Постепенно Антивоенный пикет в Москве постепенно становится тихими стречами скорби о наших российских преступлениях - проходящими почти стихийно. Конечно, иной раз присут ствует элемент заведомой договоренности, поскольку действует общая память о штурме «Норд-Оста», школы в Беслане, стадинского выселения чеченцев, зверств Буданова или недавнего убийства Политковской. Но преступлений власти и ее пособников было уже так много, что не всегда их помнишь и лишь попадая в круг своих, строй«пикетчиков», убеждаешься ,что пусть не ты сам, а соседи по пикету все помнят и всем перед Богом про то поминают. И ты от этого ровнее держишь голубое полотнище нашей вечной растяжки: «Чечня, прости нас!».
Вот такое чувство благодарности я испытал и в этот апрельский вечер, когда к нам пришла Лена С., с плакатом о годовщине преступной «зачистки» (убийствах ) жителей чеченского села Самашки, а я об этом запамятовал . Но с ее приходом наш пикет приобрел вид видимого всем покаяния за наш преступный народ.
Пикет 12 апреля был обычным в хорошем смысле этого слова, когда нас не раздражали какие -либо придирки и споры с пришедшими представителями властей Москвы и даже, напротив, радовало какое-то невольное сочувствие и согласие с ними. Нас радовало, что мы, как свободные граждане безопасно приходим на свой пикет печали и критики, а представители управы и милиции, наверное, были внутренне горды своей цивилизованнос_ью, что они охраняют свободу и порядок граждан от возможных эксцессов. Вот обычный эпизод.
Подходит какой-то молодой гражданин «на взводе» с обыкновенным вопросом: «А вы там, в Чечне, были?» Мои ответы ему не интересны..Я, как старик, для поучений ему не гожусь. И от ме ня он привязывается к нашей Ане: « Зачем глаза за очками прячешь? Меня боишься?» Разговор быстро приближается к грани хамства... Пользуясь близостью двух наблюдающих нас милиционеров, прошу «прояснить» гражданину «ему непонятное». Очень нехотя и не торопясь, они приближаются (кстати, эта замедленность, на мой взгляд, очень правильна) и и поясняют молодому «герою» примерно следующее. «Чего ты задеваешь? У них разрешение и они говорят, что хотят А твои претензии не нужны ни им, ни нам... Хочешь, пройдем в сторонку..» А потом четверть часу они втолковывают по своим понятиям смысл нашего пикета , и наверное, гораздо более успешнее, чем мы. К нам он больше не подходил....
Впрочем у нас в этот вечер были и тревоги , связанные с предстоящим в субботу «маршем несогласных», на который собирались придти большинство из нас. Ведь уже был известен опыт жесткого подавления таких шествий в Петербурге и Нижнем Новгороде. Не был разрешен и «марш» в Москве, поэтому никто не сомневался, что такие же методы будут использованы и в субботу , раз у нас была общая решимость идти свободно, без разрешения. Волновались мы только тем, как встретимся в начале. Ведь никто не отменял намеченную организаторами «марша» встречу на Пушкинской площади и движение к митингу у памятника Грибоедову на Тургеневской площади, хотя теперь это место сбора на Пушкинской власти отдали приезжим «нашим», что означало возможное железное оцепление и «непропускание», возможно, даже закрытие метро «Пушкинская» В результате договорились о встрече за полчаса до объявленного начала у магазина Елисева на Тверской с последующим движением к конечному митингу- по обстановке.
