(принятого Госдумой РФ в первом чтении в 1997 году)
в части расширения сферы действия судов присяжных
Пояснительная записка
Какова основная задача реформы власти в наше время и в нашей стране? Ее
формула проста: начать жить честно, по средствам и дать возможность людям
богатеть самим и обогащать страну. Но задача не нова. Люди моего, ныне уже
пожилого поколения начинали решать ее еще под водительством КПСС в застойные
70-80-е годы. (Правда, еще раньше, в пору моей молодости, Хрущев брал все на
себя, внушая уверенность скорой жизни при изобилии коммунизма и при его
личном руководстве.) Сместившие Хрущева "прагматики" стали решать
вышеуказанную задачу, но безуспешно. И оказалось, что почти всю сознательную
жизнь мы прожили при самых разных экономических реформах, начиная с
"преобразований Косыгина", кончая нынешними.
Думаю, Хрущев - последний искренний и в этом смысле "честный" лидер в
нашей стране. Он верил в свою способность осчастливить страну и умел
заставить руководящую номенклатуру работать на поставленную им цель. Если бы
Хрущев не был коммунистическим романтиком и хоть частично был бы схож с
мудрым Дэн Сяопином, сумевшим в миллиардном Китае заставить свою КПК взамен
руководства всем, дать людям экономическую самостоятельность, у нас не было
бы более чем двадцатилетнего экономического застоя и нынешнего провала.
Но повзрослеть Хрущев не успел, он был свергнут номенклатурой, которая
реально и продолжает править нами до сих пор, исходя уже из своих
собственных ценностей, в число которых, к сожалению, не входят ни честность,
ни жизнь по средствам, ни богатство людей и страны. И кто бы ни становился
во главе страны, как бы искренне он ни верил в собственную честность и силы,
на деле он является заложником своей номенклатурной команды, кого бы он ни
набрал в нее, потому что иной по типу правящей команды в стране нет и быть
не может. Президент Ельцин в этом отношении мало чем отличен от генсека
Брежнева, который тоже много раз менял своих помощников.
Сегодня потеряны романтические надежды на приход к власти новых лидеров
через демократические выборы. Наша элита так успешно овладела приемами
воздействия на избирателей, а потом и на законодателей, что теперь никаких
особых опасностей для ее господства выборы не представляют.
Впрочем, никто особо и не посягает на власть существующей номенклатуры.
Пусть она будет, но пусть по-настоящему начинает работать на выздоровление
экономики и процветание людей. Только как и кто ее может к тому понудить?
Если нечестность (показуха) и нежелание жить по средствам - в родовой памяти
нашей элиты? В эпоху застоя она изворачивалась и шиковала за счет роста
товарного дефицита, в перестройку и демократизацию она освоила жульничество
инфляции, прощаемых кредитов и фальшивых авизовок, теперь вот нагло не
оплачивает долги за выполненную работу. В любой стране такое невозможно, ибо
грозит немедленным судом и наказанием. В сегодняшней же России стало
реальностью, потому что нет у нас такого воспитателя элиты - как "суда
скорого и правового" (замечательное определение из манифеста императора
Александра П., который именно устроением новых судов, включая суд присяжных,
начал в России эпоху реформ). Что и говорить, качества министров и
помощников Президента имеют очень большое значение, но для настоящего
правового порядка имеет значение прежде всего продвинутость страны на пути
полновластия суда присяжных.
Но глупо надеяться, что наши исполнительные власти вдруг сами станут
укреплять на свою шею независимую судебную власть и что профессиональные
судьи сами станут отстаивать свою подчиненность вердиктам присяжных.
Подчинить судебную власть присяжным могут только сами граждане своими
требованиями. Но как трудно представить, что главным политическим
требованием избирателей станет устроение судов присяжных, т.е. взваливание
на себя немалой гражданской обязанности... Нам до такого ой как далеко.
И потому я вынужден надеяться лишь на осознание этих проблем гражданами
во времени и, главным образом, в провинции, где влияние людей на местную
власть и суды сказывается непосредственнее. Суды в российской глубинке уже
сейчас во многом действуют, сообразуясь с народной совестью, чаще решаются
действовать не в согласии с юридическими стереотипами высших судебных
инстанций, а по собственному пониманию. Если бы у них было право сослаться
на непреложность решений суда присяжных, то воспитывающее решение
провинциальных судов возросло бы многократно.
