| предыдущая | оглавление | следующая |
Общее объяснениеГлавное, в чем сходится большинство моих оппонентов (и не только вышеуказанных), это упрек в безнравственности: аморально полемизировать с лозунгом "Не по лжи!" Солженицына; аморально констатировать непригодность официальной морали и искать основы новой, аморально одобрение левого производства и торговли.
Прежде чем приступить к конкретному разбору аргументов каждого из откликов, мне хочется ответить на этот общий упрек.
1. Я настаиваю на своем праве спорить с любым лозунгом и даже с любым моральным положением, раз оно противоречит моей внутренней убежденности в его правильности. Ибо делаю я это хотя бы ради той же правды перед самим собой. Умалчивать о своих сомнениях, не разрешать их в открытых спорах, а саботировать втихую - как раз это, на мой взгляд, аморально.
2. Я не могу согласиться с утверждением об абсолютной непререкаемости всех моральных требований и правил. В некотором смысле абсолютным, вернее, неизменным, заложенным в человека от века - Богом, по вере одних, или природой, по убеждению других, я признаю лишь самое общее стремление к Добру, к благу своему и себе подобных. Конкретное же претворение этого абсолютного принципа Добра (или «Любви») в моральных ценностях и нормах, конечно, изменяются в зависимости от места и времени. Именно поэтому они относительны, именно поэтому мы и должны мучиться поисками новой моральной правды, конкретизирующей в новых условиях вечное и абсолютное стремление к Добру.
Конечно, в таких поисках найдется всегда место издержкам: отменяя старые нормы и нарушая их ради своего инстинктивного стремления к Добру, мы не всегда способны удовлетворить новым, еще не найденным, не открытым и не утвержденным общественным мнением моральным нормам. Действительно, в такие переломные моменты возможно и появление большого числа запутавшихся людей, оказавшихся аморальными, как со старой, так и с новой точкой зрения. Но ведь фанатичное соблюдение морали еще хуже! Оно ведь заведомо неправильно с точки зрения изменившихся условий жизни. Так как же можно твердить: мораль, мораль, не лги, не укради, не убий..., не разбираясь, что это за мораль, кому не лги, кого не убий? - Я знаю, сколь непопулярна концепция относительности морали, особенно, когда общечеловеческая мораль заменяется частной, классовой, групповой. Я знаю, сколь велика жажда ясной, общечеловеческой и абсолютной в своей строгости морали. И сам в полной мере разделяю и эти опасения, и эту жажду. И убежден, что истинные моральные нормы должны выполняться - только тогда душа будет спокойна. В этом отношении я тоже за абсолютность и непререкаемость моральных требований. Но только каких? Какого времени, каких идеалов? - Об этом я и толкую.
Одни упреки себе и другим в аморальности, одни пожелания выполнения всех противоречивых моральных требований - бессильны. Отказаться от пересмотра моральных норм - значит, обречь себя на действительную аморальность.
3. Наконец, я не могу согласиться с подчеркиванием одних отрицательных сторон в левом секторе производства и торговли, в этих самых массовых проявлениях современной народной инициативы. Все эти упреки, формально справедливые, неверны в главном: за отрицательными явлениями они не видят положительных, прогрессивных черт, не видят развития, которое вместе с другими формами самоосвобождения людей, единственное, может вывести страну к нормальному развитию. Имея хотя бы общее согласие о глобальной полезности левого сектора в нашей жизни (от шабашников до самиздатчиков), можно конкретно уточнять, какая именно деятельность левого сектора полезна, а какая вредна. На основе такого разбора вырабатывается моральное к нему отношение. Соображения общей пользы и народный инстинкт на тему, что хорошо и что плохо - на мой взгляд, здесь наилучший критерий.
Может, кому-нибудь это покажется странным, но зачастую оба эти критерия твердят об одном и том же. Например, использование гибнущего в государственных руках богатства - это хорошо, денационализация производства и торговли с пользой для дела и потребителей - тоже хорошо, а вот мешать эффективной работе того же государственного производства - плохо, заменять государственный грабеж частной монополией, обманывать покупателя и заказчика - тоже плохо и т.д.... Конечно, такие разборы следовало производить в сфере управленческого, интеллигентного труда по всем сферам нашей жизни.
