку партдемагогам, способным не к профессиональной чиновной работе, а лишь к кампаниям и чисткам, мести и избиениям. Основной же части управленцев, видящих смысл жизни в добросовестном исполнении своих обязанностей, такая кампания способна принести лишь моральный урон и ошельмование, и неверие в свои силы, т.е. прямо снизить качество их работы.
Наконец, для той части управленцев, кто еще до "перестройки" проявлял непредусмотренную инициативу и шел навстречу интересам людей и хозяйственных организаций – для них такая кампания может иметь и тяжелые последствия, ибо именно на них в первую голову падет волна "антибуржуазной" критики и разоблачений и даже уголовных преследований.
Вот мои предложения:
1. Отказаться от борьбы с людьми меркантильных (буржуазных), уравнительных (коммунистических), государственных (сталинистских) взглядов, уважать их мнения, вырабатывая взаимопонимание ради совместных дел.
2. Освобождать аппарат управления от несвойственных ему функций, совершенствовать и удешевлять его работу.
3. Легализовать и поощрять инициативы управленцев, откликавшихся на интересы людей и коллективов. Если они не вписываются в круг аппаратных обязанностей, то надо способствовать созданию ими самостоятельных посреднических контор, работающих на потребу людям и организациям и за их счет.
В защиту преследуемых хозяйственников
Статья О.Лациса "Цена равновесия" ("Знамя", №2,1988) меня больно задела сочетанием открытого почитания работы "Недостаток товаров", в которой светлой памяти В.В.Новожилов еще в 1926 году провел научный анализ основных несообразностей нашей дефицитной, потому затратной и на деле преступной экономики, - и несообразно яростного выпада против экономически активных самодеятельных людей, загнанных этой дефицитной экономикой в разряд преступников. Вот что он пишет:
"Спекулянты, взяточники и казнокрады, вполне справедливо осужденные по статьям Уголовного кодекса, в смысле социально-экономическом являются еще носителями отношений эксплуатации, в смысле политическом – контрреволюции. Именно так определял им подобных Ленин. Воевать с ними нужно всеми средствами, и самое главное, отнять у них экономическую мощь".
Итак, объявляется еще один фронт гражданской войны, уже не против бюрократов, а против "носителей отношений эксплуатации". Ну, во-первых, переносить ожесточенные оценки Ленина времен гражданской войны на наше время, по крайней мере, неверно. Во-вторых, призывать "все средства" войны против людей, которым и так сегодня полагаются несоразмерно жесткие сроки – неверно юридически. А в третьих, это просто трудно читать… Одно дело услышать: "Стрелять по спекулянтам-торгашам! " от неразвитого и невежественного человека, другое – от высокобразованного экономиста, почитателя Новожилова.
Ведь О.Лацис прекрасно понимает, что основные, гигантские потери нашей экономики – в сотни миллиардов рублей – на совести не спекулянтов и взяточников, а защитников затратной экономики, системы тотального планирования. Знает и то, что в таких условиях самостоятельные хозяйственные руководители не могли не нарушать инструкции и законы. И чем предприимчивей был хозяйственник, тем больше у него нарушений, тем легче его подвести под нынешние уголовные статьи о приписках, казнокрадстве, взяточничестве, да, о чем угодно… Знает он, что так не раз бывало: самые независимые и ершистые, лишаясь негласной поддержки партруководителей высшего ранга, попадали в тюрьму.
Понимает он и что в спекулятивном ("неосновательном" – по выражению В.В.Новожилова) обогащении частных торговцев виновато именно государство, вмешивающееся в ценообразование, и что преследовать перекупщиков, спекулянтов вообще неправильно, аморально, и тем не менее, клеймит уже без того загнанных и по большей части невиновных людей.
Поражает провокационность нашей ситуации. Если хозяйственники поверят нынешним призывам и поведут себя самостоятельно и инициативно, то ведь они сразу же нарушат огромное множество инструкций и статей, а значит, попадут в число "спекулянтов, взяточников и казнокрадов", а тогда уже пощады не жди! Кто же поверит подобным перестроечным призывам, когда одновременно с ними провозглашается взамен мира или хотя бы "примирения" с экономически самостоятельными людьми ожесточение войны с ними - "всеми средствами".
