Алексей Сокирко: О позиции Виктора Сокирко

Одна из основных историй о моем отце (Викторе Сокирко) – это история покаянного письма 1980 года . Группа диссидентов печатала самиздатский журнал «Поиски». Я не знаю, но я думаю, у них было меньше сотни читателей, может, двести и было. Властям такая свобода не нравилась, и они журнал закрыли. Максимальный срок получил Валерий Абрамкин (3+3 года), Юрий Гримм (2 года), Глеб Павловский (3 года ссылки). Виктор Сокирко отсидел 7 месяцев в Бутырке, вышел оттуда после «покаянного» письма, где признавал, что его тексты могли быть использованы в антисоветской пропаганде, что для него, советского человека, было неприемлемо. Этот первый тюремный вариант покаяния явно был навязан Виктору в обмен на свободу, документ содержал утверждения, которым нельзя было верить. Однако известный адвокат Софья Каллистратова ответила Виктору , жестко указав на нестыковки и нелогичность его текста. После выхода Виктор несколько отредактировал свое тюремное заявления, оставив в целом его суть. Главное, что Виктор не хотел отныне публиковаться заграницей (его читатель должен был жить в СССР).

Повторное «свободное» заявление вызвало жесткое неприятие многих авторитетных членов диссидентского движения, включая Георгия Померанца. Суть претензий Померанца такова:

Раньше Виктор публиковал материалы в журнале Поиски, который в том числе передавался на Запад, и верил, что его тексты являются правдой и им нужно максимальное распространение.
Он сел и в тюрьме «понял», что его материалы могут быть использованы против СССР, чего он не хотел.
Виктор вышел на свободу, отредактировал свое покаяние. Померанц называет это предательством, добавляя: «если ты выступил как защитник связанных и немых, — помни, что твое банкротство разорит тысячи”. Он имел в виду, что, назвавшись диссидентом, стой до конца. Выбрав позу, донеси свой крест.

Но проблема в том, что поза для Виктора мало что значила. «Понятной» диссидентской биографией считалась такая: стать подписантом, отказаться от дачи любых показаний на следствии и потом уехать из страны. Это было не для Виктора, и он такой был не один. Кроме осуждающего правозащитного мейнстрима, нашлись люди, которые, наоборот, выступили в его защиту. Сначала Глеб Павловский ответил Каллистратовой, а потом, уже более обстоятельно, выступил историк Михаил Гефтер. Основной тезис Гефтера , читается примерно так. Нам СССР (России) самим придется искать свой путь, и Запад нам не поможет: «нет прецедента для выхода “русской России” из тупика истребительной мощи и миродержавия, питаемой комплексом неполноценности, деревенской разрухой, утрачиванием стимулов к труду» Копирование западных идеалов невозможно. Путь диссидентов – путь резких учителей-сектантов, знающих единственно правильное решение для этой страны, возможно, не является оптимальным. Виктор пытается найти выход, а не просто встать в позу.

В чем же, с моей точки зрения, методически заключалась «позиция» Виктора:

Диссиденты – это не жертвы (“просто не могу молчать»), а учителя народа и власти, это оппозиция, рассказывающая всем, что нужно поменять, чтобы стало лучше.
Длительная посадка в тюрьму или полный отъезд за границу – это педагогическое поражение. Ваш народ перестанет вас слушать.
Если вы педагог, вам надо думать об ученике, что-то ученик не в силах воспринять прямолинейными методами. Само обучение может быть полностью перестроено.

Основная тема Виктора – это рыночная экономика, эта сила, которая, кроме повышения уровня жизни, может принести и бОльшую свободу и вообще действовать положительно, как прогулки хорошо действуют на человеческий организм. Например, сегодня глава Сбербанка отказывается открывать отделения в Крыму из соображения денег, а в результате он против войны с Украиной. Рынок – это ступень, начальная школа, права человека – это высшая школа. Надо признать, что КГБ Виктора и таких, как он, услышал, и рынок у нас сейчас есть, действие его благотворно. Это не значит, что надо останавливаться. Учитель (оппозиционер) по-прежнему:

Должен рассказывать, что делать дальше, ставить решаемые задачи.
Не садиться в тюрьму и вообще не отрываться от народа (= школьного класса).
Быть на «краю знаний» и на «пределе своих педагогических возможностей», не жалеть себя.

Виктор Сокирко – мой отец, я предвзят, мне далеко до него, природа отдыхает на детях, возможно, я понимаю все только частично.

Источник: здесь