| предыдущая | оглавление | следующая |
Абрамкину, 27.06.1986г.
…Очередным поворотом в моих представлениях о будущем стало знакомство с сутью полпотовского коммунизма при чтении книги Гурницкого "Песочные часы" и работы над диафильмом "Таджикистан". Проблема теперь встала так: если мы за свободу совести и веротерпимость, за поиски взаимопонимания и уважения любых искренних идеалов, то как отнестись к полпотовцам и вообще к людям, которые готовы добиваться осуществления своих идеалов через насилие и уничтожение людей?
Гурницкого и меня обычный морализаторский ответ, что, мол, недопустимо нарушение 10 заповедей – не удовлетворяет, поскольку обрекает на бездействие и пассивность. Реальная жизнь не может быть уложена ни в какие заповеди, не может даже напрочь исключить насилие и убийство, хотя, конечно, следует стремиться к их уменьшению. 10 заповедей, конечно, важны, но их требования не абсолютны.
А, с другой стороны, очевидно, что с людьми типа полпотовцев, готовыми обречь большую часть своего народа или даже мира на уничтожение ради осуществления своих идеалов – с ними не может быть примирения и взаимопонимания. И я вполне понимаю нынешних кампучийцев и вьетнамцев, когда они готовы к переговорам и примирению со всеми эмигрантами, кроме полпотовцев, уничтоживших не в мыслях, а на деле миллионы людей ради своего "коммунизма". Чтобы избежать подобных катастроф в будущем, надо быть непримиримым ко всем потенциальным полпотовцам, отличая их от обычных революционеров или консерваторов, хотя те тоже, бывает, славят "спасительное насилие".
Но где критерий различения? Может, дело в том, что кроме различных идеалов совершенствования людей и будущей жизни, есть еще более высокая "сверхцель", которой все идеалы должны подчиняться, хотя бы не противоречить, если их приверженцы хотят остаться людьми, а не убийцами.
Думается, что такой общей всей людям, главной ценностью является лишь само существование человечества, как такового – сейчас и в самом далеком будущем! Именно так – прежде существование людей, а потом уж – их совершенствование.
А ведь можно представить людей, которые скажут: "Лучше всем погибнуть, чем недостойно жить!" Например, религиозных фанатиков, убежденных, что главная, истинная жизнь ждет людей за гробом, может и не испугать мысль о всеобщей физической смерти.
Конечно, апокалиптические мысли существовали тысячелетия, но не были страшны, потому что не было еще средств реально уничтожить все человечество. Теперь существует ядерное средство и оно может оказаться в руках религиозного или иного фанатика, для которого "лучше быть "атоминизированным, чем коммунизированным", или для которого "атомная бомба – лишь бумажный тигр", "лучше всем умереть, чем уступить в гонке вооружений".
Сегодня такая "стойкость" тоже способна обернуться вселенской катастрофой и потому также должна быть отвергнутой. Общая "сверхзадача" означает необходимость мирного сосуществования всех стран и мировых систем вплоть до вывода о неизбежности примирения капитализма и коммунизма. Ведь иначе – всеобщая гибель, что для атеиста – немыслимо, абсурдно. Уже одно это делает логичным мое буржуазно-коммунистическое мировоззрение, не разделяющее, а соединяющее и примиряющее ныне противовооружающиеся миры. И трезвый атеизм, настаивающий на единственности человеческого существования – ему только помогает.
Но, кроме фанатизма, есть у людей будущей жизни и иная опасность: стремление насильственного совершенствования людей и обществ ради придуманных идеальных людей на базе научно-технического прогресса и нравственно-политических проработок.
Действительно, если в истории и происходила эволюция, поступательное движение, то оно происходило, прежде всего – в росте знаний, и на их базе – в росте производительных сил. Последнее же открывает перед людьми две возможности – или освобождение их от обязательного труда ради свободной от труда и усилий жизни, или – расширить число живущих на земле людей. Утопические системы звали людей, в основном, к первому варианту, но реальная история, как мы знаем, шла в основном по второму варианту: все технические и научные совершенствования не столько облегчали и улучшали жизнь отдельных людей (хотя было и это), сколько увеличивали число людей, кормящейся на той же самой земле – но новыми средствами.
