| предыдущая | оглавление | следующая |
Обращаюсь к Вам не с жалобой, а с настоятельной просьбой взять под общественный контроль (а еще лучше – добиться отмены) контролирование милицией чтения граждан. До недавнего времени я и не подозревал, что у милиции есть право на такой контроль (а может, это даже ее обязанность).
Но 25 апреля этого года мне позвонили из милиции ст.метро "Пушкинская и сообщили, что моя дочь Аня, 12 лет, задержана (по дороге в школу) и попросили срочно прибыть с паспортом. Жена в ужасе решила, что от нас скрывают непоправимое, я же надеялся, что дочь жива, но совершила какой-то ужасный, хулиганский поступок, за что задержана милицией.
Слава Богу, дело оказалось не столь страшным, но, тем не менее, неприятным. Мою Аню задержали на выходе из метро по указанию некоего командировочного из Горького, который, мол, лично видел и был готов это подтвердить, что она в метро читала книгу "Закон Божий. Первая книга о православной вере". Книгу эту я переплел и дал для ознакомления своим детям 19 апреля в день Пасхи (для многих, в том числе и для нашей семьи, этот праздник стал днем поминовения умерших родственников), совсем не предполагая, каким опасным может показаться этот подарок с точки зрения попутчиков в метро и милиции.
А когда от сердца у меня отлегло при виде зареванной дочери, без всяких пояснений капитан милиции усадил меня, и, прежде всего, занялся оформлением протокола об изъятии у несовершеннолетней А.В.Сокирко в присутствии ее отца… и понятых… книги "Закон Божий", начинающейся "Крест – это знак Господа нашего Иисуса Христа"… и кончающейся "Я ожидаю воскресение мертвых и жизни будущего века. Аминь, стр…, глав…, частей…, формат, цвет… место издания – Париж – для разбирательства".
Только теперь я понимаю, что таким образом оформлялось возбуждение дела об административном правонарушении (наказание – порицание, штраф, арест на 15 суток).
Один из понятых выразил непонимание, в чем именно состоит правонарушение и почему надо изымать книгу. Ему благожелательно объяснили: "Ведь девочка читала книгу… видите, как называется?"
- Вижу. Закон Божий… ну и что? – Странно все это, особенно в наше время.
- А где издана, не видите? Вот, убедитесь, в конце книги…
-Ну и что?
- ??? – Да, конечно, дело тут совсем не в Боге, и не в Париже, но разве Вы не видите, что перед Вами ксерокопия, а, значит, изготовлена неразрешенным способом…"
Последний из трех доводов понятой отклонить не мог и подписал.
Подписал и я, хотя капитан милиции упорно не желал дать мне возможность переписать себе на память подписываемую бумагу. Затем понятые и моя дочь были отпущены, а от меня потребовали письменного (в виде протокола) объяснения: откуда у меня взялась эта книга (до моего прихода от дочери взяли такое же письменное объяснение – но мне об этом не говорили, может быть, ожидая уличающих противоречий). Конечно, давних обстоятельств появления у меня этой книги я точно не помнил, да, честно говоря, и не хотел вспоминать. Ведь у меня совсем иное отношение и к Закону Божьему, и к ксерокопиям, и к правам человека на свободу чтения, чем у возбудившего дело "командировочного из Горького". Поскольку капитан милиции пояснил, что озабочен судьбой и поведением моей дочери (ведь и у него есть сын того же возраста), я попытался объяснить, что в своем детстве читал подобный учебник Закона Божьего, и это не повредило, а только укрепило мои атеистические убеждения, что своим детям желаю свободных убеждений, но отличных от лицемерия и цинизма, что по религиозной литературе многие поколения наших предков учились нравственности и их опыт надо знать… Но благожелательного капитана, видно, не устраивал такой поворот, он снова вернулся на мотив незаконного ксерокопирования, и быстро завершил беседу предупреждением, что меня скоро вызовут для дальнейших объяснений.
