Приостановка в освобождении (о В.Л.Гершуни)

Письмо М.Я.Гефтера – министру Е.И.Чазову

Уважаемый Евгений Иванович! Я обращаюсь к Вам и как к вновь назначенному Министру здравоохранения, и как к члену Академии, и как к общественному деятелю.

Предмет моего обращения – судьба человека: Гершуни Владимира Львовича. Ему 55 лет. В настоящее время он находится в 5-ой Московской психиатрической больнице (с.Троицкое Моск.области).

Путь, который привел его в больницу, тернист. Арестованный в июне 1982 г. и обвиненный по 1901 УК РСФСР, он подвергся экспертизе в Институте им.Сербского. С диагнозом шизофрении он был приговорен Мосгорсудом к принудительному лечению в психбольнице специального типа.

С тех пор прошло без малого пять лет. Содельники Гершуни – участники самиздатского журнала "Поиски" – возвращены к семьям, трудятся. Он один отгорожен от близких людей, от нормальной жизни.

В начале сентября 1986г., когда он еще находился в спецбольнице в пос.Актас Алма-Атинской области, его переосвидетельствовала врачебная комиссия, пришедшая к выводу, что он более не нуждается в лечении в данной больнице. Но так как главный психиатр Казахской ССР проф.М.А.Гонопольский отказался тогда утвердить это решение, оно было исполнено с большой отсрочкой по времени.

Недавний перевод в Московскую больницу облегчил положение В.Л.Гершуни -это его собственная оценка. Но остается нерешенным основной вопрос – нужно ли его держать взаперти? Полезно ли это для него и для общества?

Все, кто с ним соприкасался в самое последнее время, единодушны в своем суждении о нем, как о человеке разумном, спокойном, расположенном к людям. Я понимаю, что решающее слово принадлежит врачам. Но я также отдаю себе отчет в том, что добольничное прошлое В.Л.Гершуни создает определенного рода трудности для принятия недвусмысленного и быстрого решения. А он нуждается именно в таком незамедлительном решении. Ведь каждый день среди психически поврежденных людей – по меньшей мере – вычеркнутый из жизни. Нельзя не принять во внимание также и болезни, которыми страдает Гершуни (ишемическое заболевание, тромбофлебит нижних конечностей, гастрит и др.).

У него в Москве – сестры, уже вышедшие на пенсию, полные желания ухаживать за ним. Таким образом, вопрос упирается в готовность нынешнего медицинского учреждения, где находится В.Л.Гершуни, изменить в добрую, справедливую сторону его судьбу (дав соответствующее заключение для народного суда).

Вас, Евгений Иванович, я убедительно прошу – в меру врученной Вам власти - посодействовать этому. Убежден, что такого рода содействие с Вашей стороны будет созвучно духу времени.

В ожидании ответа с уважением Гефтер Михаил Яковлевич, канд.ист.наук, инвалид Отечественной войны, адрес: …

От Министра здравоохранения М.Я.Гефтеру пришел ответ, что его письмо направлено для учета во врачебную комиссию, которая в августе с.г. будет решать судьбу В.Л.Гершуни, что можно расценить, как крайне осторожное и косвенное содействие в положительную сторону.

Председателю КГБ СССР В.М.Чебрикову

Уважаемый Виктор Михайлович! Обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой добиться скорейшего освобождения Владимира Львовича Гершуни, осужденного в 1982 г. по ст. 190-1 УК РСФСР за участие в редакции самиздатского журнала "Поиски взаимопонимания" и в СМОТе, находящегося до сих пор по приговору суда на принудительном излечении в психиатрической лечебнице (только с начала этого года – не в тюремного типа).

Думаю, что мне нет нужды описывать ни дело В.Л.Гершуни, ни его высокие моральные и интеллектуальные качества, ясность ума и необыкновенную открытость и честность. Вашим сотрудникам это известно, думаю, даже больше, чем мне, близко знавшему Гершуни лишь в период участия в "Поисках". Во всяком случае, когда в 1982 году от меня брали свидетельские показания по его делу, то следователь Московского управления КГБ откровенно говорил о своих высоких оценках В.Л.Гершуни и даже о человеческой симпатии к нему и что "они вынуждены заниматься этим делом", и что, конечно же, психиатрическая больница-тюрьма (возможно, вечная) ему не грозит.

Слова этого Вашего подчиненного оказались неправдой. Надеюсь – не злонамеренной, а вынужденной неправдой, ошибкой, ошибкой, которую надо срочно исправить. Ведь лучше поздно, чем никогда. Освободить последнего в заключении редактора "Поисков взаимопонимания".

На своем свидании с Гершуни в марте этого года я убедился, что он совершенно здоров в психическом отношении, не менее любого другого человека – даже после перенесенных тяжелых лет в казахской психтюрьме. Его содержание сегодня в фактическом заключении противоречит сложившейся обстановке в стране, проведенному недавно освобождению из заключения многих участников правозащитного движения и является, на мой взгляд, просто данью неизжитой инерции торможения начавшемуся процессу установления доверия в обществе.

Я всегда верил, что КГБ может сыграть позитивную роль спасения страны на путях укрепления в ней законности и справедливости (пусть даже эта моя надежда и выглядела парадоксом). Я верю, что в недавнем освобождении многих людей Вы сыграли позитивную, а может, и решающую роль, и надеюсь, что в этом процессе неоправданная и вызывающая тревогу задержка с освобождением В.Л.Гершуни будет с Вашей помощью устранена. 20.04.1987г. Сокирко В.В.,

В мае 87г. со мной разговаривал сотрудник КГБ, принимавший участие в освобождении Гершуни из казахской спецтюрьмы. Он сообщил, что мне надо обращаться в медицинское учреждение-« заключение самих врачей нам не подвластно. Тем не менее, мы навели справки и узнали, что вопрос о прекращении больничного лечения будет решаться в августе на комиссии…" В ответ на мой вопрос, сотрудник заверил, что отношение КГБ к освобождению Гершуни из больницы – положительное, никаких отрицательных мотивов нет.

На этом ответ мне закончился. В целом я был недоволен собой при этом неожиданном для меня разговоре (ожидал беседы не о Гершуни, а про запрет на чтение ксерокопий). Надо было быть более требовательным: "Вы Гершуни посадили, Вы его и выцарапывайте – побыстрее!" – А может, и не надо требовать от них давления на врачей – даже во имя добра. Пусть КГБ отныне действует только по закону, больше ничего и не надо – только чтобы не сажать таких людей…