Мне кажется, что второй, реально происходящий процесс более гуманен, человечен, чем любые проекты радикальных утопистов, игнорирующих рост народонаселения в качестве достойной цели. А что если именно существование и рост народонаселения и является основной, главной нашей целью – прежде всяких идеалов совершенствования – сверхцелью?
Трудно провозглашать это, когда сегодня печать серьезно пропагандирует стабилизацию численности людей в мире на одном уровне, чтобы растущие производительные силы могли быть пущены только на облегчение труда, рост благосостояния и "качества жизни". Но надо вспомнить, что такая "стабилизация" мало чем отличается от древнейших проектов улучшения собственной жизни взамен усилий к рождению и воспитанию новых людей. Опыт истории (например, Древней Греции и Рима) свидетельствует: как только люди перестают следовать главной Божьей заповеди: "плодитесь и размножайтесь" – ради, мол, гармонизации и облегчения своей жизни, так неизбежно развращаются в безделье сладкой жизни и неизбежно гибнут, как народ и цивилизация. Выживает лишь энергичный, верующий, растущий народ в неустанных трудах, опасностях и поисках знания. Народ же, выбравший стабильность-стагнацию, роскошь-изобилие не только обрекает на потенциальную смерть свой возможный людской прирост, но и на полное исчезновение потомков в будущем.
Мой вывод: никакие проекты и идеалы будущего не имеют права противоречить Сверхцели выживания и вечного роста народонаселения. Выживание – ценность абсолютная, Сверхценность вообще для всего живого: которое может расширяться только в силу создающихся новых условий. Для людей же и вечное расширение – абсолютная ценность, потому что человек – существо особое, вечно познающее, что и позволяет ему вечно расширять сферы своего обитания, наращивать средства существования и одновременно с этим – производить необходимые для новых масштабов численности изменения в общественных отношениях. Расширяющаяся форма жизни – просто необходима для разумных существ. Говорят, у крысы постоянно растут зубы, и если она перестает грызть и стачивать свои зубы, то они вырастают до невозможности закрывать рот, т.е. до гибели.
Аналогично "крысе грызущей", "человек познающий", если не будет познавать и трудиться ради расширения сферы обитания растущего числа своих детей – заболеет духовно и физически, и потому – вымрет. Разум, познание – не только преимущество человека, но и его проклятие. Залог его вечно и бесконечно расширяющегося будущего и – одновременно – вечная угроза полной гибели.
И потому мы должны с особым тщанием следить, чтобы наши идеалы, при всем иx разнообразии, не противоречили абсолютным человеческим ценностям-Сверхцели, которую в терминах бесконечности можно сформулировать, как рост народонаселения или как цель вечного существования расширяющегося до бесконечности человечества, в вечной и бесконечной перспективе равномощного Богу.
Думаю, что этот вывод не противоречит атеизму, который, в отличие от самонадеянных религий, ничего о Боге не знает, кроме совпадения его со всем человечеством – в прошлом, настоящем, особенно, в бесконечном будущем.
Думаю, что этот вывод созвучен мечте Циолковского о вечной космической экспансии людей.
Но наш вывод можно сформулировать и в негативном смысле: - игнорирование вечного и бесконечного существования и расширения человечества, как такового – равносильно будущему уничтожению людей, человечества в целом, отказ от бесконечного человечества=Богу, т.е. равно человечеству и Богоуничтожению, совершенно неприемлемо.
Хочу сразу отвергнуть примитивное истолкование своих слов в смысле призыва к немедленному и максимальному росту числа детей. Ведь понятно, что максимальный рост детей и народонаселения сверх ограниченных на наш век средств жизни приведет однозначно к массовым смертям (а может, и к общей гибели) от голода и социальных болезней. Закономерности гибели чрезмерно размножившейся популяции известны уже в чисто биологическом мире. Нет, речь может идти только об умеренном росте в меру роста средств (прокормления, не подрывающем условия нормальной жизни растущих поколений), но в то же время и оставляющего людям достаточно забот и трудностей, чтобы не избаловаться и не погибнуть в ожирении.
