| предыдущая | оглавление | следующая |
След., социализм - есть совершенно новое на земном шаре... Однако, если мы начнем сравнивать наш социализм с другими представителями этих формаций, например, с древним Египтом, средневековым Китаем после очередной династической революции и т,д. - то обнаружится сходство сильное, если не просто - разительное. Все мы хорошо наслышаны и о фараонском Египте, и о сталинской России, и потому каждому легко провести сравнение. Эти страны разделены столь огромными расстояниями во времени и пространстве, что обычно сравнивать не приходит в голову, но все же решимся на это. Тут же убедимся - в отношениях людей обе страны имели много общего.
Прежде всего - огромная, безграничная власть фараона... и Вождя (Сталина), возведенная в божество, в культ личности, подкрепленная всеми возможными религиозными и идеологическими обоснованиями и санкциями. Конечно, в египетской религии было много и небесных, неземных богов, но и в марксизме-ленинизме, кроме живого Сталина, были и ушедшие в небытие классики м.-л.-ма. Однако живой Бог в обоих случаях был как-то ближе и намного значительнее, реальнее, поэтому главные культовые сооружения - пирамиды и стройки коммунизма, воздвигались не небесным Богам, а земным.
При переходе к экономике, бросается в глаза все та же громадная власть центра, государства - в виде государственной собственности на основные средства производства: землю и рабов в древности, землю и заводы - в современности. С этим же связано и огромное значение бюрократического аппарата (писцов и интеллигенции), необходимого для централизованного планирования и управления. Следствием же государственной собственности и централизованного управления были и слабость денежных, торговых отношений, и господство "натурального" самообеспечивающегося" хозяйства, и натуральная (карточная) система оплаты труда, и низкая эффективность последнего и т.д. и т.п.
Всевластие Фараона-Вождя обуславливает фактически рабское положение всего населения страны, хотя формально рабами (или зэками) была лишь часть этого населения. Хотя среди подданных фараона были и формально свободные крестьяне и их общины, и вельможные чиновники, и совершенные рабы, члены огромных трудовых армий на постройке пирамид и каналов, этих древних "строек коммунизма", перед фараонами - все они - рабы, ибо последний мог распорядиться жизнью и имуществом каждого. Население сталинской России Солженицын также подразделял на людей за "зоной" и вне "зоны". Но даже среди привилегированной верхушки якобы свободного населения царили страх перед Вождем и раболепие.
Я думаю, перечисленных "сходных особенностей" достаточно. Если считать, что для нас главное - это отношения между людьми, а не уровень технических орудий, то, конечно, между социалистической Россией XX века и рабовладельческим Египтом I тысячелетия до нашей эры гораздо больше сходства, чем между тем же самым Египтом и близлежащей с нему во времени и пространстве рабовладельческой Элладой. И потому именно в истории Египта и других "социалистических" государств прошлого мы, подданные социалистических стран XX века, должны искать опыт и уроки на будущее.
В целом же, оканчивая чтение книги В.Н.Никифорова, можно наглядно убедиться, как научная "объективность и строгость", даже при уважении чужих мнений, может помочь и даже обусловить игнорирование важнейших и кричащих явлений общечеловеческого значения, о которых писал Шафаревич. Так "наука" (даже хорошая наука) может помогать политическому искажений истории. Но что же тогда может помочь избавиться от субъективности и видеть правду, как она была и есть? - Я не знаю...
В философском материализме есть положение о том, что лишь практика есть окончательный критерий истины. Может быть, это положение применимо и к истории? Может, когда история в нашей стране станет практической наукой, реальной базой для построения прогнозов на будущее и выбора поведения, тогда и наша историческая наука станет избавляться от схоластических заблуждений?
В данной же теме мне кажется необходимым, прежде всего, отбросить прочь терминологическую казуистику и признать кричащую реальность прошлого: в мировой истории кроме поступательного движения от дикости к современной капиталистической цивилизации существует и непрерывно длящаяся специфика развития Запада и Востока, Европы и Азии. И эта специфика имеет для всех нас огромное значение.
