| предыдущая | оглавление | следующая |
Можно ли лгать во имя спасения?
Можно ли одобрить нарушение дурных законов и дурной морали?
Достойное ли занятие - "левый бизнес"?
Можно ли одобрить всякого рода махинации, способствующие успешному ведению хозяйства?
Вот те основные вопросы, на которые Буржуадемов дает положительный ответ в своей статье. Я согласен с К.Б.; странно, что отрицательных откликов на его статью оказалось явно больше, чем положительных.
Кое с чем, впрочем, можно поспорить. Так, например, все же трудно согласиться с тем, что "чем радикальнее сопротивление... - тем лучше для власти", несмотря на всю разумность довода: наличие "врагов" помогает "хозяевам Архипелага" оправдывать репрессии и само свое существование". Слишком уж очевидна истина: не было бы революционеров - так не было бы и революции. Может быть, все же "революционеры" в большей степени способствуют крушениям и восстановлениям "Архипелага", а служаки-консерваторы - его непрерывной жизни, несмотря на всю "диалектичность" этого вопроса?
Так или иначе, и революционеры, и служаки в статье К.Б. попадают в один разряд хранителей "Архипелага", им противопоставляются люди "третьей позиции", т.е. те, кто активно действует по собственным целям, воле и разумению. Можно было бы продолжить начатое в статье (точнее, в отзывах на нее) обсуждение вопроса о десяти заповедях, но не это представляется здесь главным. Главное - жизненность статьи, конкретность и выполнимость рекомендаций, позволяющих сочетать борьбу за прогресс и "общественные идеалы" с естественным человеческим стремлением к личному счастью, успехам и благополучию. Именно в этом я вижу ее гуманизм, и вообще - гуманизм свободного общества. Иметь много, но не за счет других, а наоборот, делиться с ближними плодами своего "везения" - вот тезис статьи К.Б., к которому я полностью присоединяюсь. В самом деле, если даже "жизнь - игра", то уж во всяком случае - не антагонистическая. Если мне плохо, то это вовсе не значит, что кому-то от этого хорошо, и наоборот.
Мало кто сомневается, что наша экономическая бедность связана с отсутствием умных, смелых и инициативных руководителей, а также общественных отношений, способных организовать и направить труд тех, кого принято называть "непосредственными производителями". Мало кто думает, что широкая инициатива и смелость возможны без перспективы достойного вознаграждения в случае успеха (а в случае экономической инициативы естественнее всего говорить об "экономическом" вознаграждении).
Тем не менее, все попытки получить такое вознаграждение встречают осуждение не только со стороны властей (что понятно, до некоторой степени), но часто и от представителей мыслящей интеллигенции. Примерно такая же ситуация имеет место и в других областях жизни: наука, искусство, культура и т.п. Слишком глубоко сидит в нас, воспитанных "Октябрем" (а подготовленный в большой степени христианством), принцип: всякий, кто хочет, чтобы ему было лучше, чем другим, - эгоист и вор. (А, следовательно, достоин порицания, перевоспитания, либо уничтожения). Гипертрофированная зависть обряжается в красивые одежды идеала о всеобщем равенстве.
Хочется сделать дополнение к статье К.Б. Там идет речь, в основном, об экономике и подразумевается тезис: экономика первична, все остальное - вторично. Тезис довольно сомнительный, но не в этом дело. Ситуация, которую К.Б. описывает в области нашей экономики, в большей степени универсальна и характерна не только для нашего Архипелага, но и для многих других, христианских по своей основе, обществ (именно таковым я считаю и наш "коммунизм"). Очень часто оказывалось так, что нарушение тех или иных законов или требований морали оказывалось жизненно необходимым для благополучия (не говоря уж о развитии) самого общества. За многие сотни лет христиане нашли массу способов для частичного оправдания, а главное - для поддержания потока таких нарушений. Не задерживаясь более на общих вопросах и на христианстве (духовные ценности которого безусловно заслуживают внимания), я остановлюсь на ситуации, которая имеет место у нас в науке и культуре.
Как известно, то, что пишется в социальных научных отчетах, а тем более - планах, имеет еще меньше отношения к действительности, чем то, что пишется в отчетах и планах экономических (т.е. ориентированных на непосредственное материальное производство). Возможности для создания "туфты" в науке воистину неисчерпаемы, ибо мало кто из директоров способен отличить открытие от бессмысленного набора слов и знаков. Директора часто не способны опознать туфту в работах не своей темы. Миллионы бездельников кормятся и создают себе авторитет, производя исключительно научную туфту. И, тем не менее, есть немало людей, действительно занимающихся наукой; а для спасения от губительного глаза верховных распорядителей им также часто приходится создавать туфту и заполнять ею отчеты. Так возникают многочисленные "отчетные" экономические эффекты у математических теорем и т.п. Состав истинных научных коллективов и выполняемые ими задачи только очень примерно соответствуют официальному распорядку. Трагедией нашей науки является то, что туфтоделы-бездельники, в силу своего большинства, пожирают львиную долю всех средств, в силу естественных законов, направляемых обществом в науку. Мнимый (по крайней мере, сильно преувеличенный) коллективизм науки ложится тяжелым бременем на ученых. Спасением могло бы быть развитие таких форм научных организаций, которые не стесняли бы научный поиск и могли бы соответствовать действительности; но только не усиление верховного контроля!