Никогда, даже при Сталине, плановая экономика не существовала без своего теневого, пусть запрещенного, но рыночного по сути и экономически действенного дополнения. Оно восполняло все прорехи фондирования и дефицитов и пусть плохо и дорого, но делало возможной хозяйственную жизнь. И вот теперь взамен того, чтобы признать уже существующий чернорыночный сектор экономики и предоставить ему возможность своей конкуренцией оздоровлять государственные предприятия, взамен примирения и конструктивного развития, "борцы за перестройку" требуют обратного! Не только на словах, но и на деле объявляется ожесточенная война рыночному сектору экономики, а государственному сектору навязывают бесчисленные эксперименты, чехарду показателей, путая и дезорганизуя его казенную душу, ухудшая его работу. Так кто же будет виновен в конечной неудаче перестройки?
Конечно, вина немалая и на руководстве, раз оно с трудом осознает реалии. Лишь при Брежневе поняв, что "экономика должна быть экономной", руководство еще никак не может осознать неразрывность экономии и рынка. И даже та часть руководства, которая такую связь осознала, не желает идти на мир с уже существующими независимыми людьми, надеется извернуться и без них, придав своим госпредприятиям рыночные, экономные черты. Столь же основательные надежды, как и у крепостников прошлого века, когда те палкой заставляли своих дворовых походить на "свободных" европейцев.
Но не меньшая вина за будущий разлом ляжет и на нас, интеллигенцию, которая, оставаясь на положении государственной дворни, продолжает собачиться с экономически свободными и преследуемыми "волками", подзуживая начальство на усиление репрессий против "конкурентов".
Убежден: радикальная экономическая реформа не пойдет, пока не пройдет широкая амнистия и реабилитация хозяйственников, пока коренным образом не пересмотрят уголовный кодекс в части хозяйственных статей, пока не будет установлен честный гражданский мир и не будет восстановлен в своих правах вольный рынок, а определение "буржуазный" хотя бы перестанет быть ругательным.
В защиту казенной промышленности и карточной системы.
Главное в статье О.Лациса – обоснование необходимости повышения государственных розничных цен и полемика со сторонниками неизменности низких цен: "Это просто один из возможных способов получения… своих доходов – в данном случае нерациональный (по-русски говоря, - глупый) способ".
Предложение О.Лациса фактически оставляет в неизменности всю систему государственного планирования и ценообразования, но надеется, что в его рамках можно будет устанавливать цены равновесия и избавиться, наконец-то, от дефицита. Надежды эти удивительно наивны – для видного экономиста, обязанного понимать, что у громоздкого государства есть два обязательных свойства: оно, как правило, плохо хозяйствует, но зато имеет возможность напечатать сколько угодно денег, покрывая любые убытки и обеспечивая этим любое "равновесие".
Рост цен на дефицитные товары с одновременной компенсацией теряемых населением денег через повышение зарплаты, по моему мнению, приведут лишь к ускоренному инфляционному разорению. Если до сих пор инфляцию сдерживало обязательство государства поддерживать стабильные цены, то в случае его отмены госпредприятия (при отсутствии конкуренции) станут беспрепятственно повышать цены на свою продукцию до восстановления якобы "рыночного равновесия", т.е. до уровня собственного производства (но ведь его можно еще и снизить…). При этом хозяйственные проблемы станут удивительно легко решаться, все просчеты безобразного хозяйничанья легко покрываться очередным "упорядочиванием цен". В свою очередь рост цен вызовет повышение зарплаты в целях поддержания уровня жизни за счет государства… Ход инфляционной спирали можно не описывать, он известен.
Если же разрешить рост цен без компенсационного повышения зарплаты, то хотя убыстренного печатания новых денег не потребуется, но инфляции свертывания хозяйственной деятельности мы все же не избежим. Ведь госпредприятия смогут и тогда продолжать облегчать себе жизнь с помощью ухудшения качества и даже снижения количества своей продукции – при той же массе денежной выручки за нее (что отчасти делается и сегодня под предлогом выпуска якобы новой и дорогой продукции).