Если в мировой истории нащупывать единую линию развития, то она выявляется, прежде всего, в расширении и развитии производительных сил человечества, в технике и технологии его жизни, в росте эффективности производства. Было время - люди могли жить только в тесном союзе с природой и только за счет ее даров, потому лишь малочисленными и немногими общинами. Потом с ростом своих знаний и умений они открыли силу соединенного труда, вооруженного орудиями, что положило начало первым грубым цивилизациям, первым архаическим, почти социалистическим государствам, где люди были уже не дикарями, а винтиками громадного государственного производственного механизма. Потом выяснилась выгода децентрализации управления этого неповоротливого механизма, через рыночное самоуправление, что положило началу преобразования архаических, социалистических государств в частнособственнические, сначала - рабовладельческие. Потом, в поисках дальнейшего рационализирования и повышения эффективности, рабство было заменено более свободным трудом крепостных, а потом - вообще - свободным трудом наемных рабочих, а в будущем - этот прогрессивный поиск эффективности приведет к свободному труду самостоятельных людей, вооруженных всей гаммой необходимых им машин - типа фермерского труда в США, т.е. как бы вернет людей к первоначальному свободному строю первых общин, но уже на базе теснейшей рыночной взаимосвязи и в полном техническом всеоружии. Мы сейчас видим только начатки такого будущего строя, расцвет же его выпадет на время завершения второй промышленной революции и исчезновения наемного, т.е. экономически принудительного труда.
Но где можно найти место в этой главной последовательности развития человечества для социалистического строя нашей страны и ее союзников? Это место никак не может быть выше капитализма, поскольку, несмотря на постоянную гонку за западной техникой, уровень производительности у нас в несколько раз ниже. В то же время по своей форме и структуре он поразительно напоминает архаические социалистические государства древности. Поэтому должный ответ мне кажется ясным: наш "социализм" - это есть повторение древних государственно-социалистических порядков, на технической базе западного капитализма. В XX веке такое оказалось возможным. Наверное, такое было возможно и в прошлом - когда на Востоке древние "азиатские" порядки существовали на базе технических достижений феодализма. Значит, такое паразитирование архаического "социализма" возможно и в будущем, на базе наивысшей техники будущего свободного коммунизма=капитализма. Жизнь человеческая ни от чего не застрахована.
Возвращаясь же к нашей теме, к реальной истории, нельзя не видеть, что она осуществляется далеко не по одной общей схеме, пусть и верно выявленной. Что, хотя первые цивилизации, а с ними вместе и технический прогресс, возникли уже много тысяч лет назад, но в мире продолжают благополучно существовать и первобытно-коммунистические отношения дикарских племен (вплоть до нашего века), и феодализм, и рабство, и ...конечно же, архаические (социалистические) государства. Пусть человек достиг сегодня наивысшего, небывалого уровня производительности труда (в США, по-видимому), у него всегда имеется возможность вернуться при случае и несчастье, к низшим "способам производства" - и к прошлому капитализму (рабочие и батраки), и к феодализму (закрепостить фермеров издольщиной или коллективизацией), или к прямому рабству (трудовые лагеря), и даже, к самой первоначальной дикой жизни в степи и лесу. Правда, при этом страшно понижается производу - об этом свидетельствует как само содержание статьи (господство в нашем обществе ни партии, ни бюрократов, ни элиты, ни ..., а самого Идеологического духа, "который реальней всех живых людей"), так заключительный абзац всей работы:
Правовая форма "Движения" скоро непременно возродится, потому что никогда не иссякнет та борьба за человека, которая стоит в центре человеческой истории. Ее можно назвать борьбой за освобождение духа, за достоинство человеческой личности. Но ведется она, осознанно или нет, на основе неоспоримого знания и свидетельства о том, что человек духовен, что эта духовность есть источник его свободы и достоинства. Ибо только Дух, по словам Экзюпери, "коснувшись глины, творит из нас Человека", только Дух делает его личностью.
Борьба оппозиционного инакомыслия с официальной идеологией представляется Д.Нелидову как борьба людей за собственное лицо, определяемое самим Духом, с государством, в котором также воплощен этот Абс.Дух. Таким образом, реальная борьба инакомыслящих с государством обобщается и возносится до космических масштабов, до борьбы разных ипостасей Абсолютного Духа, воплощенных, с одной стороны, в индивидуумах, а, с другой стороны - в государстве. Внешне это выглядит лишь дополнительной и безвредной операцией возвеличения и абсолютизации реального конфликта между диссидентами и государством. Но, поднятый в столь высокие духовные сферы, этот конфликт тем самым абсолютизируется и потому не требует причинного (исторического) объяснения, становится символом новой веры, новой идеологии. Дальнейший научный анализ действительности после такого блестящего феноменологического описания становится ненужным. Остается только верить.
При всех культах никакая личность по сути дела не может управлять тоталитарным обществом. Не Сталин был абсолютным диктатором, но обожествленная истина, спаявшая людей со своей мистерией. Правит не личность, но идеологический джин, выпущенный из бутылки! Сталин Сталиным мог быть лишь в силу того, что инстинктивным убеждением, одержимостью Сталина обладал любой чиновник, газетчик, прокурор, любой следователь на допросе и любой понятой при обыске. Каждый получал прививку бесконечной веры в прогресс и безграничной ненависти к врагам народа...