Случившееся произвело на меня гнетущее впечатление. Ведь почти год, как мы живем в обстановке небывалой гласности, когда бессмертные слова М.Кинга: "Свободен! Свободен! Наконец-то, свободен!" стали как бы рефреном жизни – и вдруг, в центре Москвы, какой-то замшелый в одергиваниях и "сигналах" гражданин высматривает, что именно читает девушка-подросток, бежит в милицию, а там взамен урезонивания, его указаниям охотно следуют, хватают читателя и отбирают чтение, оформляя, как некое административное правонарушение. Вспомнился и схожий случай, произошедший со мной, но два года назад: в метро некий молодой человек высмотрел, что я читаю неразрешенного тогда Набокова, и нелюбезно сообщил, что обязательно стащил бы меня в милицию, но сейчас, к сожалению, торопится домой смотреть хоккейный матч… А еще перед этим знакомые разговаривали об идущих по Москве превентивных обысках с неприкрытой целью – изъятия и уничтожения ксерокопированной литературы, как незаконной. Но все это происходило до 1985 года. Значит, и сегодня – то же самое и даже круче?
…И мы начали чистить свою квартиру от ксерокопированных изданий – а в каком доме их не бывает? – но именно к нам теперь могут нагрянуть с обыском-изъятием, раз попались "на крючок". Совершенно неожиданно мы оказались в положении скрывающихся преступников.
Конечно, о случившемся мы рассказывали своим знакомым, нас в утешение упрекали в неосторожности и уговаривали, что никаким призывам верить нельзя. Наверное, они тоже рассказывали и делали выводы…
Дочь в школе тоже, конечно, объясняла всем, что ее милиция задержала за чтение "Закона Божьего" – и вечером нам уже звонили незнакомые родители учеников с сочувствием… От одного камня, брошенного командировочным из Горького и оформленного московской милицией, по множеству знакомых и незнакомых нам людей пошла мощная волна страха и сопутствующего ему безверия в "уроки гласности": мало ли что газеты болтают, на самом деле, в самой Москве за чтение книги о Боге забирают…
И хоть я пытался успокоить и себя, и других, но к страху мы склонны больше, чем к уверенности и личному достоинству. И сам убеждал свою дочь, что все обойдется, если она впредь будет осторожней и благоразумней, хотя книгу, верно, не вернут, учил, выходит, закрытости.
Слава Богу, я ошибся. Через два дня меня вызвали в милицию и снова без объяснений велели написать расписку о получении изъятой книги. Инцидент был, таким образом, исчерпан. На мой вопрос, чем же был он - случайной ошибкой?, мне ответили твердо: "Нет, ошибки не было. Милиция имеет право интересоваться и проверять, что читают. А вдруг Вашу дочь кто-то вовлекает во что-либо нехорошее…"
- И вы так быстро разобрались? – наивно спросил я.
- Да, разобрались!" – ответили…
Что можно было узнать за эту пару дней, кроме того, что было запротоколировано в день изъятия, я не знаю. Эпизод закончился для меня вполне благополучно. Но думаю, что информация о возвращении книги пошла по нашим знакомым с гораздо меньшей интенсивностью. Может, из 10 услышавших об изъятии, лишь один-два уяснил себе, что книгу вернули без последствий.
И еще остаются вопросы:
- Как можно свободно читать в общественном месте без опаски, что за тобой поглядывают "бдительные граждане", если милиция всерьез считает, что у нее есть полное право задержать любого человека для разбирательства и изъятия?
- Что делать всем людям, которые широко пользуются ксерокопиями и иными перепечатками? То, что большинство этих копий сделаны левым образом, на государственной технике, читателей, я думаю, не должно волновать. Ведь мы не виноваты в дефиците крайне нужных изданий и что приходится платить за их ксерокопии большие деньги. Вина лежит на тех, кто запретами создавал и создает такой дефицит – но не на читателях.