Все это прекрасно понимает (или хотя бы ощущает) большинство советских людей. Почему бы к ним не прислушаться? Почему бы не прислушаться и не попробовать совместить необходимое для развития страны расширение рынка и желание работников госпредприятий их снабжения продуктами по твердым ценам и фондам? Для этого нужно лишь открыто признать, что в нашей экономике должна быть многоукладность, что в ней всегда были и, видимо, будут существовать два главных сектора – рыночный и государственный (казенный).
Необходимость легализации и поощрения рыночного хозяйства понятны. Но почему надо забывать про особенности госсектора? Если в нашей стране имеет такие давние традиции казенное хозяйство, если столетиями множество людей привыкало к государственной работе и государевому довольствию и при этом хорошо работало (как, например, в оборонной промышленности), то почему надо проводить над ними какие-то якобы экономические эксперименты? Пусть они развиваются на привычных им казенных основаниях плана, фондов и карточек. Лишь бы в честном экономическом соревновании с частно-кооперативным сектором они доказывали свою жизнеспособность и эффективность…
Россия была и останется в будущем великой страной, если будет способна ставить перед собой великие цели. А для исполнения их госсектор зачастую бывает очень пригодным – и это также надо учитывать. Правда, перспектива ядерного разоружения и даже прекращения гонки обычных вооружений лишает казенную промышленность одной из главных ее целей.
Что ж, другой целью, достойной великого народа, может стать участие в освоении и колонизации не только Земли, но и Космоса. И вопрос об этом ставится уже сейчас. Так в "Правде" от 10.02.1988. проф.Волков пишет:
"Хочу поспорить с теми, кто предлагает развернуть подготовку полета на Марс и направить на это средства, которые будут получены за счет сокращения ядерных вооружений… Средства надо вкладывать пока не в полет на Марс, а в проекты, от которых лучше будут жить нынешние земляне… Хорошо бы провести всенародный референдум и дать людям самим решать, что сейчас лучше: летать на Марс или решать назревшие земные проблемы".
Не предугадывая решения такого референдума, я бы лично высказался за Космос, обязательно, даже без расчетов на немедленную пользу. Ведь учитывать надо не только сегодняшнюю корысть, но и традиции прошлого и интересы будущих поколений, да и ответственность перед миром, раз именно мы обладаем такими природными богатствами и такими целеустремленными людьми. Последнее – тоже ведь национальное богатство. Переориентировка работников оборонной промышленности на Космос отведет от них угрозу ее закрытия и придаст энергии в работе на высокие мировые цели.
Наконец, если работникам госпредприятий присуще стремление сохранить стабильные цены и заработки, то и этому желанию надо идти навстречу, легализовав и упорядочив существующую ныне систему распределения дефицитных продуктов – в виде временной карточной системы.
Для этого надо прежде всего официально признать неустранимым неравновесие между денежным спросом и товарным предложением. Также надо признать недостатки нынешней системы нерыночного распределения "дефицита" – по закрытым распределителям, заказам и столичным городам. Открытое упорядочение этот системы - например, с помощью карточек на продукты по низким ценам и под контролем печати и общественности, что позволило бы ликвидировать многие несправедливые привилегии, а главное, удалось бы легализовать сами размеры государственных раздач.
Зафиксировав существующие на сегодня средние нормы душевого потребления дефицитных продуктов, следовало бы утвердить их на длительный срок в качестве продуктовых единых карточек – лишь для низко и среднеоплачиваемых работников (высокооплачиваемые имеют возможность потребления с рынка более качественных продуктов). Со временем круг лиц, пользующихся карточками, должен не увеличиваться. И прирост производства, и уменьшение числа государственных выдач должны идти на рынок, соответственно снижая его цены. Проведением такой реформы можно было бы и сохранить твердые государственные цены для госуд.работников и их семей, а с другой стороны, создать, наконец-то, устойчивый рынок, т.е. необходимые условия и стимулы для расширения производства продуктов на экономических основаниях – и так совместить разные интересы. Надо только вслушиваться в мнения разных людей, считаться с ними, какими бы "глупыми" или "буржуазными" они не представлялись нашему закоренелому в догмах мышлению.
В защиту общественного аскетизма
В статье Г.Лисичкина "Люди к вещи" ("Дружба народов", №1,1988) тоже конструируется "мощный враг" - "союз неквалифицированного труда производственников и управленцев, блок представителей неквалифицированного труда" и даже совсем коротко - "большинство". Как говорится, нарочно не придумаешь. Сходство с А.Нуйкиным и О.Лацисом налицо.