Сам фактор преобладающего отрицательного отношения к третьей позиции жизненного поведения меня обескуражил, наполнил болью и горечью. Безнадежностью веет от результатов этого небольшого опроса. Однако я не хочу поддаваться унынию. У меня остается надежда на молчаливое большинство простых людей: их-то послереволюционный опыт должен быть сильным противоядием к любым новым идеальным построениям, к первой позиции.
И еще я понял: преодолеть нынешнее отрицательное отношение интеллигенции к 3-й позиции можно лишь выявлением и подчеркиванием ее истинной нравственности, только через утверждение новой системы моральных ценностей, через разбор реальных ситуаций в нашей жизни, переоценки нравственного и безнравственного в ней. Я очень надеюсь, что в этом многие со мной согласятся и приложат больше усилий в этом направлении.
Кроме письменных откликов много соображений передавали мне в устной беседе. Конечно, я не рискую их здесь восстанавливать по причине собственной пристрастности. Упомяну лишь два, поскольку они выходят за рамки общего спора. Одно из них принадлежало человеку, мечтающему стать ученым, и заключалось в резкой критике непродуманности терминов и выводов, недоказательности, неточности, короче, в ненаучности моей статьи. Второе возражение, более конкретное, но в том же русле, заключалось в отрицании возможности выделения трех возможных позиций поведения... Я думаю, что такие возражения могут появиться и у других читателей, поэтому полезно сразу разобъясниться:
Свою статью и отклики на нее я отношу, конечно, к публицистическим, а не научным работам. Научная терминология и скрупулезность, наверное, затруднила бы их восприятие людьми разных профессий и подготовки. Однако конечно, для некоторых из нас этот спор может и должен стать постановкой важных научных проблем. При появлении самиздатских научных работ станут уместными и соответствующие требования к ним.
Когда я писал данный ответ, к нам пришло письмо от знакомой, давно уехавшей в свой провинциальный город с грузом мяса и других продуктов. Это письмо, по-моему, отлично иллюстрирует, на каком уровне, далеком от "науки", приходится вести нам спор в жизни:
"Ребята, здравствуйте. Доехала я нормально, но не без приключений. В 3 часа ночи в поезд сели ревизоры, а в нашем вагоне проводники везли человек 15 безбилетников. Вагон проводники закрыли и при помощи безбилетников забаррикадировали двери. Ревизоры остановили поезд стоп-краном, разбили окно, но в вагон так и не проникли. Поезд задержался в пути на 3,5 часа, а потом нагонял с такой скоростью, что была опасность перевернуться. Для меня это событие еще одна капля против беззакония, дающего свободу "деловым" пройдохам, хотя с вашей точки зрения проводники совершили подвиг, провезли лишних людей, а ведь можно бы давать и входные билеты, как в театры, и все было бы на своих местах.
Ребята, я прошу прощения за причиненные мною неудобства, мне очень неприятно, что Вите пришлось тащить такую тяжесть, да еще больному. Это урок моей жадности. Большое-пребольшое спасибо, что вы так стойко мне помогли. Как здорово я сейчас себя чувствую с заполненным холодильником..."
В первый раз я слышал о подобной войне проводников и ревизоров на наших дорогах почище Дикого Запада (то ли фанатики-ревизоры попались, то ли проводники отказались выделить "законную" часть прибылей), и вообще раньше никогда не обдумывал проблему личного сектора на транспорте и тем более не обсуждал ее. Однако моя знакомая правильно, в общем, усвоила основной принцип: раз проводники провезли лишних людей, перегрузив вагон, значит они принесли пользу (правда, мне трудно представить, как можно в заполненный плацкартный вагон вместить еще 15 человек, - скорее здесь был более сложный случай с частной монополией... (но меня поражает другое: как человек может осознавать необходимость усовершенствования существующего порядка проезда (введение "стоячих" входных билетов), и в то же время возмущаться действиями проводников, как раз и осуществляющих это нововведение явочным порядком, как раз и толкающих ж.д. руководство пойти на введение таких "входных билетов"? И сочувствовать мешающим ревизорам.
