9. В ЦК КПСС, ноябрь 1961 г.

от студента гр.АМ-72 МВТУ им. Баумана Сокирко В.

Уважаемые товарищи!

В начале октября этого года, перед съездом, я послал Вам письмо с критикой Проекта программы КПСС. Конечно, я никак не рассчитывал, что мое письмо будет серьезно учтено как поправка к проекту, а, зная Вашу занятость, даже не просил от Вас ответа. Само же письмо послал из чувства долга, чтобы высший для меня орган мог знать мнение одного из комсомольцев.

Зная всю спорность этих мнений и зная, что в установлении их неправильности могут мне помочь прежде всего те коммунисты, с которыми я встречаюсь в жизни, я пошел с этим же письмом к ним. И в конечном итоге мне удалось понять неправильность выдвинутых мною положений. Об этом я и хочу Вам сообщить. Сейчас я опять пишу из чувства долга, чтобы Вы могли знать, как я думаю сейчас.

Должен сказать, что пересматривать это письмо мне пришлось в очень сложной и трудной обстановке, но, вероятно, только благодаря ей произошел у меня перелом. Дело в том, что я недооценил той резкости и бесшабашной полемичности, с которой было написано письмо, и в котором угадывалось стремление подвергнуть критике многие марксистские истины, я недоучел, что этот несерьезный, дерзкий тон, сама "критика Проекта программы" сразу поставили меня самого в один ряд с многочисленными ревизионистами, столько раз пытавшимися уничтожить марксизм критикой, что все это не может не вызвать у людей чувство враждебности, чувство, что перед тобою не наш советский молодой человек, пусть глубоко заблуждающийся, но наш, а враг, ниспровергающий истину, что этому типу уже нечего доказывать, как нечего доказывать врагу, а его приход к тебе – только непонятный и хитрый ход. Именно так, вероятно, и подумал зав.кафедрой Истории КПСС П.Н.Патрикеев, к которому я обратился за советом прежде всего. Он связал это письмо с недавним моим неправильным выступлением на факультетской конференции, затрагивающим эти темы, с вопросами, которые я задавал еще раньше, и решил, что перед ним отпетый тип, отказался от беседы со мною, а на училищной конференции рассказал о моем письме как о голосе с чужого берега. Конференция выгнала меня со своего заседания, комитет ВЛКСМ исключил меня из комсомола "за неубежденность в марксизме, за клевету на сов.действительность, за непринципиальное поведение" и поставил перед ректоратом вопрос об отчислении на два года из училища.

Именно эти тяжелые для меня испытания заставили лихорадочно пересматривать свои взгляды, мучительно искать, в чем же были мои ошибки, неправильные методы подхода к жизни. И вот к каким выводам я пришел:

1. Нельзя частные недостатки, которые действительно существуют в жизни, возводить в ранг общих и пытаться объяснить их недостатками нашей теории, всего строя. Именно такой неправильный метод все время приводил меня к неправильным выводам. Пример:

Тот жизненный факт, что некоторые рабочие работают лишь за зарплату, относятся к заводу как к чужому, что некоторые администраторы чувствуют себя хозяевами, чуть ли не царями, привели меня к выводу, что у нас существует госкапитализм, только на основе общ.собственности, и поставленный на службу народу. И вот я выискивал теорию в подтверждение этого вывода. Теперь, после многих разговоров, я увидел, что частные факты еще не вся правда, что, кроме рвачей, есть еще производственные совещания, есть общ.собственность, нет капиталистов, поэтому слово капитализм, пусть государственнный, ни в какие ворота не лезет. И нечего выискивать замену хорошему и точному термину "социализм".

Или еще одна грубейшая ошибка на той же почве. Из того факта, что иногда партийные органы подменяют сильно в работе советские органы, я сделал вывод, что сов.органы не нужны, можно обойтись партийными, что партия – истинная власть и т.д. Этим совершенно не учитывалась та огромная работа, которая выполняется советами. Конечно, я вовсе не исходил из убеждения, что партия захватила власть, права народа (как подумали те, кто читал мое письмо), а из той мысли, что партия всегда правильно руководила народом, народ ей доверяет, и потому излишни, мол, какие-то отдельные органы. Но это неправильное мнение, ибо оно говорит о ненужности народного контроля, о ненужности выборов, с помощью которых народ выражает свое доверие партии. Хотя мы и уверены, что партия всегда будет пользоваться доверием народа, но отменять выборы, как гарантию отрыва партии от народа, неправильно.