С другой стороны, федеральной власти гораздо проще пойти на судебные
реформы именно на местах, им сподручнее отдать контроль за судами, а через
них за местными властями присяжным гражданам, своим непосредственным
избирателям. Укрепив власть народа над своеволием местных властей, начав
наводить правовой порядок на местах, федеральная власть укрепит и свое
положение в целом. Ну а решив задачу порядка на местах, поднакопив сил и
опыта, у власти и народа хватит сил такие преобразования провести на
региональном уровне, а потом уж и в самом Центре.
Завершая книгу об исследовательских аспектах судов присяжных, о
технологиях извлечения из них уроков для законодателей и юристов, нельзя не
рассказать о поданных нами в Государственную Думу РФ предложениях по
расширению сферы действия официальных судов присяжных. Ведь мы стремимся не
только к росту числа самодеятельных ОСП или ИСП, но и к повсеместности
действительных судов присяжных, которые бы наряду со своими прямыми задачами
были наделены исследовательскими функциями в помощь законодателям.
Сегодня суд присяжных действует лишь в нескольких областных судах (в
качестве эксперимента) и лишь по делам об особо тяжких убийствах. Мы же
убеждены, что суды присяжных должны действовать и показывать пример (быть
прецедентами) не только по всем видам уголовных (а возможно, гражданских и
арбитражных) дел, но и при разрешении вопросов о помещении под арест
подследственных или, напротив, вопросов об условно-досрочном освобождении от
назначенного судом наказания, т.е. везде, где речь идет о существенном
ограничении прав и свобод человека.
Авторы проекта судебной реформы 1993 года полагали, что суд присяжных
должен внедряться в России сверху, подобно судебной реформе 1863 года,
введенной царским манифестом. Отсюда и план внедрения СП: сначала на
областном уровне, а потом уже и на районном (нижнем) уровне. Сегодня можно
констатировать, что таким надеждам не суждено было сбыться: судебная реформа
явно захлебнулась под влиянием реакции опомнившихся профессионалов судебной
да и прочей власти. Россия уже дважды получала уроки неудачных правовых
реформ именно из-за того, что за их основу принимала путь проведения сверху
и, мне кажется, у нас нет права вновь наступать на те же грабли.
Осуществлять строительство судов присяжных на местном уровне по мере
созревания условий легче. От центральных же властей в таком случае нужно
сегодня только одно: разрешение ввода судов присяжных на региональном и
местном уровнях по желанию населения этих территорий.
Формально добиться такого расширения можно, только изменив действующее
судебное законодательство, в частности, Уголовно-процессуальный кодекс,
проект которого застрял в Государственной Думе. Наши предложения по
корректировке этого проекта застряли там же. Ниже мы их приводим, хотя
уверены: сегодня они не получат поддержки, не будут приняты, а значит задача
получения законодательного разрешения на строительство судов присяжных снизу
вновь передвинется на очередное будущее. Но это не должно нас смущать. У
сторонников правовой реформы останется больше времени для работы на низовом
уровне судов присяжных, которых могут организовывать сами граждане и
правозащитники.
Ч.1 ст.6 "Задачи уголовного процесса" предлагаем дополнить такой важной
задачей, как "вынесение судебных решений в соответствии с народной совестью,
законом (и опытом судебной практики, выраженной в предыдущих судебных
постановлениях)".
В противном случае в законе не будет отмечено, что, во-первых,
вынесение правильного судебного решения является центральной важнейшей
задачей уголовного процесса, во-вторых, не будет определено, что судебное
решение должно быть вынесено в соответствии с народной совестью и законом, и
именно в такой последовательности, потому что закон хотя и разрабатывается
народными избранниками, но далеко не всегда соответствует народной совести,
да еще с учетом всех обстоятельств конкретного дела.
Наиболее ясным и понятным образом это требование выполняется судом
присяжных, где коллегия присяжных выносит вердикт по совести, а
председательствующий оформляет это решение в соответствии с законом. В суде
с участием народных заседателей, по-видимому, роль выносящих вердикт по
совести должны исполнять народные заседатели, и потому, на мой взгляд, их
мнение в приговоре должно фиксироваться особо. Наконец, в суде
профессиональных судей роль вынесения вердикта по совести (по внутреннему
убеждению) должны исполнять сами судьи, принимая решение и ориентируясь на
сумму прецедентов вердиктов судов присяжных по такого рода делам.
В ч.3 ст.9 о праве обвиняемого на рассмотрение его дела судом с
участием присяжных заседателей необходимо фразу "в случаях, предусмотренных
настоящим Кодексом" заменить на слова "во всех случаях и по правилам,
предусмотренным настоящим Кодексом, включая дела, подсудные мировому суду".