Почему мы так чувствуем и думаем? - А ведь эта женщина везла с собой сумки с продуктами, хотя выдача их в московских магазинах лимитируется, т.е. она сама частным образом нарушала запланированное сверху распределение продуктов по областям (а план у нас - закон), принося несомненную пользу себе и своей семье. Она с презрением смотрела на частников-проводников, забыв, что несколько часов назад почти с таким же презрением смотрели московские жители на нее саму, как на мешочницу, заграбастывающую продукты для себя.
Но не так ли поступаем мы все: нарушаем идиотские правила и запреты в своей собственной практике, но негодуем, когда это делают другие или пытаются осознать такую практику с общей точки зрения?
К статье М.Ростиславского
П 2. "Последовательное применение правила "жить и работать по собственному уму и воле..." приводит человека к необходимости войти в номенклатуру (делать карьеру)... Все остальные способы, перечисленные К.Б., значительно менее надежны".
Cледовательно, М.Ростиславский признает только два пути: карьеру-службу (войти в номенклатуру) и "жизнь не по лжи" (т.е. открытое противостояние, диссидентство (особого рода).
Третий путь ему кажется просто нелогичным и неумным (непонятно, почему только этих "шабашников-спекулянтов" становится все больше - от глупости, что ли?) Такое разделение жизненных позиций на две альтернативы: жизнь для себя (карьера) и жизнь для страны (по морали) кажется мне типичным порождением экстремистского сознания, упрощенчеством.
Ни диссидент, ни партбюрократ, ни шабашник, отнюдь не думают, что они действуют лишь для своего блага. Партбюрократ искренне служит народу, не забывая, конечно, личные интересы; диссидент, наряду с сознанием, "история меня оправдает", знает, что защищает себя как личность, что иначе он не может; спекулянты-шабашники, конечно же, отделяют себя от воров-грабителей и вполне уверены, что делают пользу людям, а может, считают себя выше и "болтунов-бездельников", и "бюрократов, мешающих работать".
Каждая из таких позиций - особая моральная система. Вполне логичная и завершенная, в которой есть место и общим, и личным интересам. Мало того, существуют другие реально действующие моральные системы, например, знаменитая своей строгостью "воровская этика", где действуют все те же правила: "не убий (вора), не солги и не укради (у вора)" и т.д.
Каждому из нас выбирать из этих реальных моральных систем. Легко отвергнуть воровскую этику или "классовую этику", как частные и потому уже несправедливые. А каков должен быть ваш выбор между тремя первыми системами?
Я лично в этом выборе опираюсь на всю сумму доступной мне информации - исторической, житейской, научной - и собственных чувств. Наверное, так поступает каждый и делает свой выбор.
Мне лично кажется, что именно мораль спекулянтов-шабашников (3-я позиция) наиболее правильна, справедлива, ибо вся она строится на взаимовыгодности всех со всеми. Если для воров все остальные - не люди, для партбюрократов все люди за кругом "партийных и бепартийных большевиков" - враги или, в лучшем случае "воспитуемые", для резких диссидентов, наоборот, ГБ-ешники и партбюрократы - не люди, то для шабашников-спекулянтов (я не имею в виду грабителей-монополистов за прилавком) все равны и ценны лишь с точки зрения обоюдной выгоды-пользы.
Нет, не от глупости появляются в нашем обществе люди третьего пути, а от самостоятельного выбора своего пути (может, неосознанного), согласно своим склонностям. И если у человека склонность к подчиненности и службе, он обязательно убедит себя, что Родина требует от него карьеры, если человек склонен к правдоискательству и героической жертвенности, он ищет противоположный путь, люди, склонные к науке и творчеству, к самостоятельной работе, выбирают третью позицию. Так мне кажется.