И если я сам никогда не смотрю в бюллетень, зная, что те, кто писал список избираемых – хорошо подумали, и никого не вычеркиваю, то это вовсе не значит, что выборы – простая формальность или, как я Вам писал - "комедия", это только означает, что я не прав, не используя свое право избирателя и т.д.

Еще пример. Я говорил, что фактически колхозы являются госпредприятиями, что общенародная собственность уже создана. Здесь опять неправильное обобщение на основе отдельных фактов чрезмерной опеки колхозов сверху и не учитывается, что колхозам надо еще много расти материально, чтобы дорасти до общенародной собственности. Так же узко взят вопрос о стирании различий между рабочими и крестьянами, в результате – неправильный вывод, что фактически классов у нас нет. И много других примеров.

Нельзя, взяв только отдельные факты, говорить об общем, нельзя говорить о явлении, учитывая только отдельные его стороны. Такой подход к делу приводит к неправде, это главный для меня вывод. Нельзя, услышав мнение 2-3 человек, думать, что это уже всеобщее мнение и т.д.

2. В вопросах идеологии надо быть гораздо требовательнее к себе, гораздо строже, не допускать мальчишеской бесшабашности, которая может привести к таким вещам, которые ты и не думал, надо быть осторожным, точным в выборе слов, ибо часто получается, что термины ты употребляешь в одном смысле, а общепринятый их смысл – другой. Можно сказать, что половина ошибок моего письма произошла из-за этих недостатков. Вот примеры:

В одном месте я небрежно обронил фразу: "Теоретически совершенно несостоятельная резолюция Х съезда против раб.оппозиции сделала свое исторически прогрессивное дело". Эта фраза означала только, что формулировка, отвергающая предложение раб.оппозиции о передаче руководства заводами – профсоюзам, верна по существу, но казалась мне несостоятельной в теоретическом оформлении. Но понять эту фразу можно так, что все резолюции X съезда и главным образом – резолюция о единстве партии – неверны. Как же после этого не ругать себя?! Нельзя так бросаться двусмысленностями!

Еще. Ссылаясь на ленинскую цитату: "Социализм есть государственно-капиталистическая монополия, поставленная на службу народу и постольку переставшая быть капиталистической", я ее сократил так: "Социализм есть госкапитализм, поставленный на службу народу", и на этой основе пошел говорить о нашем госкапитализме и т.д. Но у Ленина конец фразы зачеркивал "капиталистический" в понятии социализма, а в моем огрызке капитализм вдруг стал основным определением социализма. Ясно, к чему привело это, казалось бы, невинное упрощение ленинского определения.

Далее. В сногсшибательном утверждении, что партия имеет буржуазную, консервативную сторону, виновато, с одной стороны, отождествление партии и государства, перенесение функции охраны соц.принципа распределения по труду – на партию, а с другой стороны – опять неправильное обобщение фактов отдельных, когда, действительно, иногда в партии встречаются консерваторы, приверженцы устаревших порядков и методов, даже носители буржуазных пережитков. Путаница, приведшая к нелепости. Еще. Я писал, что сейчас настало время вводить у нас государство Коммуны. Но по сути дела наше государство и есть Коммуна, только, конечно, в других условиях и на более высоком уровне. Опять виновато плохое понимание мною терминов: Коммуна и Сов.государство.

И еще. Место программы: "Еще до полной победы социализма на земле, при сохранении капитализма в части мира, возникнет реальная возможность исключить мировую войну" я понимал так, что при сохранении империализма возможно исключение войны из жизни общества, а на самом деле я просто плохо понял это место. Когда мне хорошо объяснили, пропали и мои возражения.

Вообще надо только тогда выносить вопросы, когда действительно с ними хорошо поработал и не можешь разобраться сам, а то у меня получалось так, что стоило выискать какое-то кажущееся противоречие, как я его нес на разрешение. А на проверку это оказывалось пустяком. В моем же письме к вам, написанном к тому же в большой спешке, этого очень много. Нельзя поддаваться духу полемичности, отрицания установленных вещей, который привел к грубости и критиканству. Ведь сейчас я не могу назвать иначе такие слова в моем письме, как "критика", "комедия", фраза о пухлости программы и пр. За это можно только извиниться.