Как ни странно, примерно этот случайный вариант и осуществился. Пушкинский сквер был закрыт оцеплением,, за которым, как в зоопарке изображали негодование загнанные «наши», но метро работало и всем выходящим вежливые менты предлагали уходитьна все четыре стороны вдоль оцеплений. Но уходили не все, а постепенно скапливались на углах пересечения Тверской и бульвара, начинали стихийно митинговать и спорить с милицией, теряя потепенно руководителейю Напротив здания «Известий» был арестован Каспаров, еще раньше где-то задержали Лимонова. На ближний к нам «угол Тверской и «Московских новостей» пришел депутат Рыжков, но почему-то задержан не был, что и позволило подойти к нему нам и другим от Елисева и иных мест Т верской и реально начать марш «несогласных». Реально его начали омоновцы, получившие приказ начинать «зачистку» углов Пушкинской площади от скоплений «несогласных». На наших глазах они перебегали Тверскую на сторону Гнездникова переулка, чтобы удвоив свои силы, начинать цепью вытеснять люде на Пушкинский бульвар и дальше к Никитскому. При этом работали и дубинки, но, видимо, вполсилы, Кстати, несмотря на задачи, настроение у милиции и ОМОНа было вполне добродушное и на женские крики «Фашисты!» они старались не реагировать, Потом наступила очередь и нашего угла. Также заработала «омоновская цепь» и дубинки, но без кулаков. Нас начали теснить мимо Чеховской к Покровке. Дубинки на себе я не испытал. Тем более.,что перед нами был открыт прямой путь к м.Тургеневской и Рыжков во всеуслышанье призвал к началу движения. Омоновцы просто торопили нас дубинками в спину начинать этот марш.
Тем не менее, сам я в этот момент был невольно наказан: по стариковски слишком медленно плелся и был сбит наступающей омоновской цепью. Слава богу, эти крепкие парни крепко держались за руки и смогли удержаться, чтобы не затоптать меня в асфальт, меня даже не задели... Но один из омоновцев извернулся, наклонился ко мне, опрокинутому, и сорвал с шеи листовый плакатик с-фото М.Ходорковского и моим обещанием: «Буду голосовать только за Ходорковского» и тут же разорвал его. Вот где я неожиданно взвыл от возмущения , тут же вскочил на ноги и бросился на обидчика с хрипом: «Отдай! Отдай, сволочь! Отдай, ворюга, мое имущество, отдай, грабитель, бандит!» Я орал так, как будто у меня отняли самого Ходорковского (А ведь на деле, так оно и есть: у нас отняли не только фото Миши, а его самого, и не омоновец, конечно, а его самый мерзкий начальник)...
И удивительно: омоновская цепь передо мной распалась, как будто до ее звеньев дошло; что у старика забрали его имущество и это нехорошо. Но это не дошло до моего обидчика - он обрывки моего плакатика мне не отдал, быстро подбежал к воротам в доме, отдал их милиционерам за чугунной решеткой, а те быстро с ними куда-то скрылись, точно, как это делают карманники... Мой же грабитель вернулся к своим с кривой улыбкой, не обращая внимания на мои затихающие хрипы. Потом мне пояснили догадку: омоновцы у всех отнимали плакаты, выполняя приказ: удалять людей от Пушкинской, и отнимать у них плакаты и любые иные признаки принадлежности к «несогласным, этим принудить не только нас, но и всех остальных к «разумному согласию»
Наверное, с точки зрения омоновских начальников, все поставленные им сверху задачи были хорошо выполнены : подавлюшая часть несогласных была лишена руководителей, плакатов и большей частью рассеяна еще на Пушкинской, До места официально разрешенного митинга за памятником Грибоедова добрались лишь немногие сотни участников , да и их «не успели» пропустить на митинг до конца разрешенного времени через металлоискатели, да и слова выступающих (вроде Хакамады) не имели никакого «опасного»или иного смысла... И при этом это рассеяние прошло мирно, не слишком больно, почти цивилизованно, без особых нарушений со стороны ОМОНа. Проходы жителям при нужде обеспечивали, метро не закрывали, Пресса везде ходила без ограничений, никого не били , задерживали лишь немногих, всего несколько сотен и на короткое время... никаких эксцессов и массовой пропаганды не допустили... В общем, почти как в Европе...
Но вот мы, те, кто шел от Пушкинской до Грибоедова по Бульварному кольцу, испытывали вначале совсем иные, скорее радостные ощущения удачи В этот рядовой путинский день мы еще могли хлебнуть воздуха свободы.. Незаконно запрещенная демонстрация у нас все же получилась.
