Приступая к перепечатке диафильмов, писем, записей, связанных с летними работами в составе бригад шабашников, я в очередной раз недоумеваю, зачем мы это делаем. Как будто оправдываюсь за постыдную графоманскую страсть. В ход идут привычные доводы: 1) для себя, чтобы в склеротической старости легче было вспоминать былое; 2) для детей, чтобы знали, чем жили, о чем думали их родители; 3) для близких знакомых - как замена рассказа, как форма обмена мыслями и впечатлениями. Однако до старческого склероза еще далеко, у детей будет куча проблем, а у друзей - тем для интереснейших разговоров.
В итоге остается лишь одна надежда на встречу с редким и особенным читателем, который был бы кровно заинтересован в самой обсуждаемой теме, вернее, в документальном описании точки зрения двух своих сограждан, и вместе с тем обладал бы литературной неприхотливостью, способностью не раздражаться на неряшливость и длинноты обыкновенных писем советских граждан, ценителю. Но где найти такого редкостного человека? - Ау, читатель! У меня сложилось впечатление, что такого читателя найдем лишь в будущем историке, разбирающем архивы ХХ века на предмет исследования прошедших мыслей и пристрастий. Так и получается, что мы сейчас пишем для этого будущего архива, скромненько и без претензий на отклик при нашей жизни.
К сожалению, мы лишены веры в Бога и свою бессмертную душу, и потому только надежда на читателя в будущих архивах, на капельку пользы далеким потомкам, приобщает и нас к вечности, делает и нашу жизнь теплой и осмысленной. И в этой материалистической вере мы не зависим от чьих бы то ни было порицаний и похвал. Незаинтересованного же современника мы просим лишь об одном: «Сдайте нас в архив!»
