"Общепринятое ныне понятие мошенничества сводится к следующему:
получение за счет другого имущественной выгоды посредством обмана.
Римское и позднейшее западноевропейское право лишь постепенно выделило
из общей группы имущественных преступлений особую категорию деяний с
признаком лживости, сокрытия или извращения истины. Противозаконное
обогащение в этих деяниях уходило на второй план, объектом преступления
служило особое право на истину, которая должна лежать в основе гражданских,
имущественных и публичных отношений.
Мошенническая выгода может заключаться в прямом получении имущественных
объектов, передаваемых обманутым, или же в создании такого правоотношения,
по которому виновный получает право на вещь или на имеющие экономическую
ценность действия или услуги. Самый обман при мошенничестве заключается в
ложных уверениях касательно фактов или обстоятельств, относящихся к
настоящему или прошлому времени. Нет наказуемого обмана, если уверения
касаются обстоятельств или фактов в будущем; неисполнение или ненаступление
таких уверений дает основание лишь для уничтожения сделки. Нет обмана и там,
где приводимые обстоятельства относятся к области невероятного, выходят за
пределы среднего, обыкновенного уровня доверчивости...
Весьма близки к мошенничеству деяния, характеризуемые понятием
злоупотребления доверием. Характерным признаком является здесь нарушение
доверия не в момент заключения той или иной сделки, а впоследствии, когда
доверие уже оказано. В этом случае, хотя нет обмана, но имеется неисполнение
того, что в силу доверия со стороны потерпевшего виновный должен был
исполнить."
"Энциклопедический словарь" Брокгауза и Ефрона,
С.-Пб., 1897 г., т. ХХ, с.90
Мошенничество или корыстный обман доверия - одно из наиболее частых
обвинений конкретных предпринимателей и типичный довод против свободы
предпринимательства.
Например, кооператоров начала перестройки очень часто обвиняли в
нецелевом использовании госкредитов, когда они, взяв деньги под
строительство фабрики, начинали "наваривать" на них прибыль, например,
перепродажей компьютеров. Их сажали за хищение кредитов путем обмана
доверия. Мы неизменно оправдывали их, утверждая, что хищения тут не может
быть, раз кредиты возвращались. И хотя при этом было ясно, что обман доверия
все же был, но на это обстоятельство не обращалось внимания (несправедливо,
как потом оказалось). Изменяться же такое безусловно оправдательное
отношение к предпринимателям, не исполняющим своих договорных обязательств,
стало только после нашего знакомства с "обманутыми вкладчиками".
Осенью 1993 года к нам обратились за содействием жители подмосковного
Калининграда (ныне г. Королев), которые вкладывали свои ваучеры в местный
ваучерный фонд "РОСТ" на три месяца под немалый (в 30%) доход. Фонд сначала
аккуратно выполнял свои обязательства, но после 10 месяцев работы объявил
себя банкротом и отказался возвращать последние 8870 ваучеров.
В прессе шли сообщения о банкротствах аналогичных фондов. Общее мнение
людей и печати было единодушным: речь идет не о добросовестных банкротствах,
а о мошеннических аферах. С тех пор и известен термин: "обманутые вкладчики"
взамен "обманувшиеся" или "пострадавшие".
Обманутые люди требовали от властей решительных действий: арестовать
руководителей фонда и принудить их вернуть взятые "на хранение" ваучеры.
Местная прокуратура вначале пошла навстречу "голосу масс" и возбудила
уголовное дело по факту мошенничества. Но реальное расследование зашло в
дурную круговерть допросов всех обманутых (их было свыше 6 тысяч) о том, как
они получали расписки за свои ваучеры, но не получили их самих. А через
некоторое время "ваучерное дело" было закрыто прокуратурой из-за отсутствия,
мол, в действиях организаторов фонда умысла на совершение мошеннических
действий.
Редкий случай в работе нашего Общества, но вместо защиты от уголовных
обвинений молодых организаторов фонда, в данном деле именно наша организация
упорно настаивала на возобновлении обвинения их в мошенничестве, потому что
пострадавшими оказались не государство, а частные вкладчики, которых можно
считать мельчайшими предпринимателями. Областная прокуратура долго увиливала
от прямого ответа, но все же подтвердила местное решение о прекращении дела.
Генпрокуратура РФ по нашей жалобе дело вновь возбудила, долго тянула, а
потом замолчала навсегда... Шла весна 1994 года, подмосковный губернатор
принял решение всем обманутым вручить новые ваучеры, чем удовлетворил их
основное требование (пусть и за счет государства) и погасил стимулы
продолжения жалоб.
Однако широкий интерес к организаторам аналогичных афер уже не в
ваучерной, а в финансовой сфере (вклады в лопающиеся банки, иные финансовые
кампании типа знаменитой "МММ") не исчез. Масштабы обмана и прочность
иллюзий здесь оказались на порядок выше. Поразительно, но даже годы спустя
после уже объявленного краха (открывшегося обмана) эти аферисты умудрялись
изображать из себя не разорителей, а благодетелей, а обманутые вкладчики не
только оправдывали их и защищали, но даже избирали в российские законодатели
(как главу "МММ" Мавроди С.П.).
Объяснить феномен столь массовых заблуждений можно не столько ловкостью
организаторов, сколько привычной глухостью к интересам людей наших властей и
столь же привычным недоверием и даже ненавистью к властям их подданных.
Снова вспомним того же Мавроди. В пору народной паники, от объявленного им
снижения курса ценности своих "мавродиков" в тысячу раз (что фактически
обозначило объявление о присвоении 99,9% отданных людьми ему сбережений)
власти начинают уголовное преследование и сажают Мавроди в тюрьму, но не за
обман вкладчиков, а за неуплату им в казну налогов со своих доходов. Таким
образом, государство официально не замечало обман тысяч, если не миллионов,
людей, но готово было сажать аферистов, если они не делились с ним частью
своей грабительской прибыли, как бы не брали его "в долю".
Понятно, что такая позиция правоприменительных органов вызывала у всех
граждан активное неприятие, а у части их даже сочувствие к организаторам
"пирамид" как к жертвам злых властей.
Даже в нашей правозащитной организации мнения по отношению к
организаторам "финансовых пирамид" резко разошлись. Разногласия привели к
относительной сдержанности общей позиции Общества ЗОХиЭС по проблеме
"пирамид" и стали предметом оживленных споров на двух судах присяжных,
проведенных по упомянутому "ваучерному" делу и еще по одному делу о
"кредитной пирамиде".
Сокращенные (и упорядоченные) стенограммы этих процессов приведены в
трех приложениях к данной главе. Их сравнение позволяет не только уловить
динамику изменений в общественном сознании (между их датами прошло около
двух лет), но и оценить качественные различия между общественным и
исследовательским судом присяжных.
А сейчас мы попытаемся проанализировать итоги этих процессов.На них я
исполнял функции обвинителя. Иную точку зрения имел А.Ф. Владышевский,
ставший защитником организаторов фонда. Так что спор на первом процессе шел
весьма серьезный. Главная его тема: был ли у организаторов фонда заведомый
умысел на обман вкладчиков или они сами обманулись и являются потерпевшими.
