(ОСП 20.01.1995г.)
Обвинитель Владышевский утверждал, что предприниматель В. никогда
реальными поставками товаров народного потребления не занимался, а только
составлял договора, собирал предоплату и тратил ее на личные цели. Правда, с
первыми обманутыми клиентами В. расплатился по договорам за счет получения
еще более крупного кредита, полученного за обещание поставить с Украины
целый состав с сахаром. В жизни такого состава не было, но зато
зафиксирована обманная попытка получения еще более крупного кредита...
Попытка этого самого крупного мошенничества была пресечена арестом
махинатора, когда он хотел скрыться за рубеж с остатками конвертированных в
валюту кредитных средств за мифический сахар.
Защитник Сокирко не оспаривал эти факты, но интерпретировал действия В.
как исполнение им договорных обязательств даже при неблагоприятных условиях.
Он прежде всего отверг обвинение В. в обмане и хищении денег первых клиентов
как абсурдное, раз у них к В. не осталось даже гражданских претензий (все
неустойки за непоставленные товары В. выплатил сполна). В истории с
непоставленным эшелоном сахара защитник, признав гражданскую ответственность
В. за невыполненное обязательство, сослался на имеющиеся в деле
свидетельства о том, что В. вел переговоры о получении еще большего кредита,
которого вполне хватило бы на оплату не поставленного сахара, если бы ему в
этом не помешал арест. Старания В. найти новый кредит есть свидетельство
того, что он искал возможность расплатиться за непоставленный сахар и что
намерений безвозмездно присвоить эти кредиты у него не было. Что же касается
способа, которым В. мог бы расплатиться за самый последний кредит, то
защитник выносил его за скобки, поскольку тут речь идет лишь о намерениях и,
возможно, именно в этом последнем случае посредническая прибыль могла бы с
лихвой покрыть все первоначальные сбои. В 1992 году такие фантастически
выгодные сделки бывали, и В. мог рассчитывать на их реализацию.
Как видно, и в этом деле у защитника нашлись весомые аргументы, не
позволяющие считать бесспорно доказанным умысел на мошенничество, казалось
бы, фантастического афериста. Был самый пик переходного времени, когда в
стране открыто происходили самые невероятные вещи и верить можно было во все
на свете.
Суждения присяжных
Как отнеслись к этой истории 12 присяжных? Перед ними был поставлен
вопрос о вине В. в двух вариантах: вина в хищении или вина в ином
преступлении. И вот их вердикт:
Виновен в мошенничестве без признаков хищения (7 против 5) и виновен,
но заслуживает снисхождения (8 против 4).
В стенограмме суждения присяжных сгруппированы по 2 основным группам:
только меньшинство в треть присяжных согласилось с обвинением, большинство
же отнеслось к В. со снисхождением (т.е. не согласившись на уголовное
наказание ему), не признав за ним умысел на хищение. Получается, что хотя
формально голоса всех присяжных звучали только обвинительно, не нашлось
человека, который бы не признал В. виновным в мошенничестве. На деле общий
вердикт приходится признать скорее оправдательным, поскольку большинство все
же не признало его виновным в хищении, а к его мошенничеству отнеслось лишь
как к обману, не заслуживающего лишения свободы.
С точки зрения обвинения дело о кредитной пирамиде казалось выигрышнее
предыдущего дела о ваучерах. Красочная детективная история, как В. с
помощницей З. "продавали" за сотни миллионов рублей несуществующий эшелон с
сахаром, а потом петляли по Украине на иномарке с валютой, заставила бы
побелеть от зависти П. Чичикова и О. Бендера. Тем более что защитник смог
противопоставить этой фабуле лишь юридические умозаключения. Тем не менее,
соотношение "обвиняющих" и "снисходительных" голосов среди присяжных
оказалось почти таким же, как и в предыдущем деле, что еще больше убеждает:
причина относительного успеха защиты в таких делах состояла не только в силе
аргументов, но еще больше в не иссякших надеждах людей на полезность и
такого предпринимательства.
Следует особо отметить, что практически все, даже из числа осудивших В.
за хищение, не поддержали обвинение в тех эпизодах, где средства были
добровольно возвращены, хотя, с точки зрения существующего уголовного права,
обвинитель рассуждал здраво: возвращение похищенных средств не отменяет
факта уже произошедшего хищения (тем более, что возвращали похищенное с
помощью еще большего хищения).
Хотя надо признать: если бы обвинитель смог показать, что реально В.
всегда, начиная с самого первого эпизода, был готов не возвращать выманенные
средства, а делал это только, чтобы отвязаться от требований заимодавцев и
иметь возможность выманить еще более крупный заем, т.е. совершить еще более
крупное хищение, то согласившихся с обвинителем было бы больше. Но угадала
логику действий В. только одна присяжная, банкир по профессии ("Тут все
ясно. Возвращались только небольшие суммы, чтобы выиграть время."), тем
самым отнесясь ко всем действиям В. как к серии мошенничеств с целью
хищений. Она же и дала самое правильное название всего этого преступления -
"пирамида".
И хотя в этом процессе я исполнял обязанности защитника, но по
собственному убеждению я соглашаюсь прежде всего со словами этой присяжной,
наиболее проницательными и глубокими. Дай Бог, чтобы такой житейской
умудренности поскорее достигло большинство наших сограждан.
В судебной практике проблема различия добросовестной
неплатежеспособности должника от умысла его на мошенническое хищение взятых
денег считается весьма трудным. По свидетельству одного из опытнейших
прокуроров к.ю.н. Кореневского Ю.В. юристы, как правило, берут во внимание
не одно, а серию подобных действий подсудимого. Если он не один, а много раз
берет деньги и не возвращает под разными предлогами, то ясно, что правосудие
имеет дело не со случайным разорением, а скорее всего с системой обмана.
Однако в данном деле такая система юридических аргументов индуктивного
типа, оказывается, не работает. Ведь В. возвращал деньги во всех случаях,
кроме последнего, да и тут есть свидетельства, что он готовил новую сделку
для возвращения и этих денег. И потому ссылки на предыдущие случаи сыграли
скорее на руку защите. Мне кажется, что исходя из такой логики, умысел на
обман заимодавца доказать почти невозможно, потому что у афериста всегда
есть аргумент, что он твердо надеялся на удачу и что ему удастся погасить
долги (как говорили в старину: "получить наследство или богатую невесту").
Видимо, создание "пирамиды" (растущих в арифметической прогрессии
обязательств) надо расценивать как особый вид длящегося мошенничества,
сходного с азартными играми (но более опасного), который стоило бы отметить
особой статьей Уголовного кодекса. Однако наказанием за такой вид
мошенничества следует определять не длительные сроки лишения свободы, а
штраф или конфискацию имущества ради удовлетворения интересов потерпевших.
Будет принято такое изменение в законе или нет - в любом случае дела о
новых видах мошенничества следует рассматривать в судах присяжных, поскольку
они касаются интересов многих людей.