Находясь под "властью идей", человек перестает жить идеями в чистом виде... Он живет комплексом идей-инстинктов, которые в нем особым образом воспитываются постоянным идеологическим давлением... Отовсюду он получает толчки и импульсы идеологических зарядов - "ударный труд", "выполнение планов"... Человек аккумулирует их в себе, и именно эти заряды заменяют ему идеи... Они постоянно стимулируют определенные выработанные инстинкты, своеобразную культуру условных рефлексов, при воспитании которых только и может функционировать идеократическая система. Все как бы рождаются наркоманами: слушание "последних известий" становится неискоренимой привычкой, (хотя) получаемые заряды состоят из одних и тех же информационных элементов (стимуляторов)...
Потребление идей обладает как бы позитивной и негативной частью... Что касается негативной части, то это есть сфера усвоения навязываемой истины, область воздействия идеологии и вырабатывающейся здесь духовной и этической ориентации... То, что в позитивной части было "смыслом", становится в негативной части рефлексом, импульсом. Если бы не было этой разветвленной подземной системы... вытесненных и невытесненных страхов, соединенных с каким-то иррациональным, неконтролируемым оптимизмом..., то в один прекрасный день он мог бы рассмеяться, как ребенок из андерсеновской сказки, и воскликнуть: "А король-то голый!"
Следует понять, что сама идеология, сама навязанная истина печатает газеты, зовет вас на выборы, при надобности сажает вас за решетку..., а не та или иная когорта идеологических сыщиков. Все подчинено этому Молоху. Есть люди, которым это выгодно, есть те, кто подчиняется ему добровольно, те, кто его ненавидит, но каждый должен в той или иной степени в меру своих сил и желаний приспосабливаться к нему.
Мы еще недостаточно поняли, недостаточно опознали этот опыт. Он всегда как-то растворяется за колонками цифр, за всеми "невиданными победами социализма". "Противники" его обычно противопоставляют "друзьям" свою статистику жертв и преступлений: "Ваш социализм, возможно, и хорош, но слишком дорог", но не будем говорить на этом языке. И сейчас даже неважно, чьи цифры окажутся, в конечном счете, убедительнее. Важно то, что идеологический террор, который сопутствовал всем этим победам и жертвам, и который не утих до сих пор, целые народы заразил массовым двоемыслием, породил всех этих толстошеих и тонкошеих вождей, доносчиков, сексотов, вохровцев, кумов, цензоров, услужливых психиатров этих "все понимающих" людей, этих крупных и малых специалистов по камуфляжу, замазыванию, подслушиванию, этих аристократов двоемыслящего духа - философов и поэтов, этих литературных маклеров оптимизма и всех безымянных исполнителей приговоров. В какую графу занести такого рода итог и кто ответит за эту жатву дьявола? - риторический вопрос, на который нам не дано знать ответ.
Описывая этот страшный мир идеологического рабства, Д.Нелидов лишь вскользь обсуждает проблему идеологического потребления на Западе, одобрительно отзываясь о возможности человеку выбрать себе ту или иную идеологию, наряду с зубной пастой и прочими товарами. Однако этот отзыв кажется мне неудачным.
И на Западе, и у нас идеология или система взглядов и ценностей - никак не товар. Как правило, человек не "выбирает" ее, а получает - от семьи, от школы, от окружения, в большинстве случаев иллюстрируя мудрость народного правила: "Яблоко от яблони недалеко падает". Достаточно вспомнить, что мораль - тоже есть система ценностей, тоже часть идеологии. А разве мораль не господствует над людьми, разве не подгоняет их к некоему идеальному, несуществующему нигде образцу, норме? Почему бы и этим фактом не возмутиться? Почему бы не призвать людей к освобождению от морали, от этих навязанных им господствующих ценностей?
Но также бессмысленно призвать к освобождению от идеологии вообще, ибо даже если такое освобождение произойдет, господство одной идеологии сменится господством другой и не обязательно лучшей. Значит, дело заключается не в самом факте господства идей и ценностей, а в их несоответствии истинным ценностям и убеждениям наших современников, а это несоответствие, в свою очередь, обеспечивается, как известно, вполне материальным аппаратом принуждения. Вот если бы последний отсутствовал, очевидно, содержание господствующих идей и ценностей менялось бы со временем, в соответствии с изменениями людей, нисколько не ослабляя (даже укрепляя) своей господствующей нормативной роли.