Я не отрицаю ни средств регулирования рождаемости, ни – с другой стороны, монашества, безбрачия – потому что главная трудность – не в зачатии и даже не в рождении, а в том, чтобы выкормить и воспитать нового человека – и родителями, и всеми людьми.
Да, логично рассуждая, потенциальным детоубийством может быть не только аборт, но и противозачаточные средства и даже просто отказ от брачных отношений людей, к ним способным. Но, с другой, еще более важной стороны, эти же действия или воздержания становятся тоже потенциальным детоубийством, только если возможные дети на деле были обеспечены средствами жизни, могли реально вырасти и сами обеспечить средствами жизни своих детей и внуков – ради вечного и бесконечного созидания. Истина конкретна, и потому в каких-то условиях я оправдаю племя, которое убивает едва родившихся младенцев, если их слишком много для выживания племени, но в иных условиях буду осуждать людей, просто не решающихся на рождение детей из-за своего комфорта и лени – как фактических убийц будущего.
Неоднозначно и мое отношение к индивидуальной жизни каждого. Постулированная выше Сверхцель как бы определяет эту однозначность. Да, жизнь каждого отдельного человека бесценна, хотя в сравнении с жизнью человечества – почти бесконечно малая величина (они соотносятся как бесконечные множества разных мощностей). Стремление обосновать бесконечно долгое существование индивида, на мой взгляд – неправомерно, индивид потому ведь и смертен, чтобы обеспечить вечное обновление, омоложение и выживание человечества, как целого, как рода. Медицинская и психологическая задача состоит в продлении жизни человека до его естественных пределов, до осознания исчерпанности и выполненности своей личной жизни, до желания слиться с родовым человечеством, когда смерть начинает ощущаться как радость, как желанный переход в духовное состояние человеческой памяти и социального опыта – этой главной основы и сути человеческого рода. Ведь человечество – это совсем не сумма их тел, не биомасса – а сумма человеческой культуры, знаний и интуиции, воплощенных как в наших головах и сердцах, так и в преобразованном людьми предметном мире. Гипотетически можно даже представить себе, что со временем люди предпочтут существовать в неорганических телах будущих "полных роботах", но не перестанут от того быть людьми, человечеством. Предвидел же Циолковский, в отдаленнейшем будущем, что человечество перейдет в особую, "лучистую" форму существования (может, он имел в виду закодированные радиоволны?)
…Так вот, после физической смерти духовно мы не умираем, а переходим в информационную, главную основу человечества и теряем свою свободу выбора жизненных решений (при нулевой активности мертвые обладают для людей максимумом мудрости). Впрочем, такая потеря активности начинается еще до смерти, в старости и постепенном уходе человека от труда на пенсию, в отказе от желаний во имя интересов молодых. Все это – естественно, и проблема заключается в том, чтобы к старости у человека возникала мудрость отказа и ухода, радость от кончающейся жизни – в желанной смерти. Но для того, чтобы эта радость смерти была естественной, необходимо внутреннее убеждение, что наши потомки будут вечны, что человеческий дух бессмертен. Иначе и жизнь, и смерть наша обессмысливаются.
Наконец, еще одна важная сторона приоритета Сверхцели над нашими традиционными идеалами – христианскими, коммунистическими или какими иными: а не исказит ли Сверхцель наши идеалы? не отменит ли? Думаю, что не исказит, напротив, уточнит и, может, подправит, заставит отказаться от фанатизма, пролога полпотовства. Уверен, что в своей основе признанные множеством людей идеалы, доказавшие свою жизненность на многих поколениях – не могут встать в коренное противоречие со Сверхцелью. А если Сверхцель вычеркивает из людского обихода, нравственно запрещает полпотовский коммунизм или инквизицию, то тем лучше для истинного коммунизма и истинного христианства.
Иногда говорят: а что, если ваша Сверхцель, т.е. вечный рост человечества, осуществим лишь при нехорошем, рабском или тоталитарном строе? Неужели надо платить свободой и качеством жизни ради большего числа людей? С убеждением отвечаю: само это предположение в корне неверно. Человек может жить и расширяться только в условиях вечного познания, творчества, свободы. Природе человека свойственны именно – свобода, равенство, братство – как наилучшие условия для выживания и роста. А всякие диктатуры – лишь временные отклонения, болезни роста" или "непонимания".