Больнее всего меня задела тут неожиданная полемика с "аскетизмом вообще". С сочувствием цитирует автор слова В.Розова:
"Аскетизм, как идея, ведет к консерватизму. Довольство малым, как конечной инстанцией, опасно даже в общественно-производственной сфере. Люди такого склада… глухи к чужому мнению, чужому вкусу, неспособны по-иному воспринимать мир"
и развивает сам:
"В нашем обществе сложились два диаметрально противоположных подхода к росту материального благополучия и дифференциации доходов… Спрашивается, какой из них надо взять на вооружение, приступая к перестройке: широко распространенный, что призывает нас довольствоваться малым, или же тот, что нескромно призывает нас к радостям бытия?"
Создается некая фантастическая картина общества из борющихся классов "аскетов" и "радостных и талантливых потребленцев", причем первые почему-то широко распространены, но им надо раскаяться, перестроиться для "радостей бытия". Привычный по традиции ценить аскетизм и экономность и, напротив, стыдиться расточительства и роскоши, я не хочу "перековываться", хотя бы и ради официального тезиса о "растущем потреблении трудящихся" как главной цели. И вот, в целях обоснования своего иррационального неприятия этого текста я попробую с признательностью опереться на эпиграф к статье самого Г.Лисичкина:
"Человек – не множество потребностей, которые надо удовлетворить, но кладезь энергии, которой надо дать выход". С.Б.Макферсон.
Давайте посмотрим, к чему логически может привести реализация предложения о снятии всех пределов в получении доходов по труду в личном потреблении. Заранее согласимся, что снятие таких "пределов" высвободит инициативу способных людей и многократно поднимет результативность их труда, а значит, соответственно – доходов и личного потребления.
Тут же уточним понятия. Большинство людей работает сегодня не в одиночку, а в коллективах (государственных, кооперативных, семейных). Но перед потребителями на рынке товаров и услуг они должны быть равноправными производителями. Как перед юридическим лицом понимается не только свободный ответственный человек, но и самостоятельная организация, так и мы в дальнейшем под понятием "производитель", "труженик" будем понимать не отдельных лишь работников, но и коллективы ("ассоциированных производителей"), лишь бы они были свободны на рынке и лишь бы сами отношения людей внутри них были бы достаточно эффективны, а для этого свободны и справедливы, т.е. человечны. (По Марксу - "свободный труд ассоциаций свободных людей").
Но вернемся к анализу последствий реализации предложения Г.Лисичкина. Дифференциация доходов при этом, конечно, сильно вырастет намного больше общего подъема производительности труда. Ведь теперь способный производитель не только победит в конкурентной борьбе, а без ограничений вытеснит с рынка труда мало или плохо работающего соседа и тем лишит его прежних средств существования. При этом различия доходов могут вырасти в десятки и сотни раз. Но спросим себя: а смогут ли удачливые победители потратить честно заработанные деньги на себя? Ведь резко увеличить количество потребляемого и съедаемого человек не может… Ну, конечно – автомобиль, большая квартира, дача, жене алмазы и шуба… Ну, что там еще – рестораны, курорты, Парижи? – Все это траты разовые, престижные, в корне проблемы не решают, да и наскучат быстро. Тем более – и это самое главное – работающий талант обычно просто не может тратить свое время на трату собственных денег. Он всегда увлечен своим делом, а в остальных "сторонах бытия" – прирожденный аскет.
Правда, проблему траты денег такому человеку с удовольствием помогут решить его дети, родня, друзья, просто приживалы, круг семерых с ложкой вокруг одного с сошкой. Такое мы уже испытывали в дореволюционные времена, когда купцы-богатеи, совращенные дворянскими стандартами потребления, кутили и держали вокруг себя своры бездельников. Так бывало и в 20-х годах, когда для нэпманов были закрыты пути производительного размещения своих доходов. И наконец, это нам знакомо и по нашему времени, когда чернорыночники (а среди них есть и очень способные люди) могут свои большие деньги лишь копить или транжирить.