Автодвижение по Бульварному кодьцу было снято, потому мы шли по нему очень свободно, часто по проезжей части и без светофоров. Неожиданно нас оказалось довольно много, в любом случае -тысячи. Наверное, нас догоняли отставшие на Пушкинской площади несогласные, подходили со стороны лимоновцы и иные с чьими то флагами. Мы стали похожи на демонстрацию, особенно вначале, до Трубной , когда почти беспрерывно и свободно орали лозунги: «Мы не согласны», «Свобода», «Долой власть чекистов», «Россия без Путина».Бывали и отсроумные импровизации в роде: «Путин, лыжи, Магадан!» которые мне тут же захотелось исправить на «Путин, Куршавель, Страсбург! Лишь бы только уезжал! » Ведь глотки нам закрыть можно было только забивая нами автобусы, но властями был избран более дешевый и экономный путь: расчленять и рассеивать на месте....
И вот движение нашей колонны неожиданно убыстрилось. Не знаю, кто из лидеров принял это решение или оно случилось непроизвольно. Наверное, Рыжков как-то был уже изъят из ее головы (до митинга у Грибоедова он, кажется, не добрался), но никто, видно уже не беспокоился, чтобы мы двигались солидно и уверенно, поджидая отставших... От быстрого подъема на Трубной площади многие просто задохнулись ,что почти вынудило прекратить нас лозунговое скандирование, этобыло почти единственным способом нашего объединения в несогласии..
Подъехали автобусы омоновцев и приступили своим «играм». Вставали жидкой цепью перед нами и наблюдали, как голова колонн ы быстро рассыпается перед ними; часть людей бросается налево в переулки, часть -через ограждения сквера, чтобы обойти препятствие, часть проходит насквозь , пользуясь , что заслон намеренно не был очень прочным. Затем по команде основная часть омоновцев перебегает вперед , чтобы организовать следующую часть своей цепи рассеивания, не забывая оставлять небольшуя свою часть сзади, чтобы встретив отставших несогласных, заставить и их идти отдельно в проулки к дальним станциям метро... Естественно, эти игры в догонялки и рассеялки у них в основном и удались. Не то что «марша», не вышло даже обыкновенной первомайской демонстрации, до цели дошли лишь разрозненные молчащие единицы...
Хочу вернуться к изменению характера нашего шествия после Трубной, когда мы задохнулись от быстрого подъема и вдруг неожиданно все изменилось Вместо нас в составе многотысячной демонстрации мы оказались довольно немногими, какие-то десятки своих рядом. Город оказался очень пустынным , как бы запуганным и неотзывчивым Кто-то со мной поделился своим ощущением, что город без властей стал почти «нашим» . Это было сказано очень неточно, даже скорее неправильно. Я бы сказал иное: «Город был очищен для нашего хождения= рассеяния, для возможных провокаций, чтобы в случае всего свалить вину на нас.. Слава Богу, до этой властной нужды очередь не дошла, но опасность такого варианта была вполне возможной, Некоторые признаки таких возможностей я видел в появлении рядом то человека с плакатом «Москва без Лужкова», то человека с грязной руганью на армян, «все захвативших» и с рыком ,что он «сам готов всех автоматом задавить»(не Каспарова ли?), то на полубезумную старуху на Пушкинской площади с криками «Дураки!»и вертящимся костылем над нашими головам. А в запасе есть ведь и колонны нашистов, стоит их только направить на нас. Так что возможностей сохранения власти у покровителей «наших».очень много.
Нет, я, как и большинство участников субботнего шествия не заблуждаюсь в «отсутствии» «успехов», И тем не менее, мы в субботней Москве апреля 2007 года мы ходили еще свободно и могли хотя бы кричать «Долой власть чекистов!» и носить украинские оранжевые ленты. И за это , как звучит в известном старом анекдоте, нас еще не ели.... Так пусть нам в печальном будущем будет светлее от памяти, что такое все же с нами еще совсем недавно случалось....
В.Сокирко 16.04.07г.