Заканчиваю свое изложение. За его рамками осталось более подробное рассмотрение отношения роста людей и научно-технического прогресса, расширяющего базу существования (прокормления) людей, но в то же время – подрывающего общественные традиция их бытия. Каждый раз после очередного производственного переворота и численного расширения людям приходится заново устраивать свои первичные, природные, рыночно-коммунистические отношения на новой технической основе, в условиях еще большей тесноты на земном шаре, еще большей связанности, взаимозависимости.
Когда-то, на заре выделения из животного мира, человек получил и силы неограниченно распространяться по всей планете – тогда-то и выросли люди до миллионов и была заселена вся земля охотничьими племенами. Вся земля была между ними поделена в ходе межплеменных войн. На сейчас племена сменили народы и государства, былую разобщенность сменила мировая политика. Сегодняшние миллиарды на Земле смогут выжить, только если будут знать все обо всех – как в единой деревне. Путь от войн к мирному сосуществованию и дальше к взаимопониманию всех – иначе не выжить.
Да, Сверхцель в моей формулировке кажется только количественной. На деле она требует от людей постоянных качественных изменений во взаимоотношениях, требует их выстраивания на новой основе и в более расширенных масштабах, требует очередных поисков идеалов, нахождения их в прошлом и упрочения в новом мире…"
Из письма В.Ф.Абрамкина от 10.07.86г.
Отмечу лишь вот что. Каждая доктрина – относительна. Менее относительна, а может быть, и абсолютна та эфирная субстанция (может, ноосфеpa), которая образуется от системы идей, убеждений. Для того чтобы нам преодолеть "самодеятельность'' своей правды, надо не закрывать, не замыкать, не настаивать на достаточности своих концепций. За духовными движениями людей, действительно, стоит "сверх". Я называю это (Дантова формула) Сверхсмыслом и оттого не представляю, как все это можно было бы овеществить, вербализировать. Все-таки тайна…
И вообще, Виктор: а что продуктивного мы получим, разом признав твою "Сверхцель" за свою? Сама по себе, без того, что Глеб назвал "супертекстом", она ровным счетом ничего не дает. И я даже сейчас не пойму – зачем и о чем я с тобою спорил. Ну, давай признаем, что едва ли от этого кому-то легче станет…"
Из ответа 14.08.1986г.
- Не настаиваю на верности только своего понимания, а лишь пытаюсь сформулировать общую всем Сверхцель на доступном мне и, как мне казалось, тебе языке. Твой подход иной: Сверхсмысл – это тайна и недоступен разуму, в том числе, конечно, и моему, но абсолютен и призван господствовать над относительными человеческими убеждениями, регулировать их. Но что мне тогда делать? В чем меняться?
Ты говоришь: нельзя настаивать на достаточности своей правды, своих убеждений – иначе не будешь терпимым. Но если я буду уверять себя и других в относительности своих убеждений, в невозможности выработать верные убеждения вообще, то я окажусь без убеждений, без идеалов и веры и тогда не смогу активно жить – раз не на что опираться. На что – лишь на непонятную тайну? Как хочешь, но твердость убеждений надо совмещать с непрерывными поисками еще большей их истинности, твердости, еще большего приближения их к абсолютной истине. Понятно, что человеческий язык никогда не выразит Абсолютное знание, но приближаться к этому он обязан. Именно двигаться, а не смиряться с собственным несовершенством и относительностью.
Поэтому я и настаиваю, что о главном для людей надо говорить не только ссылками на чувства и интуицию, но и доводами разума, поэтому и называю это общее не Сверхразумом, а сверхидеалом, Сверхцелью. Если ты с этим не согласен, то, может, не имеет смысла продолжать данную тему – реши сам, я не обижусь.