Сходная ситуация имеет место и в образовании. Спущенные сверху официальные "обязательные" учебные планы студентов, школьников, а также установленные формы преподавания во многих случаях очень слабо соответствуют реальным общественным потребностям, и тем более, интересам и возможностям самих учащихся. Пустая, утомительная работа преподавателей и учащихся по получению последними ненужных или устаревших знаний заменяется подчас учебной туфтой: "автоматическими" оценками, шпаргалками, чужими рефератами и т.п. С другой стороны, официальные и неофициальные спецкурсы, кружки и всевозможные курсы спасают многих учащихся (и преподавателей) от глубокого одурения и обезличения. Случается, что для студента, которому по официальному порядку положено, прежде всего, учиться, главным делом становится серьезная научная работа; дипломные работы оказываются выше многих диссертаций и т.п. Быть может, вся эта положительная активность охватывает только сравнительно небольшое количество учащихся; но ведь наука никогда не делалась массами! С практическими специалистами дело обстоит хуже; как правило, им приходится восполнять (по мере возможности) зияющие провалы их образования уже на работе; не с этим ли связано современное широкое неуважение к молодым специалистам и убогое положение рядового советского инженера или врача?
Плохо обстоит дело и в искусстве; наверное, в этой области изготовление туфты труднее всего сочетать с истинным творчеством. Я не хочу сказать, что туфты здесь мало - скорее, наоборот: уж где-где, а в искусстве... - Почему-то только среди официозных "художников" всех цехов и профессий так редко случается встретить художника истинного!... А с другой стороны, в особенности в последнее время, художниками оказываются те, кто в анкетах пишет - сторож; пожарники оказываются музыкантами, дворники - писателями т.п. Все это, конечно, тяжело и противоестественно, но все же здесь есть какая-то надежда на спасение. Большое искусство, будучи раздавленным в местах, по замыслу ему предназначенных, растеклось, и ростки его пробиваются то тут, то там, часто приобретая официальный статус художественной самодеятельности.
Подведу итог. Все основные области жизни нашего общества: экономика, наука, образование и др. ("большую" политику, военное дело и т.п. я не буду рассматривать, ибо не считаю здесь себя достаточно компетентным) тяжело поражены безразличием, трусостью, уравниловкой и опутывающим все и вся учетом и контролем, давно перешедшим все разумные пределы. Если, несмотря на это, мы все же способны существовать и в каком-то смысле развиваться, то это только потому, что живые и естественные общественные отношения продолжают жить; в скрюченном и измельченном виде, пробиваясь через кору официальной государственной машины, и в будущем обещая нам другие разумные и эффективные общественные структуры. Для спасения этих неузаконенных (а часто и незаконных) животворных общественных отношений часто приходится прибегать к подтасовкам, явным и неявным фальсификациям, а иногда и прямой лжи. По моему мнению, нет никаких разумных оснований и общечеловеческих установок на то, чтобы считать эту ложь аморальной, греховной или преступной; скорее - это вынужденное унижение (вообще ложь я считаю прежде всего унижением, а не грехом), жертва, утомляющая наш разум и оскверняющая (в той или иной степени) наши души; но увы - жизненно необходимая.
В заключение я хотел бы обрисовать одну интересную перспективу развития позитивного левого бизнеса, непосредственно касающегося всех читателей. Можно ли брать деньги за самиздат? Кто должен взять на себя затраты, связанные с несанкционированным свыше "изданием" тех или иных произведений? Современная этика самиздата (по мере развития самиздата должна, по-моему, развиваться и оформляться его этика) не дает на эти вопросы ясного ответа. Есть точка зрения, что основные затраты должны брать на себя авторы: можно подумать, что у них достаточно для этого времени и средств! Может быть, все же - читатели? И еще: нам ли, понимающим (в большинстве своем) пагубность отсутствия заинтересованности и требований всеобщего бескорыстия, ограничивать себя (и других) в возможности извлечь также непосредственную личную пользу из благородного дела возрождения (хотя бы и ограниченного) свободы печати?! Конечно, здесь речь идет только о честном бизнесе (масса бед происходит у нас от того, что утрачено само такое понятие): разумные цены, внимание и уважение к своим партнерам и никаких обманов по отношению к ним (всем, с кем я имею дело, должно быть хорошо). Не надо стесняться продавать хорошие "самодельные" произведения; учитывая нашу специфику (нет возможности изготовить много экземпляров), не надо стесняться брать разумную плату за их прочтение. Так, например, если для объемистого и содержательного произведения (книги) назначить "прокатную цену" - рубль в неделю, то количество его читателей навряд ли уменьшится (на самом деле, я думаю, выиграет и количество, и качество, и внимание читателей, ибо книга будет меньше залеживаться и попадать к случайным людям). С другой стороны, создание такой традиции позволило бы быстро окупать все затраты на "самоиздание" и дало бы делу совершенно другой оборот и масштабы.
Впрочем, я не против и бесплатного самиздата, в каких-то случаях он себя оправдывает; кроме того, конечно, не стоит брать деньги с тех, кто в них сильно нуждается.
Итак, присоединяясь к К.Б., я призываю к тому, чтобы, помимо энтузиастов, "честняг" и одиночек, в деле возрождения нашей нормальной жизни и культуры принял активное участие честный бизнес; именно это позволило бы в реальные сроки, без смуты и кровопролития повернуть наше общество на разумную и свободную основу.
Пути к такому повороту реальны и конкретны.
| предыдущая | оглавление | следующая |