Это уточнение необходимо для реального введения в жизнь суда присяжных
и действительного осуществления правовой реформы в нашей стране. Жизнь
показала, что если УПК РФ не сделает исполнение права обвиняемого на суд
присяжных обязательным, то Россия такого суда иметь не будет. Главную
трудность ввода суда присяжных, связанную с финансированием, можно разрешать
включением (частичным или полным) этих расходов в процессуальные издержки,
которые обязаны будут выплачивать подсудимые.
Ст.11 "Неприкосновенность личности" очень важна и в связи с
распространенностью недозволенных способов дознания (побои, иные пытки) ее
необходимо существенно дополнить, а именно:
ч.2 необходимо дополнить следующим: "В случае, если в течение 48 часов
будет принято судебное решение о применении к лицу содержания под стражей
как меры пресечения его в качестве обвиняемого или подозреваемого, оно имеет
право ходатайствовать о пересмотре этого решения судом присяжных в порядке
апелляции по месту задержания в течение месяца по правилам глав 40 Кодекса".
В ст.20 "Оценка доказательств по внутреннему убеждению" в списке лиц,
имеющих право на такую оценку, по моему мнению, следует оставить только
присяжных и народных заседателей, а также судей, когда они принимают решения
без последних, поскольку оценка "по внутреннему убеждению" аналогична оценке
"по совести" и потому право на нее надо оставить только представителям
народа.
Профессиональным же юристам следует в оценках ориентироваться прежде
всего на указания закона, на прецеденты и постановления вышестоящих судов, а
в случаях неустранимых противоречий применять принцип презумпции
невиновности. Если же профессионалы в своих решениях будут ориентироваться
на свои "внутренние убеждения", то о презумпции невиновности на практике
придется забыть.
Аналогичные изменения необходимо произвести и в иных статьях проекта,
где упоминается об оценках доказательств участниками уголовного процесса "по
внутреннему убеждению".
Ч.5 ст.34, в которой устанавливается право обвиняемого ходатайствовать
о рассмотрении его дела судом присяжных, только если он обвиняется в особо
тяжких преступлениях, по которым предусмотрено наказание свыше 15 лет
лишения свободы (т.е. за тяжкие убийства), должна быть, несомненно, изменена
так, чтобы обеспечить реальное обеспечение права граждан на суд присяжных.
В связи с этим я предлагаю следующую формулировку ч.5 ст.34: "По
ходатайству обвиняемого его дело должно рассматриваться судом присяжных в
составе не менее одного судьи и не менее 6 присяжных заседателей и при
условии возмещения части дополнительных судебных расходов. Если другие
обвиняемые по этому же делу ходатайствуют о рассмотрении их дела только
профессиональными судьями, в таком случае дело может рассматриваться судом
присяжных, но в отношении обвиняемых, отказавшихся от присяжных, последние
вердикт не выносят, а судебные решения по ним принимают только участвующие в
процессе судья или коллегия из трех судей".
В ч.2 ст.35 "Полномочия суда" по отношению к действиям на досудебной
стадии процесса неправильно упоминаются полномочия не суда, а судьи,
неоправданно ограничивая возможности использовать, например, суд присяжных.
Поэтому в тексте ч.2 ст.35 слово "судья" следует заменить словом "суд".
Из ст.44 "Защитник" следует устранить понятие адвоката как
профессионального и потому особо привилегированного защитника. Авторитет
адвокатов зиждется на их профессиональных умениях и не нуждается в особом
выделении в УПК. Процессуальный закон должен знать только слово "защитник".
В связи с этим с.2 ст.44 следует изложить следующим образом:
"Защитником может быть любое совершеннолетнее лицо, имеющее от
подозреваемого или обвиняемого доверенность на ведение его дела".
Такое изменение особенно необходимо сделать сейчас в связи с ростом
числа судебных дел и огромной нехваткой профессиональных адвокатов,
непосильной дороговизной их услуг. Максимальное расширение круга независимых
лиц, которые по желанию обвиняемых могут взять на себя функции защиты,
способно снизить уровень монополизации адвокатского дела, существенно
улучшить правовое положение обвиняемых и материальное положение их семей.
В ч.1 ст.104 следует записать, что судебное рассмотрение о применении
меры пресечения должно быть публичным и состязательным, как и любое иное
судебное заседание.