И еще раз: совсем не ожидаю, что люди иных убеждений их сразу примут за свои. Но я хотел бы, чтобы мои доводы были приняты всерьез и переведены на языки иных убеждений. Уверен, что это можно сделать, если проникнуться всерьез уникальностью положения сегодняшнего взрывоопасного мира. И вот тогда-то мы почувствуем, что, несмотря на различие убеждений, идеалов, у нас есть и общее, и что мы можем активно жить вместе. Но, к сожалению, может не получиться, именно с тобой из-за твоего отказа.
Теперь по поводу возражения Глебу. Конечно, договариваться о главном трудней, чем о пустяках, но почему невозможно? Очень важна тут понятность доводов. Так, очень часто настаивают на абсолютности 10-ти нравственных заповедей, как главной, абсолютной человеческой ценности, общей для всех религий и убеждений. И это похоже на истину, но на практике реальную жизнь не втиснешь в жесткий ритуал абсолютного выполнения этих заповедей, как панацеи от всех бед.
А, с другой стороны, существует истина, которой должны подчиниться все разномыслящие люди: выживание человечества. Все, за исключением фанатиков, признают, что, в любом случае человечество в целом должно выжить, иначе все, что делаем, все наши цели и стремления, труды и радости, прошлое и будущее – абсурдно.
Но, оказывается, что общего согласия с этой формулировкой Сверхцели мало. Что мы не можем примириться, мирно сосуществовать с полпотовцами, нацистами, да и всеми, кто мыслит выживание человечества лишь по выдуманным ими рецептам (идеалам). Все попытки строительства нового мира по таким одномерным рецептам приводили именно к развертыванию процессов уничтожения людей, человечества.
И тогда возникает мысль: человечество не может выжить одномерным, одинаковым, оболваненным, одноидеальным, а только разным, разнообразным. И потому мы все должны признавать выживание именно разного человечества, выживание людей таких, какие они есть – неодинаковых, неидеальных. Этому "Сверхусловию" сегодня соответствует признанное почти всеми странами и идейными течениями условие необходимости мирного сосуществования.
К сожалению, Глеб прав, и согласие почти всех с необходимостью "мирного сосуществования" сегодня во многом процедурно и лицемерно. Многие все еще питают надежды сделать мир одномерно коммунизированным или "свободно капитализированным", или мусульманизированным, или еще как. Разоблачение и идейное преследование таких "одномерных" надежд, их людоедской (вернее,- человечество-едской) сути – обязанность всех идейных людей: ведь с идеями, даже такими, можно бороться только идейно. – И не только "клеймением", но углублением понимания всеобщей необходимости подчинения себя Сверхцели - "выживание разнообразного Человечества, какое оно есть".
Тут-то я и пытаюсь помочь людям одномерных идеалов, вызывая их на спор резким утверждением приоритета жизни как можно большего количества несовершенных людей в вечном будущем – над идеалами совершенствования людей по любым рецептам.
Если бы мне удалось всем доказать, что не желать в своих мыслях (и делах) жизни как можно большого числа людей в вечном будущем (вне зависимости от идеальности этих людей) – столь же безнравственно и абсурдно, как не желать вечной жизни человечества! Или стремиться к человекоубийству из принципа! Если бы удалось это, думаю, прибавилось бы терпимости и уважения к людям, какие они есть. А исполнение бесконечной Сверхцели было бы обеспечено много крепче, вернее.
Ты спрашиваешь – зачем все это я пишу? Но неужели не видно, что все мы страдаем от застарелого недуга – кроить людей и их будущее по когда-то устоявшимся идеалам, традициям, схемам, что у нас не хватает элементарного и первоочередного уважения к людям, как таковым? И потому я чувствую обязанность сделать максимум, чтобы убедить людей: над любыми идеалами есть самое важное – Жизнь в вечности как можно большего числа людей, а остальное – приложится и образуется. А все, что Жизни противоречит – безнравственно и позорно, тянет то в полпотовство, то в нацизм, а то еще что похуже, хотя трудно представить себе что-то еще более худшее…"
Из письма В.Ф.Абрамкина от 28.08.1986г.
