| предыдущая | оглавление | следующая |
Мое отношение к Г.С.Померанцу лучше сравнить с отношением к учителю. Споры с моей стороны здесь неуместны, но необходимо задать все вопросы, вскрывающие мои недоумения.
Прежде я хочу отметить, что по самой больной и животрепещущей для нас теме - полемике с А.И.Солженицыным, я, несмотря на свое слабое знание материалов этой полемики и при огромном уважении к А.И.Солженицыну, нахожусь целиком на стороне Г.С.Померанца.
Теперь же попробую высказаться по наиболее важным для меня проблемам "Писем о нравственном выборе".
1. Да, я тоже считаю, что невозможна "система правил, освобождающая современного человека от мук нравственного выбора". Я согласен, что история этики - это "история сужения сферы обязательного и расширения нравственной свободы".
Однако, подчеркивая объективность исторического процесса нравственного освобождения людей от мелочного регламентирования их поведения традициями и моральными запретами, т.е. освобождения от традиционной морали, как-то страшновато ограничиться одним этим выводом, и не задуматься: А что взамен традиционной морали? - Только свой личный выбор? Только суд своей совести? Суд своего разума и чувства? Не уничтожается ли этим вообще значение морали, нравственности, как чего-то всем приятного и общепризнанного? И как тогда отличить нравственного человека от безнравственного - ведь последний тоже совершает внутренний выбор, подчиняясь своему разуму и чувству.
Я согласен, что сфера разума и логики людей в их жизнедеятельности теснит сферу общепризнанных нравственных правил, но только "теснит", а не отменяет до конца. Мне кажется, что процесс роста нравственной свободы будет длиться очень долго, вернее - бесконечно долго (если конец человеческого существования отнести в бесконечность), и потому всегда будет оставаться у людей неуничтожимая сфера обязательных нравственных правил, аккумулирующая в себе всеобщий человеческий опыт. "История сужения обязательного" длится сегодня и продолжится в будущем, значение этой тенденции очень важно, свою способность к нравственному выбору, в сложных современных условиях необходимо упражнять и воспитывать. Однако и "сфера должного" остается, и ее содержание для всех нас очень важно.
Г.С.Померанца волнует прежде всего проблема расширения нравственной свободы и ответственности и потому может показаться, что противоположная сфера - сфера всем понятного нравственного долга - для него является несущественной, если не невозможной.
Меня же волнует и эта сфера. Собственная житейская практика показала, как трудно, почти невозможно сделать нравственный выбор, если он противоречит господствующим моральным убеждениям. Современный человек не может быть абсолютно свободным, не может ориентироваться только на собственные убеждения и опыт. Ему нужна еще и внешняя, т.е. общепризнанная мораль, опора на опыт и оценки окружающих. Мне пришлось убедиться, что идти против мнения всех почти невозможно. Необходим хотя бы один человек, который подтвердил бы правильность твоего нравственного выбора, как бы удостоверил его объективность и тем - утвердил. (Как в физическом опыте необходимы независимые внешние координаты и контрольный опыт). Только когда поступки по совести, т.е. по нравственному выбору, становятся из единичных - общепризнанными, сам человек начинает сознавать их объективно нравственными и успокаивается.
Так мне кажется.
Возвращаясь же к обсуждению материалов дискуссии вокруг "Жить не по лжи", я должен отметить, что хотя мне лично "третья позиция" кажется несомненно верной и нравственной, но пока такого убеждения не будет у большинства людей, я не могy отделаться от сомнений в верности своих поступков, избавиться от дискомфорта в отношениях с людьми. Наверное, то же самое ощущают и другие люди, приверженцы иных позиций. И мне кажется, что нам необходимо затратить много труда, чтобы критерии нравственного выбора сегодняшних людей сблизились и составили то самое твердое ядро, которое остается на сегодня вне сферы нравственной свободы.
Мы - далеко не сверхлюди из будущего, нам еще нужны моральные правила, по которым можно было бы ориентировать приложения наших слабых душевных и интеллектуальных сил. Содержание этой сферы морального долга изменчиво в масштабе человеческой истории (но неизменно - для отдельных поколений и тем более - людей). И нам, слабым людям, необходимо угадать сегодня это новое содержание, чтобы не потерять нравственных ориентиров будущего.