А теперь спросим себя: а как воспримут такое "мотовство" остальные работающие люди? Те, что потерпели поражение на рынке и были вытеснены с него, лишены прежнего заработка частично или даже полностью… Как они воспримут подобную проповедь максимизации личного потребления и радостей бытия, когда для них самих резко сузится возможность даже простого пропитания? – А ведь речь идет не о бездельниках, а о множестве работников, может, чуть меньшей квалификации, скорее даже просто менее удачливых на потребительском рынке… С каким чувством они будут принимать мотовство прихлебателей – в сопоставлении с унизительностью собственной жизни на пособия или даже впроголодь? И неужели мы и такие чувства сможем квалифицировать исключительно как вредную социальную зависть?
Подведем итог предложению о снятии пределов и о войне с аскетизмом. Из несовершенного общества, где все одинаково плохо работали и одинаково плохо жили, мы превратимся в общество, где меньшинство способных отнимает работу и заработки у хуже работающего большинства, загоняя его окончательно в нужду и бедность, а полученным богатством будет кормить и развращать свое окружение… Интересная получается картина, не правда ли? – Меньшинство способных и богатых и большинство из неудачных или бездельных… Тут впору подумать уже не о выгодах великой перестройки, сколько ожидать великой очередной революции. И думаю, она не замедлит явиться, ибо общество, обрекающее своих граждан на бедность и унижения, не заслуживает жизни. Да, она не замедлит придти по зову оскорбленных масс и легко представить, что они могут построить по своим, к тому времени уже сильно идеализированным воспоминаниям о порядке при "Отце родном"… Именно такое развитие событий приведет к полной реставрация сталинизма с гораздо большей принудительной исторической силой, чем любые "сталинисты".
Конечно, и торможение спасти не может, как в прошлом веке не помог монархистам лозунг "подмораживания России". Не спасут и полумеры ни прошлого, ни нынешнего, перестроечного, ни будущего демократически-социалистического типа. Выход может быть не в половинчатости, не в компромиссе даже, а в жизненном совмещении разных идеалов.
Так и в разбираемом случае. Конечно, общество заинтересовано, чтобы каждый человек работал в полную меру своих способностей, а для этого получал по конечным результатам своего труда без изъятия. Но не меньше общество заинтересовано и в праве каждого на реализацию своих трудовых способностей, какими бы они ни были. Говоря спортивным языком, мы заинтересованы не только в том, чтобы способные прибегали к финишу как можно быстрее, но чтобы они не сбивали остальных с дорожки, а напротив, помогали им находить посильную работу.
Как мне кажется, общество, конечно, заинтересовано, чтобы уровень личного потребления различался, чтобы этим стимулировал трудовые усилия людей, но и в том, чтобы эти различия не были слишком велики (ведь таланты даются человеку, просто как дар природы, а жить от природного дара все же грешно). И конечно же, общество заинтересовано в экономии природных ресурсов, т.е. в наименьшем общем уровне потребления их, т.е. во всемерном общественном аскетизме.
Можно ли совместить эти разнонаправленные общественные требования и пожелания? –Уверен, что да! Выставляя требования снятия ограничений доходов, надо дойти и до права вкладывания этих доходов в собственное производство. Мало того, надо всемерно поощрять потребленческий аскетизм у много зарабатывающих людей, поощрять их страсть к расширению своего дела и к вложению в него максимума своих средств – и моралью, проповедью и финансовыми мерами (например, прогрессивным налогом на личное потребление и, напротив, освобождением от налогов всех вложений в производство). Все это будет поощрять создание новых рабочих мест в достаточном количестве для побежденных и вытесненных с рынка сбыта. При таком порядке, при таком доведении до логического конца обсуждаемого предложения, способные не будут утыкаться в пределы своего личного потребления. Становясь предпринимателями, они будут давать работу побежденным в соревновании, но уже на своих, одобренных рынком основаниях. Сфера эффективной работы будет тогда быстро расширяться за счет втягивания в нее всех трудоспособных людей и этим обеспечит, наконец – ускоренное развитие богатейшей страны мира.