…Теперь – о непродуктивности "сверхцели". Что я имел в виду? Проведу такую аналогию. Предположим, мы задались целью выработать какой-то общий для всех "сверхидеал" в воспитании детей, некий островок лучезарности, к которому можно подплыть с разных сторон. Пусть мы даже выработали его и только патологическим садистам он не подходит. Скажем, такой: главное – воспитать достойного человека, способного реализовать все заложенные в нем добрые задатки. Я думаю, с такой сверхцелью большинство охотно согласится. Даст ли что-нибудь всем согласившимся такой "маячок"? – А ведь ничего не даст.
Мать, слепо любящая своего ребенка, будет калечить его в святой уверенности, что она именно эту сверхцель в своем чаде реализует. Какая-нибудь педагогическая система, принимающая человека за чистый лист бумаги и считающая главным выработку и "написание" хорошего текста тоже ведь от нашей "сверхцели" не откажется, хотя и не сдвинет ни на миллиметр пределы своего прокрустова ложа (для этой системы добрые задатки-способность закреплять в человеке нужный алгоритм). Ну, а что продуктивно? А вот возьмите книгу Корчакa "Как любить детей"… Сомневаюсь, чтобы нашлось много людей, все понявших и принявших в этой книге, способных воспитывать детей по-корчаковски. А все-таки почти в каждом из нас она что-то сдвинет и заставит иначе посмотреть на себя, на маленького человека. Мир эта книга не перевернула, только чуть-чуть сдвинула. И не потому, что там "сверхцель" (хотя и она присутствует), а от того, что "супертекст". Не однозначный, не раскладывающий все по полочкам, сильный не твердостью убеждений, а глубинным проницанием жизни. Кажется, книга порождает больше неясностей, чем определенностей. Но не это ли и выводит нас из своего угла, из своей обжитой точки зрения, заставляет оторваться от твердой опоры и посмотреть на привычную картину с высоты птичьего полета (а может быть, и просто глазами небожителей).
Твоя штука тоже хороша стремлением сдвинуть нас с привычных точек зрения (в своем последнем письме ты это, кажется, подтверждаешь: "Я и пытаюсь помочь людям одномерных идеалов, вызывая их на спор" и т.д.). Но такое движение в нас, возможно, будет более успешным при твоем собственном выходе из твердости и одномерности. Такого движения я и хотел всем нам пожелать в прошлом письме. Не твердости, а углубления, подъема. А "тайна", о которой я с безответственностью частенько упоминаю, совсем не такого рода, чтобы отгораживать от нас мир непроницаемой стеной ("Бог изощрен, но не злонамерен" – что-то вроде этого говаривал Эйнштейн). Может быть, ощущение тайны и помогает нам придти в состояние лучшей зрячести и внятности в словах. На остальные твои вопросы я постараюсь ответить в последующем… Мимоходом отмечу, что твои нападки на "религиозных людей" «для религиозных людей (фанатиков – В.С.), уверенных, что главная, истинная жизнь ждет людей за гробом, нет ничего страшного в мысли о всеобщей смерти" кажется, происходят от карикатурного представления о религиозности (вспомни, что и сама "всеобщая физическая смерть", если ее трактовать с твоей буквальностью, связана все-таки со "страшным судом", а может быть идет все это от недоработанности текста.
Что 10 заповедей обрекают нас на бездействие и пассивность – это лишь в восприятии буквального уровня библейского текста…
Из последнего ответа
Теперь о нашей неожиданно горькой для меня дискуссии, о которой я сожалею… Я жалею, что мои слова выглядят в виде "нападок" или, с другой стороны, каким-то "супертекстом", который мне самому непонятен и потому унизителен.
Твои последние возражения против всякой придуманной "сверхцели" мне понятны и симпатичны, но, кажется, не по адресу. Ведь я не звал людей разных убеждений собраться и выработать некий единый, общий "сверхидаел", а твердил лишь одно: нам, разномыслящим людям, надо всегда помнить, что над нашими разногласиями и непониманиями, разными идеалами и целями общей сверхцелью и сверхобязанностью стоит задача выживания людей, как таковых. Только это "выживание" может быть сверхцелью. Только это – и не на словах, а на деле. Иначе – или безответственный треп, или преступный фанатизм. Это не может стать ступенькой для достижения чего-то более высокого. Нельзя ничего ставить выше.