3. Когда выдвигаешь свои положения, надо учитывать, что они должны соответствовать времени, конкретной обстановке, в которой мы живем. Нельзя представлять себе идеализированных условий, которые могут воспринять любое теоретическое построение. Я в этом отношении очень грешил. Вот примеры.

Два года назад я никак не мог понять, почему должны существовать разные уровни зарплаты, как это может соответствовать справедливости. Только постепенно я понял, что сейчас просто не время вводить полностью справедливый принцип распределения продуктов, что эти условия наступят только при коммунизме, а сейчас должно быть неравное распределение – по количеству и качеству труда.

Далее. В письме я высказывал то мнение, что людей очень трудно перевоспитать в духе коммунистического принципа распределения только по потребностям и работе по способностям, что надо немедленно улучшать эту работу перевоспитания и предлагал даже такой искусственный план, когда постепенно люди самоограничивались бы определенным минимумом зарплаты, а работали бы по способностям.

Сейчас я понял, что задача воспитания бессеребренников, людей, не имеющих материальной заинтересованности в труде, несвоевременна и не нужна.

Когда мы достигнем изобилия, сама материальная база поможет массе людей перенести тяжесть своих интересов с материальных стимулов к труду на моральные. И чем ближе мы будем к изобилию, тем быстрее будет идти и это перевоспитание масс. Так что фраза "за сорок лет массы в этом деле не перевоспитались, так за 20 тем более не перевоспитаются" – в корне неправильна и ложна.

Я говорил, что для улучшения идеологической работы надо отказаться от принципа однопартийности, разрешить высказывать в печати всякие мнения, даже неправильные и не партийные, мол, вокруг них можно спорить и на этом воспитывать людей. Но я не принял во внимание сегодняшнюю обстановку, что невозможно сейчас с пользой провести этот принцип, что существует капиталистическое окружение и идеологическая борьба с ним, что это дело дало бы оружие врагам в руки, что вместо идейного воспитания в духе коммунизма может легко получиться клуб Петефи (Венгрия, 1956) и т.д. Конечно, нельзя отказываться от диспутов, но только их надо проводить так, чтобы была польза делу коммунизма, делу партии, а не вред. У меня же был абсолютный подход к этому вопросу, и это самое глубокое мое заблуждение.

Я писал, что однопартийная система – почва для развития культа личности. Та же ошибка. Конечно, обычно культ личности существовал при однопартийной системе (Гитлер, Насер, Тито и т.д.), но отсюда вовсе не следует абсолютный вывод, что при однопартийной системе обязателен культ личности. Партия во время Ленина – тому пример, наша партия сейчас – тому пример. При наличии крепкой связи партии с народом, при коллективном руководстве партии и т.д. культу личности будет поставлен надежный барьер. У меня же невольно получалось, что без отмены однопартийности нельзя избавиться от угрозы культа личности, что неверно.

Вот основные примеры моих ошибок. Перечислять их все – долго и потому не имеет смысла. Конечно, и тогда первое это письмо к Вам не было выражением всех основных моих взглядов, оно только выражало все мои сомнения и вопросы, но совсем не говорило о том, что почти во всех основных вопросах нашей теории и политики я твердо стоял и стою на правильных партийных позициях. Неправильно судить о моем политическом лице только на основании этого письма и моих вопросов.

Конечно, теперь я жалею, что писал Вам первое письмо и, может, тем только помешал Вашей работе, отняв время. А себе я повредил очень здорово. Но есть здесь положительная сторона и, возможно, она перевешивает все другие. Ведь в этом интенсивном размышлении я разрешил для себя все основные вопросы, несогласия с партийной линией, какие у меня были. Сейчас я впервые чувствую себя полностью убежденным, полностью слитым с партийными взглядами, без всяких вопросов, как никогда чувствую свою близость к коммунизму.

Но, как это ни парадоксально, именно сейчас я исключен из комсомола, как чуждый элемент. Именно сейчас. С этим я не могу согласиться и подал апелляцию в Первомайский райком ВЛКСМ г. Москвы. Уважаемые товарищи! Я приложил к этому письму копию апелляции. Прошу Вас, выскажите свое отношение к этому, действительно ли нельзя меня держать в комсомоле за такую неубежденность, которая сейчас уже преодолена, за эти ошибки. Очень прошу ответить.