Устраивать же охоту на читателей, обыски и задержания при чтении, поощрять подобную "бдительность" друг за другом, на мой взгляд, безобразие и способствует сохранению атмосферы страха.
Считаю необходимым публичное обсуждение этого явления и столь же публичное заявление государственных органов: никто, включая милицию, не имеет права задерживать людей за чтение книг, какого бы содержания они ни были (редкие ограничения в виде порнографических открыток можно оговорить особо) и никто не имеет права изымать ксерокопированную литературу. И еще надо поплотнее присмотреться, какими полускрытыми правами контроля над личностью обладают милиция и иные органы, противоречащими правам и свободам граждан. Только после публичного обсуждения и осуждения этих противоречий страх, которого и сейчас много в нашей жизни, станет постепенно исчезать. 5.05.87г.
В "Литературную газету"
Уважаемая редакция! 5 мая 1987 г. я обратился к вам с просьбой взять под контроль и обсуждение право милиции вмешиваться с проверками в процесс чтения ксерокопированной и иной литературы. В письме я описывал реальный случай задержания в московском метро моей дочери за чтение ею ксерокопированного учебника Закона Божьего – по доносу незнакомого попутчика и, видимо, с целью оформления "дела". Потом, правда, книгу мне вернули, но право свое – на контроль, подтвердили. Однако реальное осуществление такого "права" на контроль за чтением делает неизбежным страх в нашей жизни, является прямым отрицанием понятия гласности.
Я был уверен, что "Литературную газету" именно эта тема не может не затронуть и не побудить к действию.
К сожалению, этого не случилось. Согласно почтовому уведомлению, которое я получил 11 мая, мое письмо было получено "ЛГ" – 8 мая. С тех пор прошло два с половиной месяца, но я не получил никакого ответа, не говоря уже о публичном отклике на эту тему. Приходится делать выводы:
1) "Литературная газета" не желает освещать, поднимать эту больную и острую общественную проблему реальных источников страха в нашей жизни и потому, видимо, мне не отвечает;
2) "Литературная газета", наверное, сама боится и потому не желает вести реальной борьбы за права людей на свободное чтение. А это означает, что в ее позиции, к сожалению, присутствует немалое лицемерие;
3) Если я прав в этих грустных выводах и ждать ответа на это письмо мне уже не следует, то с этой темой надо обращаться в иные органы печати и иные инстанции, помимо "ЛГ". 22.07.1987г.
№ 54311 от 23 сентября 1987г.
Уважаемый товарищ Сокирко!
Просим извинить нас за задержку с ответом на первое письмо. По сути, можем сообщить следующее. Конечно же, Вы правы – каждый человек вправе читать то, что он читает. Думаем, и в милиции это поняли.
Мы полагаем, что происшествие с Вашей дочерью потому и встревожило всех Ваших знакомых, что является весьма редким для жизни нашего метрополитена. Конечно, в условиях развивающейся демократии нет-нет да и будут появляться бдительные граждане, хватающие за руку читающих людей. Но делать такие случаи явлением, заслуживающим дискуссии, мы не сочли возможным.
Благодарим за внимание.
Отдел писем О.Соломонова
25 апреля 1987г. моя дочь-школьница была задержана на станции метро "Пушкинская" (г.Москва) за чтение ксерокопированного учебника "Закон божий". Затем уже в моем присутствии был оформлен официальный протокол изъятия этой книги, объяснения дочери и мое, чем, видимо, было положено начало делу об административном правонарушении.
Однако через три дня я был вызван в милицию снова, где мне вернули книгу и дали понять, что инцидент со мной этим закончен. Но когда я поинтересовался, было ли задержание моей дочери случайной ошибкой, то получил от капитана милиции твердый и однозначный ответ: "Никакой ошибки не было. Милиция имеет право интересоваться чтением людей…"
Вынужденный принять это разъяснение за официальную позицию МВД, я обратился в "Литературную газету", считая такое право работников МВД – антиконституционным. От "ЛГ" я получил следующий ответ (письмо №54311 от 23.09.1987г.): "По сути можем сообщить следующее. Конечно же, Вы правы – каждый человек имеет право читать то, что он читает. Думаем, и в милиции это поняли".