Вместе с тем будут решены и важные общественные задачи поддержания относительного социального равенства, духа экономности и скромности в потреблении, конечно, неравного в силу разных заслуг, но и без ужасающих провалов и пиков в уровне, без оскорбительных для людей различий нищеты и роскоши. Таким образом, если на знамени общества написано создание сообщества из способных и всесторонне развитых людей, то только превращение их в предпринимателей поддержит в обществе коммунистические отношения свободы, равенства и братства на деле. Но так же верна и обратная сторона этого утверждения: только господство в обществе духа аскетичной и энергичной общности (коммунизма), позволяет способным людям не загнить в потребленчестве, а сосредоточиться на развитии способностей в своем деле, в завоевании рынка и будущего.
В неразрывной связи оказываются не только многозарабатывающие работники и малопотребляющие аскеты, но и такие, казалось бы, разведенные понятия, как предприниматели и коммунисты. Стоит лишь вглядеться в идеалы разных людей внимательней, с желанием найти совместимое и реальные пути совместного улучшения жизни, совместного строительства обязательно найдутся. И старые неразрешимые дилеммы, вроде "рынок или коммунизм?", "перестройка или ускорение?" объединятся в конструктивное единство общего утверждения: "рыночная перестройка ради коммунистического ускорения" – как это и было завещано итогом революции и умирающим Лениным… А дальше: "самый совершенный в мире рынок ради самого свободного коммунизма!"
Тогда станут понятней и решение ближайших задач. Станет понятней, например, значение для будущего ленинского призыва к коммунистам - "стать самыми культурными торговцами". Станет ясно, что настоящий коммунист – это не столько работник госпредприятий и учреждений с партбилетом, сколько инициативный кооператор или "индивидуал" на рынке – целеустремленный, аскетичный, служащий людям, и что именно его росту и признанию надо сегодня способствовать изо всех сил.
Если же мы будем находиться в плену давних традиций поиска врагов перестройки, народа, прогресса, коммунизма и т.д. и т.п., если не сможем выйти из собственного состояния внутренней гражданской войны и зажатости, то не быть нам никогда ни свободными, ни коммунистичными.
В защиту буржуазного коммунизма
Должен предупредить сведение моего предложения о поощрении коммунистами предпринимательства к формуле: "Вкладывайте заработанные деньги в производство новых денег" – хотя и открещиваться от него не буду. Мне нравятся слова Маркса, что коммунисты считали презренным делом скрывать свои взгляды.
Если отбросить шаманствующие заклятия против денег и всю эту мистику, то в деньгах нет ничего плохого. Это только счетные средства для измерения человеческого труда и богатства, этой материальной основы сосуществования людей. Значит, принцип "делать деньги ради денег" равнозначно "производству ради производства", "жизнь ради жизни" в ее счетном, экономическом измерении. Хотя, конечно, само производство, а уж тем более – жизнь далеко не сводится только к экономическому денежному измерению. Ведь кроме трезвости и расчета в нашей жизни есть и должно иметь место и интуиция, и для бескорыстных, бесплатных деяний, что мы привыкли называть коммунизмом. Сегодня пришло время осознать, как гибельны попытки развести – и тем более противопоставить деньги и бескорыстие, хозрасчет и социализм, рынок и коммунизм. Понятия эти на деле не взаимопротивоположные, а взаимодополняющие, как дополняют друг друга такие понятия, как Реальность и Идеал, Материя и Дух.
И в то ж время коммунизм – это не только дух, не только недостижимый идеал, наделяемый бескорыстием и бесплатностью на почве полного изобилия и безграничности особых жизненных благ и ресурсов. По крайней мере, в нашей стране коммунизм – это еще и реально создаваемое общество, реальная цель. И если к ней относиться серьезно, то мы, коммунисты, не имеем никакого права лишать будущее общество черт реальности, неизбежной ограниченности ресурсов, а значит, не имеем права лишать его хозрасчета и денег, рынка и вообще всех экономических отношений. Это – или несерьезно, или просто преступно. Преступно, потому что когда реальному обществу пытаются силой навязать идеальную и уже потому нежизненную схему – так нельзя добиться ничего, кроме гибели людей и гибели общества. В истории таких попыток было много. Мир, и наш особенно, слишком дорого заплатил за эту истину, чтобы позволить в будущем кому-либо ее забывать.