Неправомерное же обобщение нынешнего противостояния людей с устаревшей и принудительной идеологией до абсолютного противостояния Человеческих Душ - Идеократии вообще, как воплощению мирового Зла, способно привести лишь к путанице и дезориентации. При таком подходе в один разряд попадают и диссиденты в нашей стране, и леворадикалы в западных странах, и вообще все, кто протестует против сковывающих их общепринятых норм и идей. Конечно, такая позиция может оказаться даже удобной тем, что она объединяет всех "протестантов" без разбора. Но способна ли она выработать позитивную альтернативу?
Культура социальной адаптации (идеологического приспособления) - ее можно определить, как воспитанную определенным образом систему идеологических сигналов. Или, если воспользоваться понятиями психоанализа, культура социальной адаптации есть некий клубок импульсов (энергоценностей), постоянно хранящихся в подсознании. Этой системе научаются также легко, как родному языку, и она становится практически неотделимой от личности... Неважно при этом, что подобная стерилизация духа производится якобы во имя человека, с целью всестороннего развития личности в будущем... "Всестороннее развитие личности" - фраза, ставшая особенно расхожей, но не имеющей никакого смысла. Прежде, чем взять книгу и пойти в музей, вы уже получили прививку духовного бесплодия... "Всестороннее развитие" приводит лишь к гедонистическому поеданию культуры, к массовому обжорству, не вызванному никаким подлинным голодом.
Феномен "двоемыслия" - термин не новый, но, кажется, еще никем в достаточной степени не истолкованный. Орвелл скорее гениально угадал его, чем разъяснил, другие - более описывали, чем проникали в его природу. Последнюю задачу не берет на себя и автор настоящей статьи. Мне хотелось бы показать только механизм действия этой системы двойной ориентации, этой искусной внутренней мимикрии или, если угодно, шизофренической расколотости духа... Двоемыслие есть именно духовное заболевание, что феноменологический срез душевной и интеллектуальной жизни человека далеко не всегда обнаруживает его признаки... Двоемыслие возникает от того, что люди, как бы безраздельно ни отдавались они идеологической рефлексологии, как бы ни лгали, притворялись... ни обманывали себя, все же остаются людьми, которые потаенно помнят о своем актерстве и могут в какой-то степени отойти от него, взглянуть со стороны... Оно заложено в самом начальном отделении самого себя от механизма своих реакций... Два полюса двоемыслия... Глупость есть минимальная степень отделенности своего "я" от социально-идеологического манекена. Цинизм указывает на максимальную степень...
"Никакой ум, никакой скепсис не может оградить их личность. Длительное актерство неизбежно приводит к тому, что даже за постылой идеологической ролью признается какой-то кусочек правоты. Либералы пытаются посеять в ней зерна смысла и этики, разума и гуманизма, зерна, которые не могут вырасти на этой почве уже в силу того, что она изначально искусственна, предписана истиной "социального образа", внечеловечна...Циничная свобода "рацио" - это всего лишь длинный поводок, который вполне допускается правилами игры"... Цинизм даже необходим для работающих в идеологическом аппарате... На нынешнем уровне люди с неразвитым двоемыслием оставались бы только потребителями, но не могли бы активно работать в идеологии...
Государство может быть не только беспощадным, но и изворотливым. Сегодня оно преподает свои истины пока примитивным способом, допускающим примитивный выбор: читать или не читать, слушать - не слушать. Формально оно еще не может предотвратить непонимания, "конституционной" или "демократической" наивности. Но кто поручится за то, что идеология не будет когда-нибудь распространяться с помощью таблеток, газов и инъекций? Исследования, связанные с современной обработкой информации, не исключают такой возможности...
Термин "двоемыслие" в работе Нелидова, как и в других работах этого направления, имеет очень важное значение. Привычному факту повального лицемерия в условиях тоталитарного (а раньше - деспотического) правления с помощью этого термина придается исключительно глубокий, психоаналитический характер. Заурядное лицемерие становится "расколотым сознанием шизофреников". Помочь в этой болезни людям, конечно, нельзя ничем - ни мировая культура (она уже отравлена), ни деятельность (она уже интегрирована в государственной системе), ни собственные размышления (все равно потянет на оправдание режима). Попытки "либералов" посеять зерна смысла и этики в этой "бесплодной пустыне" - не могут не быть безуспешны.