Если хочешь, я могу сказать еще грубее для понятности: сначала нам нужно зачеркнуть все идеалы, оставив лишь одну цель – помогать росту – выживанию жизни, человечества, как такового, а уж из этого вытекут все разные заповеди, веры, идеологии.
На этом стою: в нашем разделенном идеологическими барьерами мире сверх всего должны стоять не Аллах, не Иисус, не коммунизм и др. – а сама жизнь в вечности…
Послесловие.
На этом зацикленном в непониманиях ответе окончилась наша переписка. В этом обсуждении я потерпел несомненное поражение: меня не услышали и не захотели услышать о самом главном.
Почему же мы не поняли и не захотели понять друг друга? Почему даже в нашем случае двух и благорасположенных друг к другу людей мир оказался разделенным глухой стеной непонимания? Наверное, это был разговор людей разных мировоззрений (религиозного и атеистического) и потому – разговор глухих. Сначала Валерий устно говорил мне, что в нашем разделенном мире совершенно необходимо помнить, что над всеми нашими идеалами-позициями, говоря словами Данте, есть Сверхразум. А когда я с ним согласился и попытался объяснить себе и рассказать ему, как понимаю это общее – он отверг эту работу мысли, как просто ненужное, недостойное даже рассмотрения, не допуская себя до выбора ответа: "да" или "нет", как что-то для него оскорбительное… Где уж тут мечтать о единодушном отпоре любым фанатикам, потенциальным Пол Потам, когда мы не смогли об этом договориться даже с Валерием, если нет ничего выше перегородок между нами?
Да, я понимаю, что религиозному человеку трудно сказать, что есть что-то выше Бога… Но ведь находим мы, верующие коммунисты, силы в себе сказать, что Человечество в целом выше коммунизма, как мы его сейчас понимаем… Почему же и религиозным людям не сказать также: вечная жизнь человечество не может никогда противоречить истинной вере, даже выше – не Бога, а нашего и любого человеческого представления о Боге?
- Нет, не можем, не получается, не проговаривается, стоит колом… У меня еще были обсуждения этих писем с близкими к вере людьми. Результат еще грустнее, раздражение еще выше… Поверить, что дело взаимопонимания в мире так безнадежно, я не могу, и потому хватаюсь за спасительную версию: просто я сам бездарен и неспособен хоть как-то выразить то общее, что объединяет нас, не наступая на иные взгляды… Одна надежда – на голоса других…
Самоувещевание после встречи-спора 9.10.1986г. о Сверхцели и Аде "О недостойности споров теистов и атеистов и о душеспасительности поисков взаимопонимания и помощи вере друг друга"
…Спорил, а сейчас каюсь: зачем нам спорить, зачем давить и унижать друг друга? И ведь не в мелочах жизни, а в главном – перед лицом Вечности и Бесконечности? И тем не помогать друг другу, а топить, не спасать свои души перед пропастью Неверия, а губить суесловием…
Вот и я в прошлую встречу, когда спорили о смысле ада, как не вспомнил слов Иоанна Златоуста: "Ты спрашиваешь, где ад, но к чему тебе это знать? Тебе следует знать, что ад существует, а не то, где он находится… Потщимся же узнать не где он, а как его избежать". Так зачем же атеисту убеждать христианина, что ада в смысле вечной каторги и застенков в каком-то ином физическом измерении нет, и зачем теисту за это разоблачать убеждение атеиста в значимости человечества и ужасного суда его памяти, - как "позитивистскую иллюзию"?
В таких спорах мы только унижаем и подрываем веру обоих, волю обоих к избежанию зла, и прямехонько катимся в ад. Ведь нет среди нас людей абсолютной веры или неверия. Каждому надо бороться с неверием, прежде всего, внутри себя, на базе своей системы взглядов. Да, неверие – главное зло. По-ученому оно называется солипсизмом, в этике – цинизмом и эгоизмом, в жизни – бездушием и самовлюбленностью. И не только обычные люди, даже величайшие проповедники от Будды до Толстого испытывали приступы величайшего неверия, которое преодолевали с великим трудом, в одиночку, и тем открывали возможность вести к вере множество людей. Мы же – слабые, в условиях свободы – неизбежно разномыслящие, можем идти к укреплению веры – только вместе, не мешая вере друг друга, помогая, а не толкая.