Мне кажется, что Г.С.Померанц прав в плане вечности, в плане общеисторического развития, но его ответ недостаточен для конкретной практики обычных людей, для решения их конкретных проблем. Он прав, что "Вопрос дает больше чем Ответ", но только - кому? Ученому и исследователю - конечно, да. А практическому человеку, вынужденному отвечать своим делом каждый день в своей жизни - нужны ясные ответы на неясные вопросы.
2. Я рад положительной оценке Г.С.Померанцем дискуссии вокруг призыва А.И.Солженицына и с полным пониманием отношусь к его осуждению моих попыток утвердить собственные "рецепты". Хорошо понимаю заслуженность этого упрека, но не могу измениться. Этот упрек мне кажется односторонним. То, что позволено исследователю, философу - останавливаться на вопросах, а не на ответах, то не позволено обычному человеку, практику, воплощающему теоретический ответ в практическое дело.
Да, я понимаю, что мои ответы - не единственно возможные, что правда стоит и за людьми иных убеждений. Мало того, плюрализм убеждений людей входит в мой общественный идеал. И тем не менее, я должен отстаивать свои собственные убеждения, как равный среди равных. У меня нет желания, чтобы все думали, как я, но есть надежда, что со временем больше людей придет к защите идейной терпимости и свободы, т.е. к либеральным, демократическим убеждениям. Я не думаю утвердить одну правду своими ответами, я надеюсь только на утверждение приличных условий для поиска правды и ее осуществления.
Получается, что в своих "ответах" я уподобляюсь всем моральным ригористам, отступаю от более последовательной позиции Г.C.Померанца, который знает, что "ригоризм может перевернуть мир", не верит, что "он утвердит правду" и потому отказывается от "переворачивания мира". Мне же хочется "перевернуть" идейный мир наших людей, чтобы они перестали утверждать лишь одну единственную правду, отказались от фанатизма. Ситуация оказывается парадоксальной: меня упрекают в фанатизме, с которым я хотел бы уничтожить фанатизм. Но как же быть? Неужели молчать и примириться с вечным существованием фанатизма на нашей земле?
Да, я ощущаю опасность увлечения своим ответом, опасность нетерпимости к иным ответам, поэтому не хочу допускать плохих чувств к оппонентам, поэтому ищу встреч и разговоров с людьми разных взглядов и даже с людьми, презирающими мои убеждения.
3. Г.С.Померанц не осуждает процесс экономического освобождения народа, но резко отделяет от него деятельность интеллигенции: "Раввин не спекулирует" - сказано точно.
Мне кажется, что подчеркивая такое разделение, не следует при этом забывать и его пределы, что специфические различия труда физического и умственного, простонародья и интеллигентной элиты не абсолютны, что процессы освобождения в равной степени касаются и простых людей, и интеллигентов. Правда, когда мы говорим: экономическая деятельность, то обычно имеем в виду материальное производство и торговлю материальными товарами, но на деле в экономическую сферу входят и плоды духовной деятельности. "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать". Без продажи не обходится, ибо интеллигентам тоже "кушать надо". И вопрос состоит только в одном - кому продавать: государству или людям на рынке? Интеллигенты, которые отказались подчиняться государственной монополии на духовную продукцию - являются на деле теми же самыми частниками, только в своей сфере. Эта общность самиздатчика и частника становится очевидной, когда самиздатские произведения, печатаясь заграницей, приносят авторам коммерческий успех. К сожалению, у нас отсутствует свободный внутренний рынок на самиздатские произведения, поэтому они не получают ни достаточно широкого распространения, ни материального освобождения авторов от государства.
Позиция "раввин не спекулирует" кажется очень симпатичной, но если раввин не будет получать денег от паствы, то ему придется получать деньги от государства - за службу ему. Что лучше? Мне кажется - первое.
В сегодняшних условиях частнику и спекулянту приходится зачастую нарушать правила официальной морали и даже законов. Но примерно то же самое происходит и с современными интеллигентами, когда они пытаются донести до читателей-слушателей свою духовную продукцию.
Г.С.Померанц сам говорит, что если народ сегодня нарушает заповедь "не кради", то интеллигенция вынуждена нарушать заповедь "не лги", чтобы донести до народа большую правду... (для служения государству хитрить не надо, можно быть "честным").
Я сожалею, что дал повод понять мои предложения, как призыв к интеллигенции отказаться от своего духовного труда, от своей профессиональной обязанности ради спекуляции, допустим, на колхозном рынке, и надеюсь, что в будущем мне удастся говорить более понятно.
| предыдущая | оглавление | следующая |