Выхода никакого не видно. Спасти может только чудо. И это чудо возникает в виде "Демократического движения" - "подписантов и хроникеров"... Но откуда оно появилось? - Не в среде ли этих циников? Не под влиянием ли мировой литературы (в том числе и русской)? И не в результате ли обдумывания результатов своей собственной работы и жизни?... Нелидов обо всем этом не говорит, и можно лишь догадаться, что больше всего он уповает на чудо противостояния существующей официальной идеологии, ее власти - путем ее тотального безрассудного отрицания (ибо увидеть что-то положительное в ней - значит, уже поддаться, пойти на "двоемыслие", малодушие и т.д.), и видимо, путем принятия иных убеждений. Если официально проповедуется атеизм, то лучше принять религию, если социализм, то капитализм и т.д. - только тогда можно будет обезопасить себя от двоемыслия.
Конечно, выше высказаны лишь мои предположения, вернее, продолжения следствий из статьи Нелидова, но, кажется, я не ошибаюсь. Абсолютизация лицемерия - в "двоемыслие", в душевную болезнь, подрывает веру человека в возможность разобраться в себе собственными, наличными силами, веру в свой разум и фактически готовит его лишь к тотальному возмущению и нерассуждающему принятию нового идеологического диктата.
Открытие социальной обусловленности духа положило начало тотальному овладению им. Сегодня мы видим последствия этого процесса в культуре социальной адаптации, т.е. в том, какой смысл приобретает это понятие, в попытке вывести новую породу людей, чьи поступки и взгляды предопределены уже до рождения. Люди рождаются приговоренными к атеизму, к двоемыслию, к идеологическим инстинктам. Гнет навязываемой им истины гораздо серьезнее гнета султана или диктатора. Истина требует не только того, чтобы вы ей подчинялись или изредка приносили символические жертвы, истина вламывается в ваше сознание и заползает в сердце. Она хочет править вами изнутри. Вот это проникновение в ваш разум и волю отчужденного от вас разума и воли, ваше приспособление к ним и подыгрывание им; ваш отказ от собственного духовного выбора и ответственности за него, от собственных ваших мыслей и веры нельзя назвать иначе, как попранием человеческой сущности, дегуманизацией.
Упомянутый выше гнет султанов и диктаторов - как нечто несравнимо более мягкое в сравнении с современным идеологическим гнетом непроизвольно подчеркивает неприятие Нелидовым историцизма. Но он забывает или не знает, что гнет "султанов и диктаторов" в истории почти никогда не был только физическим насилием, он всегда обосновывался идеологически - вплоть до религиозных и философских систем. И даже упоминаемый им андерсеновский, чисто западный король совсем не одним лишь оружием воспитал в своем добром народе такое двоемыслие, которое доходило почти до гипноза (голый король представлялся одетым).
Современность, конечно, имеет специфику по сравнению с прошлым, но между ними совсем нет пропасти, которая бы препятствовала достоверному историческому причинному анализу и, следовательно, прогнозу.
Заканчивая этот обзор, я хочу отметить, что очень многое в статье Д.Нелидова мне кажется важным и близким: и одобрение правовой формы Демократического Движения, и осуждение людей, берущих на себя показательную роль "принципиальных противников режима", и многое иное.
Без "противников" двоемыслие просто не могло бы существовать, ибо "социальный образ", даже подчинив себе личность, всегда подозревает ее в неверности. И ярость его выливается на всех, кто как бы воплощает для него подавляемые им соблазны. (И потому дурную услугу оказывают те, кто пытается играть на этих вытесненных страхах и комплексах, кто изображает из себя тех самых огнедышащих драконов, с которыми денно и нощно сражается идеологическое войско. Действия НТС в данном случае как будто скопированы с известного всем бреда).
Возражение Житникову: "Между идеократическим сознанием, сложившимся в системе культурной социальной адаптации, и сознательным волевым протестом против него (несмотря на возможные сходства их фразеологических форм), не может быть ничего общего... Демокр.Движение сознательно не выдвигало проблему свободы на первый план, а только нравственные гарантии личности, что поднимало суверенность человека... Но общество, или, по крайней мере, интеллигентное общество не только не заразилось моральным пафосом Движения, но осталось равнодушным к идее права, как такового. Слой циничного двоемыслия и связанного с ним ироничного равнодушия оказался еще слишком плотным...
Пожалуй, при близости конкретных симпатий, нас с Нелидовым разделяет только методология: видеть ли в жизни исторически связанную и текущую реальность, которую мы можем менять своим участием и лишь в меру своей малой жизни, или видеть в этой жизни - только необходимость противоборства неких идеальных духовных сущностей, в котором достаточно только занять безошибочную истинную позицию. Но, к сожалению, это различие очень существенно.
| предыдущая | оглавление | следующая |