Так давайте, собираясь вместе, каждый раз убеждаться, что Человеческая Бесконечность=Бог есть и будет и спокойно разбираться, как надо жить по Его заветам. 12.10.1986г. Сокирко В.
В продолжение спора с В.Т.Сулимовым о "Сверхцели", 26.11.87
…Сознаюсь, что не все понял в Мишином письме, только уловил, что "во главу угла следует ставить бесконечное разнообразие сверцелей, в том числе и связанных с конечностью человека и его разума", и что "все они философски равнозначны", т.е. что все едино: бесконечна ли жизнь человеческого разума или когда-нибудь ни людей, ни разума не будет, а нам все едино, равнозначно и горя нет.
И вот этого я никак не понимаю… Может, хоть ты объяснишь мне, дураку, на пальцах, как это может быть все равно – быть или не быть? И почему смерти тысяч и миллионов в войну, возможности миллиардных смертей в атомной войне вообще лишь философски равнозначны жизни?
Возьмем упрощенную для понимания модель: жизнь 4-х несвязанных друг с другом обществ (где-то на островах, а лучше – на разных планетах). Исходно пусть они будут во всем равны, кроме сверхцели, главной жизненной установки.
Допустим, первое общество состоит из людей, занятых больше собой: или наслаждениями, или, напротив, аскетическими упражнениями, а до детей им и дела нет. Второе общество озабочено развитием наук и искусства, гармоническим развитием личности, ростом свободного досуга ради философских размышлений и т.д. – дети там нужны только для поддержания общества на стационарном уровне, для передачи накопленных искусств и знаний. Третье общество склонно к работе и расширению жизни по всем ее параметрам, выполняя этим свое биологическое и человеческое предназначение. Все успехи науки, культуры, искусств служат там, в конечном счете, не для избавления от трудностей и труда, а для освоения окружающего мира и заселения его выросшим числом наиумнейших детей. Наконец, четвёртое общество настолько детолюбиво, что рожает их без числа и меры, без всяких ограничений…
Легче всего предсказать 1 и 4 случаи – эти общества просто погибнут. В первом – от отсутствия детей вымрут, а в четвертом от их обилия. Для жизни чрезмерного количества детей не хватит ресурсов, общество будет хиреть и вымирать до конца (если, конечно, не изменит своей установке-сверхцели). Труд и жизнь этих народов окажутся бессмысленными, ибо поступят они с собой хуже Гитлера и Пол Пота, загубив не только своих детей, но и память своих предков.
Итогом второго общества станет стационарно застывшая цивилизация сибаритствующих и обленившихся людей, потерявших всякий стимул к развитию (ибо все уже достигнуто и работать почти и не надо) и потому деградирующих. И только третье общество сохранит и динамику, и здоровье, физическое, моральное, человеческое. Расширяясь пространственно, оно будет развиваться и внутренне и, в конце концов, достигнет границ своих соседей: на 1 и 4-ой планетах встретит только пустыни и заселит их, а на 2-ой планете обнаружит общество застывших в развитии дикарей и естественным образом подчинит их себе, колонизует.
Так что – равноправны ли эти общества? Их жизненные установки – те сверхцели, что стоят за верами и идеологиями народов? И пусть мне объяснят, почему я неправ, отдавая свои симпатии только 3-му типу обществ (сразу оговорюсь – мои примеры с сверхцелями цивилизаций нельзя переносить на жизненные установки отдельных семей и людей – в связанном обществе могут оказаться очень нужными и бездетные семьи, и чрезмерно чадолюбивые – крайности могут как бы покрывать друг друга – но преобладающим общест.настроением могут быть только установки 3-го типа). Остальные – если они становятся сверхцелями народов – равносильны убийству будущих, а значит, и прошлых людей, не только детей – но и отцов…
И пусть мне объяснят, почему это не так. Виктор
| предыдущая | оглавление | следующая |