Ст.104 необходимо дополнить специальной частью, предусматривающей право
арестованного обжаловать первое судебное решение о правомерности содержания
его под стражей в суде присяжных, заседание которого по разрешению данной
жалобы должно произойти не позже месяца после начала задержания.
В случае подтверждения судом присяжных правомерности содержания
обвиняемого под стражей решения о продлении сроков такого содержания должны
приниматься органами прокуратуры, а именно: областным прокурором - до 6
месяцев, до полутора лет - Генеральным прокурором РФ.
Согласно уже вышеописанной концепции о необходимости рассмотрения жалоб
на законность и обоснованность первого судебного решения о заключении под
стражу именно судами присяжных в течение месяца после задержания, текст
ст.130 подлежит коренной переработке. Он должен состоять из ссылок на
наиболее упрощенные процедуры проведения судов присяжных, приведенных в
главе 40 настоящего Кодекса, но при соблюдении основных принципов:
публичности, состязательности, окончательности вердикта присяжных
заседателей, а также обеспечения присяжным права избирать конкретный вид
меры пресечения обвиняемому: содержание под стражей, домашний арест,
приемлемый для обвиняемого или его поручителей, денежный залог или подписка
о невыезде.
Целиком поддерживаю изложенные в ст.245 такие нововведения, как право
обвиняемого или его защитника при ознакомлении с материалами дела копировать
их с помощью технических средств, а также обязанность следователя обеспечить
конституционное право любого обвиняемого на рассмотрение его дела судом
присяжных, даже если против этого возражают подельщики.
Мы считаем, что должна быть принципиально расширена подсудность
уголовных дел суду присяжных, в связи с чем ст.370 следует изложить в
следующей редакции: "Суду присяжных подсудны все уголовные дела, по которым
хотя бы один из подсудимых заявил ходатайство о рассмотрении таким судом".
В связи с необходимостью всемерного удешевления суда присяжных (что
позволит обеспечить более быстрое его внедрение в нынешних сложных
экономических условиях страны) считаем необходимым допущение к работе суда
присяжных в сокращенном составе. Поэтому в ст.371 следует слова "судьи и
двенадцати присяжных заседателей" заменить следующим:
"Судьи и коллегии из не менее шести присяжных заседателей, за
исключением дел, указанных в ч.2 ст.372".
Соответственно, в ч.3 ст.372 должно быть назначено к вызову в судебное
заседание не менее 10 (а не 20, как ныне) присяжных заседателей.
Также в этой части необходимо предусмотреть случай, когда по делам об
особо тяжких преступлениях, по которым предусмотрены наказания свыше 15 лет,
часть обвиняемых ходатайствует о рассмотрении дела судом присяжных, а
часть - за рассмотрение коллегией из трех профессиональных судей. Поэтому
предлагаем дополнить эту часть следующим:
"Если по делу об особо тяжком преступлении, за которое законом
предусмотрено наказание, связанное с пожизненным лишением свободы или
смертной казнью, между обвиняемыми нет единства в ходатайствах о желаемом
ими виде судопроизводства, дело должно рассматриваться судом присяжных в
составе 12 присяжных и трех профессиональных судей".
Также представляется малоосуществимым требование в ч.1 ст.373 о том,
что "одно и тоже лицо не может участвовать в течение года в качестве
присяжного заседателя более одного раза". Нам же представляется
целесообразным отвлекать граждан на исполнение должности присяжного
заседателя, как и народных заседателей на срок до двух недель, задействуя их
в разных уголовных процессах, в связи с этим последнее предложение этой
части следует изложить так:
"одно и тоже лицо не может участвовать в судебных заседаниях в качестве
присяжного заседателя более двух недель в два года или одного раза по
длительным делам".
Также в тексте этой статьи следует пояснить, каким именно образом будет
производиться отбор кандидатов в присяжные путем случайной выборки. Проще и
правильнее записать:
"Зачисление в кандидаты присяжных помощник судьи производит в
алфавитном порядке из находящегося в суде общего списка граждан, проживающих
в регионе".
Ч.1 ст.373 целесообразно дополнить указанием об общих ограничениях,
препятствующих исполнению гражданином обязанностей присяжного, а именно -
отсутствие постоянной прописки (местожительства) в данном регионе, возраст -
младше 25 и старше 70 лет, обладание юридическим образованием или стажем
юридической работы. Это позволит снизить необходимость отбора присяжных на
последующих этапах формирования коллегии присяжных заседателей.