Пункт 3. М.Ростиславский приводит примеры из истории. Но они говорят за меня: разве кальвинисты, пуритане, французские революционеры не обладали новой, особой моралью по сравнению с ранее бытовавшей моральной системой? Разве не были они "чудовищами", моральными уродами - с прежней точки зрения? С их отрицанием непогрешимости папы, святости икон, с их гильотинами и т.д. Объявлять все периоды общественного переустройства, как борьбу моральных людей против безнравственного гнилого старья - недопустимая натяжка. Как будто со старых позиций не выступают морально цельные люди. Вспомните хотя бы Томаса Мора против Реформации.
Конечно, М.Р. прав, говоря, что в эпоху реформации, в стане приверженцев старого, как правило, наступает моральное разложение, в то время как лагерь нового стана морально укрепляется. Но это как раз и объясняется сменой моральных систем - старая ветшает и дискредитируется. В такой период люди интуитивно отшатываются от старых правил, но новые еще не выработаны, не подтверждены ничьим авторитетом, не стали общепризнанными нормами. Часть людей имеет эти нормы, мучается, заблуждается и ошибается, а часть просто нарушает старые, пользуясь общим настроением (это уже случай простой безнравственности). Такой переходный период и называется периодом разложения, неустойчивости. Но разве с такой ситуацией можно справиться одними призывами соблюдения всех моральных правил, всякой морали? Ведь без поиска нового это будет лишь консервативным призывом к соблюдению ранее существующих и отживших ценностей.
М.Р. говорит, что "раздвоение на честного человека дома, и обманщика и вора на работе (на службе) даром не проходит и аморально". А мне вот кажется очевидным и нормальным, что люди всегда испытывали и будут испытывать такое "раздвоение", что они будут убивать врагов, обманывать во спасение, брать им формально не принадлежащее, что они всегда будут различать своих и врагов, к которым мораль не применима. Важно только, чтобы круг исключаемых из сферы моральной защиты был минимальным. Но даже наиболее универсальная мораль 3-й позиции исключает грабителей, воров, монополистов и др. антиобщественные элементы, в том числе (и это очень существенно) она исключает из-под своей защиты государство, если оно проявляет себя не общим защитником и слугой, а грабителем-монополистом. Понятно, почему с этим существенным исключением не согласны партбюрократы, но почему на защиту государственной собственности так рьяно ополчаются люди первой позиции, уяснить труднее.
П 6. М.Р. выражает собственные опасения о развитии ситуации в нашей стране. С ним я могу только солидаризироваться и еще раз пожалеть, что при такой общей озабоченности мы не можем найти общего языка в обсуждении практических ответов. М.Р. признает реально происходящие общ. процессы закономерными, но относится к ним, как к "язвам безверия, шкурничества, безответственности и прочих прелестей эпохи развала и гниения строя", т.е. резко отрицательно. Правда, они кажутся ему все же лучше сталинской веры, патриотизма, верности и т.д. - но это лишь одно, проходящее замечание, вся же работа посвящена доказательству того, что ничего иного, кроме шкурничества, распада, гниения, реальная общественная эволюция с собой не несет. Ни малейшей попытки найти в этом "мутном потоке самодеятельной жизни", хоть какие-то крупицы свободы, независимости, трудолюбия, он даже не делает.
И поэтому у М.Ростиславского в итоге не остается ничего, кроме жажды нового, справедливого порядка. Кажется, это не будет жаждой сталинизма, конечно, нет, даже наоборот, радикально наоборот. Но уж во всяком случае, современное "шкурничество, гниль и распад", т.е. существующая жизнь, этот новый порядок прикроет. И, конечно же, насилием, ибо иных методов для радикальных преобразований нет. Я убежден, что М.Ростиславский рано или поздно, но придет к этому выводу, обязательно придет, ибо этого требует его логика: "или-или, третьего не дано!"
К статье Т.М.ВеликановойПонимание морали здесь совсем однозначно: существует только одна, общечеловеческая (христианская) мораль. Никаких иных вариантов этики (коммунистической, азиатской, первобытных и т.п.) для Т.В. не существует.
Правда, прибавив к христианской традиционной морали еще и требование хорошей, постоянной работы, получаем вариант протестантской этики. Но такое совпадение оказывается непрочным. Через пару абзацев Т.В. говорит, что "не стоит в разумном переустройстве экономики усматривать выход из современного маразма, не стоит экономическим целям подчинять все другое... пренебрегать своей личностью для экономики... попирая для этого мораль и право".