Утверждению "ЛГ", что "и в милиции это поняли" я верить пока не могу, поскольку ему противоречат ответы работников милиции метро г.Москвы.
В связи с вышеизложенным я обращаюсь к Вам, как высшему руководителю МВД, с официальным вопросом: имеют ли право сотрудники милиции или иные должностные лица следить и задерживать людей за чтение какой-либо литературы? И если все же – имеют, то прошу объяснить, за чтение какой именно литературы и в каких случаях граждане могут быть задержаны, а книги изъяты, какие существуют при этом правовые нормы и гарантии.
Ответ прошу дать в установленный законом срок. 5.10.87г.
На Ваш № 54311 от 23 сентября 1987 г.
сообщаю, что был удовлетворен выраженным в нем мнением "ЛГ", что "каждый человек вправе читать то, что он читает. Думаем, что и в милиции это поняли". Но чтобы окончательно успокоить себя и знакомых на этот счет, я послал министру МВД т.Власову письмом от 5.10.1987г. просьбу официально сообщить: "имеют ли право сотрудники милиции или иные должностные лица следить и задерживать людей за чтение какой-либо литературы? И если все же имеют, то прошу объяснить, за чтение какой литературы и в каких случаях граждане могут быть задержаны, а книги изъяты, какие при этом действуют правовые норму и гарантии". При этом, естественно, я сослался на случай задержания моей дочери и на мнение "ЛГ".
На днях со мной разговаривал по телефону работник МВД т.Рябов, а также прислан официальный ответ № 19/С-13 от 30.10.87.
Уважаемый Виктор Владимирович!
Письмо, адресованное Вами в МВД СССР, внимательно рассмотрено. Ваша дочь 25.04.87 г. была приглашена в комнату милиции с целью проверки принадлежности книги и установления места ее изготовления, так как она была отпечатана с нарушением §1 п.4 и 6 Единых правил печатания несекретных изданий, утвержденных Главным Управлением по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР от 3.05.76 года.
Работниками милиции нарушений социалистической законности не допущено.
Начальник УВД по охране Московского
метрополитена ГУВД Мосгорисполкома А.А. Вельдяев
Из вышеприведенного ответа следует неправота мнения "ЛГ": по мнению МВД СССР социалистическая законность как раз и заключается в праве милиции в любой момент (без всякого возбуждения дела, предварительного следствия, санкции прокурора на задержание, обыска и т.п.) – задержать любого гражданина с целью "проверки принадлежности книги и установления места ее изготовления", если у милиции создалось впечатление, что книга могла быть отпечатана с нарушением каких-то неизвестных публике инструкций об охране государственных тайн в печати. Такое подозрение вызывает любое ксерокопированное издание. Теперь для меня и моих знакомых стало очевидно: мы не можем открыто, безбоязненно читать ксерокопированные книги, потому что в любой момент можем быть задержаны с изъятием книги и иными неприятностями (как мне сообщили устно – сообщением на работу).
А еще понятно, что, к сожалению, "Литературная газета" в таких случаях права граждан на свободное чтение, на гласность защищать не будет.
Переписку по этому поводу считаю завершенной.
Настоящим письмом направляю Вам копию моей переписки с "Литературной газетой" о случае задержания моей дочери работниками милиции – за чтение в метро ксерокопированного учебника и прошу считать эти материалы основанием для главного вопроса: имеют ли работники милиции право – как они это утверждают – задерживать читателей ксерокопированной литературы (в том числе и несовершеннолетних) – или нет, как это утверждает "Литературная газета". Если у работников милиции такое право имеется, то чем именно оно ограничено и в каких случаях.
На мой вопрос-жалобу ответ прошу дать в установленный законом срок.
.
| предыдущая | оглавление | следующая |