В связи с предложенным выше возможным сокращением числа присяжных
заседателей вдвое подлежат изменению и ст.374, а именно: в ч.4 взамен "менее
двадцати" надо поставить "менее десяти", в. ч.6 взамен "каждая сторона может
заявить по два немотивированных отвода" надо поставить "не менее одного
немотивированного отвода".Аналогичные цифровые изменения следует произвести
и в ст.375.
Изложенная в ст.378 присяга присяжных мне кажется более длинной и
выспренней, чем ныне принятая. Очень неудобно удлинение требуемого ответа
присяжных "Я клянусь в этом" вместо короткого и естественного "Клянусь".
В ч.2 ст.379 следует исключить упоминание о праве присяжных просить у
председательствующего разъяснения норм закона, относящихся к делу. Конечно,
такие вопросы со стороны присяжных возможны, но поощрять их к превращению
судебного заседания в правовой ликбез нельзя, ибо это будет прямо отвлекать
присяжных от вынесения вердикта по "внутреннему убеждению и совести" и даже
дезориентировать их.
По моему убеждению изложенные в ст.381 пределы компетенции присяжных
заседателей надо сильно расширить, отдав на их разрешение не только
изложенные в ч.1 ст.346 вопросы 1, 2, 4 и о снисхождении, но и первую часть
вопроса 3 ("Является ли это деяние преступлением?), вопросы 5 ("Имеются ли
обстоятельства, смягчающие или отягчающие его ответственность?"), 6
("подлежит ли подсудимый наказанию за совершенное им преступление?), 7
(только переформулировав его так: "Заслуживает ли подсудимый лишения
свободы?"), потому что ответы на эти вопросы требуют не столько правовой
культуры и юридических знаний судьи, сколько жизненного опыта и голоса
совести присяжных заседателей.
Также мне представляется неестественным и неудобным разделение процесса
с участием присяжных на две части: сначала по вопросам, которые должны
разрешаться вердиктом присяжных и только по ним, а потом уже по вопросам,
которые будут разрешаться судьей, вызванное желанием максимально огородить
присяжных от якобы излишней для них информации. Поэтому я бы предложил из
ст.383 и последующих убрать требование исследовать и обсуждать при присяжных
только те обстоятельства, которые касаются вопросов, на которые должны
отвечать присяжные.
Изложенный в ч.1 ст.387 список основных вопросов присяжных следует
расширить в соответствии с предложенными изменениями ст.381.
По моему мнению, вердикты присяжных и их аргументация имеют очень
большое методическое значение для правоприменителей и законодателей и потому
принцип тайны совещательной комнаты присяжных заседателей не должен
становиться препятствием для аудио- и видеозаписи происходящего в
совещательной комнате при обязательной подписке исследователей об
анонимности результатов исследования и обеспечения тайны совещательной
комнаты. В связи с этим текст ст.389 следует дополнить следующим:
"С разрешения присяжных и судьи исследователи могут проводить аудио- и
видеозапись совещания присяжных при обеспечении анонимности результатов
исследования и обеспечения тайны совещательной комнаты, о чем у
исследователей берется соответствующая подписка".
В связи с ранее предлагаемыми изменениями в ч.1 ст.391 следует
исключить предложение: "Оправдательный вердикт считается принятым, если за
отрицательный ответ на любой из поставленных в нем трех основных вопросов
проголосовали шесть и более присяжных заседателей".
Изложенные в ч.3 ст.392 права присяжных на уточнение вопросов и
особенно на разрешение сомнений по поводу фактических обстоятельств дела с
последующим возобновлением судебного следствия, как способные сильно
усложнить и удорожить суд присяжных, надо либо совсем исключить из Кодекса,
либо оставить как редкое исключение по преступлениям, по которым возможно
применение смертной казни.
Крайне важным является положение о том, что оправдательный вердикт
присяжных является окончательным и не подлежит отмене ни при каких
обстоятельствах, иначе присяжные, принимая свое решение, будут
ориентироваться не на голос своей совести, а на прогноз того, какое решение
пройдет через вышестоящие судебные инстанции. Тем самым дух независимого
суда присяжных будет уничтожен. В связи с этим ч.3 ст.394 надо дополнить
следующим:
"Оправдательный вердикт присяжных опротестованию не подлежит и является
окончательным решением".
По моему мнению, правовые последствия признания присяжными подсудимого,
заслуживающего снисхождения либо особого снисхождения, должны быть
скорректированы в сторону снижения назначаемых при этом наказаний.