Оказывается, что личность как раз и состоит в соблюдении морали и права, а экономика (забота о себе и благе других) - нечто постороннее. Мало того, оказывается, что это вещи противоположные: отдать предпочтение "экономике" означает допустить распад личности и нации. А в качестве примера приводится - коммунизм (?!?), который оказывается самым, что ни на есть "экономическим учением"... Вот как удивительно по-разному мы понимаем одни и те же слова и положения!
Но попробую защититься. Я под экономикой понимаю обычно сферу материального производства, основную сферу деятельности людей, а под экономическим отношением разумею не столько стремление к денежной выгоде, сколько рационализм и повышение эффективности труда.
Если требование хорошей работы - одно из основных, ключевых в протестантской этике, а в самиздатских дискуссиях ему уделяется непропорционально значению мало места, то, думается, мою постановку можно оправдать. Но другое меня ставит в тупик: как можно называть хорошую работу только "заботой о брюхе"? Неужели же духовность, мораль и право находятся исключительно вне сферы труда? И как можно эффективность труда (его полезность) противопоставлять морали и праву?
Конечно, эти стороны жизни могут входить в противоречие, но нельзя их противопоставлять, нельзя жертвовать хорошей работой ради строгого исполнения иных моральных требований, и наоборот. Такие противоречия можно примирять только совместно, системно, с одной общей точки зрения (жизни человечества, например).
Т.В., говоря о морали, имеет в виду совсем не реально действующую систему поведенческих правил (моральную систему), а извечные библейские заповеди. И только их. Но ведь в жизни действует гораздо более богатая система моральных положений и житейских правил, которыми руководствуется человек при оценке своих прошлых и будущих поступков. И вот эта моральная система, конкретизируя извечное "не лги", утверждает: дать правдивые показания в деле об ограблении - похвально, а в деле о Самиздате - позорно, что убить бандита или противника на войне - хорошо, а во всех остальных случаях - ужасно, что обокрасть чужой дом недопустимо, а взять лишнее с производства - ничего страшного.
Конечно, эти оценки меняются, развиваются. Именно о приведении этой системы моральных оценок в соответствие с реальной жизнью, с общей пользой я и хлопочу. И, конечно, никто и не думает отменять вечные 10 заповедей - на то они и вечные, чтобы оставаться неизменной основой любой моральной системы.
Люди, заявляющие об абсолютности всех моральных правил, на деле настаивают на непреклонном выполнении своей моральной системы. Конечно, у Т.В. существует четкая система конкретных моральных оценок, которая, по-видимому, сложилась под влиянием русской культуры народнических традиций, да мало ли чего еще - всей нашей советской жизни. Однако не стоит объявлять свою систему моральных оценок единственной и неизменной и отказываться от теоретического сомнения в ней.
Аналогичные неувязки возникают с призывом к неуклонному соблюдению существующих законов, даже если законом является на деле юридически оформленный произвол власти. Ведь здесь очевидное, видимое в жизни противоречие, когда честный человек просто обязан нарушать закон (вроде отказа от показаний на определенных процессах). И если он нарушит и понесет за это наказание, он совсем не будет при этом душевно мучиться таким нарушением.
Конечно, нельзя возводить "нарушение Закона (т.е. всех Законов) в норму общества". Но нельзя и выполнять людоедские законы. С ними надо конкретно разбираться, как и с правилами официальной морали, и сознательно идти на нарушение отживших и несправедливых законов, создавая прецеденты, традицию, новые нормы. В жизни так и происходит. Сначала несправедливые законы отменяются де-факто, и лишь в конце этот процесс завершается юридическим оформлением.
Я думаю, что сама жизнь и деятельность Т.М.Великановой вполне опровергает высказанные ею положения, но эти последние показывают, насколько же трудно ей при таком сознании своей греховности, без вины виноватости. Да нет у Т.В никакой вины и никакой греховности! Есть только реальные заслуги - в выработке обществом новой моральной системы и подготовке к принятию новых Законов.
| предыдущая | оглавление | следующая |