Да, наша Революция провозгласила строительство реального коммунизма, как наилучшего, т.е. отптимального, самого человечного общества. И ничто человеческое ему не будет чуждым, включая, конечно, труд и хозрасчет. Конечно, это не будет общество играющих бездельников на обильных государственных харчах, а мобильное общество свободных людей, ибо именно ему предстоит реально осваивать космос – гигантская и неизбежная для выживания человеческая задача преодоления земной ограниченности и завоевания бессмертия. И во всю эту необозримую эпоху реального коммунизма человеческий мир будет ограничен и труден, а, значит, экономичен и хозрасчетен (не побоимся, наконец, сказать – буржуазен!), что только и даст ему возможность осуществлять свои космические проекты и в максимальной мере поддерживать в обществе дух великодушия и бескорыстия, благожелательности и зоркости к нуждам прошлого человечества и Будущего, которые, к сожалению, не имеют достаточно весомой роли на рынке, как самом представительном экономическом форуме людей. Призывая своих сограждан к вкладыванию ими средств в свое "Дело", обществу, конечно, следует поощрять не только производство, как "Дело", но и все варианты благотворительных фондов и пожертвований на нужды Прошлого и Будущего, стимулировать человека не потреблять-уничтожать, а прежде всего свободно отдавать-растить во имя общего человеческого существования. Это-то и будет поощрением роста истинного коммунизма, какими бы религиозными или иными этническими понятиями сами люди свои поступки и действия не называли.
А чтобы быть таким коммунистом, чтобы много отдавать, надо прежде всего много зарабатывать на реальном рынке. Для этого он должен существовать в наиболее свободном, очищенном, совершенно здоровом виде ("В здоровом теле здоровый дух").
Потому так удивляет статья "Люди и вещи". Не ругать надо аскетизм, а опираться на него. Для перестройки нужны еще неистраченные в народе запасы традиций общинности (коммунистичности), аскетизма и завоевательного героизма. Все эти черты есть, может, наше главное национальное богатство, до сих пор лишь дурно используемое. Осознать их ценность, сохранить и развить – и мы сможем добиться успеха завтра в мировой конкуренции, занять достойное место среди самых развитых стран Запада.
Для обоснования этих надежд полезно сослаться на чужой опыт. Так, успехи Японии, сегодня почти вырвавшейся в лидеры технического прогресса, имеют в своей основе, оказывается, мирное преобразование духа японской традиции (скромность в потреблении, общинность, героика и честь самураев) в напор поддерживаемой всем народом предприимчивости на мировом рынке, высокой экономичности, экологичности, необыкновенной конкурентоспособности.
История нынешнего лидера в мировой экономике – США говорит о подобном: о высоком религиозно-коммунистическом духе первых сектантских общин американских пионеров. И пока эти традиции еще живы в Америке, до тех пор сохранится и ее динамизм, и конкурентоспособность. Конечно, положение долголетнего мирового лидера опасно именно потерей целей развития, самоуспокоенностью и ожирением на достигнутом монопольном положении. После войны США, правда, поддерживает себя "в спортивной форме" ради национальной цели "обороны от красных". Но одновременно это и развратило американскую промышленность льготами госзаказов. Но сегодня путь гонки вооружений исчерпал себя, подведя мир вплотную к пропасти глобального самоуничтожения. Ей тоже трудно будет перестраиваться, потеряв образ красного врага, цель национальных усилий. Спасти их экономику может только возвращение к собственным соревновательным и аскетическим традициям.
Немалые шансы на завоевание лидирующего положения на мировом рынке грядущего века имеют и коммунистические державы – Китай и СССР (у первого, в конечном счете, коммунистических преимуществ и – следовательно, шансов на победу может оказаться больше)…
Эти коммунистические преимущества и шансы будут проявляться, конечно, только в случае успеха китайской "модернизации" и советской "перестройки", т.е. в случае успешного отказа от устаревшей военно-деспотической структуры общества, но не путем зачеркивания общинных традиций и коммунистических идеалов, а через раскрытие их ускоряющего потенциала в условиях свободного рынка и демократии.
В заключение должен уверить, что понимаю слабость своего голоса, понимаю, как малы мои шансы быть услышанным. Потому остается решать за себя, сделать свой личный выбор. Вот он: стараться не участвовать в уничтожающей критике, противодействовать усилению идейной войны, стремиться к взаимопониманию в стране людей разных идеалов и интересов. 25.02.1988.
| предыдущая | оглавление | следующая |