Изложенное в ст.397 правило, что вердикт присяжных о снисхождении для
осужденного влечет за собой обязанность судьи отказаться от смертной казни
или пожизненного заключения либо назначить наказание не выше двух третей от
максимально возможного срока наказания (т.е. даже больше среднего наказания)
представляется явно недостаточным. На деле вердикт присяжных о снисхождении
означает их желание ограничиться минимальным наказанием, предусмотренным
законом.
Что касается наказания, связанного с вердиктом присяжных об особом
снисхождении, то нам представляется также очевидным, что в таком случае суд
должен вынести наказание, не связанное с лишением свободы. В связи с этим мы
и предлагали выше взамен вопроса об особом снисхождении задавать присяжным
лишь вопрос: "Заслуживает ли подсудимый лишения свободы?"
Поэтому мы предлагаем взамен последнего предложения ч.2 ст.397 ввести
слова: "При вердикте присяжных заседателей о том, что подсудимый заслуживает
снисхождения, назначаемое наказание не может превышать минимальный срок
лишения свободы, предусмотренный санкцией соответствующей статьи УК РФ".
Также предлагаем исключить ч.3 ст.397, если в качестве обязательного
вопроса присяжным будет: "Заслуживает ли подсудимый лишения свободы?" или
заменить ее следующим:
"Если подсудимый признан заслуживающим особого снисхождения, судья
назначает ему наказание без лишения свободы, условно или с отсрочкой
исполнения".
Следует согласиться с исходящей из Генпрокуратуры РФ поправкой, а
именно дополнением ст.434 частью следующего содержания:
"Установленные пунктами "а" и "б" частями 1 и 2 настоящей статьи
правомочия суда кассационной инстанции не распространяются на
пересматриваемые в кассационном порядке дела, рассмотренные с участием
присяжных заседателей".
Вызвано это тем, что такие действия кассационной инстанции влекут за
собой установление новых обстоятельств, которые могли бы повлиять на вердикт
присяжных заседателей, что без нового рассмотрения дела судом присяжных
представляется недопустимым.
Необходимо исключить ч.2 ст.444 об условиях отмены оправдательного
вердикта присяжных ввиду его явного противоречия принципу окончательности
оправдательного решения присяжных.
Кроме того, считаем, что в данном Кодексе неоправданно обойдены
вниманием чрезвычайно важные процедуры судебных решений по вопросам,
связанным с исполнением наказаний, например, с установлением судом оснований
полагать, что для своего исправления осужденный не нуждается в полном
отбывании наказания лишением свободы и заслуживает условно-досрочного
освобождения.
Нынешняя процедура разрешения такого ходатайства осужденного одним
судьей и лишь по рекомендации администрации ИТУ не обеспечивает
состязательности сторон в суде (смешно говорить о состязании заключенного и
его начальника) и объективности судебного рассмотрения (достаточно сказать,
что несколько мелких нарушений режима, вроде незастегнутого воротничка,
отмеченных администрацией, сегодня гарантируют отказное решение
профессионального судьи об УДО и тем санкционируют произвол административных
рекомендаций. Считаем, что именно в разрешении таких дел о степени
исправления осужденного решающее слово должно оставаться за интуицией и
совестью присяжных, а не за юридическими познаниями профессионального судьи.
В связи с этим предлагаем ввести дополнительную ст.459-1 "Рассмотрение
ходатайств об условно-досрочном освобождении осужденного" следующего
содержания:
"(1) Вопрос об условно-досрочном освобождении рассматривается судом
присяжных по месту отбывания наказания осужденного по его ходатайству и по
правилам главы 40 настоящего Кодекса.
(2) В судебном заседании обязаны принимать участие прокурор и
представитель администрации ИТУ, в котором отбывает наказание осужденный - с
одной стороны, сам осужденный и его доверенный попечитель - с другой
стороны. В суд по ходатайству сторон могут быть вызваны также свидетели
поведения осужденного и представители его семьи.
(3) Доверенным попечителем признается авторитетное лицо, как правило,
член местной попечительской организации, который имеет доверенность
осужденного и не менее полугода наблюдал за его жизнью и поступками.
(4) Рассмотрение начинается заслушиванием объяснения осужденного,
обратившегося с ходатайством, после чего исследуются представленные
материалы и выслушиваются участники и вызванные лица. По ходатайству сторон
суд вызывает в заседание свидетелей.
(5) Положительный вердикт присяжных считается окончательным и
опротестованию не подлежит. Осужденный по его желанию подлежит освобождению
в зале суда.
(6) В случае отказа суда в условно-досрочном освобождении повторное
ходатайство об этом может быть возбуждено не ранее, чем через год."
