Ранее с 1965 по 1968 гг включительно я по распределению три года отработал в Пятой Московской аэрофотолесоустроительной экспедиции, где в последний 1968 год моей работы в этой организации мне свои комсорговские функции передала ушедшая в декретный отпуск комсорг Таня (фамилию забыл). Включившись в эту работу мне захотелось её оживить чем-нибудь интересным. К тому времени у меня был некоторый организационный опыт общения со сверстниками по интересам, а также довелось вести на кафедре Энтомологии Биолого-Почвенного факультета МГУ студенческий кружок. Опираясь на этот свой опыт, я тут же на комсомольском собрании предложил собираться для различных вербального толка сообщений раз в две недели по интересам каждого из заинтересованных лиц, присутствовавших тогда на собрании. Удалось набрать небольшой «портфель» докладчиков, каждый из которых мог поделиться чем-то своим выношенным и его в тот период волновавшим. Когда я в 1968 году уволился из экспедиции, мои друзья не захотели, чтобы наше общение по интересам с моим уходом прекратилось. И тогда я согласился продолжать наши встречи, также один раз в две недели, но уже в форме домашних «компаний», как мы себя тогда именовали, с целью выслушивания и обсуждения докладов и сообщений на квартирах докладчиков. Шли месяцы, наше общение можно было описать синусоидой кривой. Что-то удавалось лучше, что-то шло заметно хуже, но интерес к компании развивался все-таки по нарастающей. Так А. Пестряков, некогда мой однокурсник и ныне здравствующий ученый- антрополог сотрудник института Этнографии и Антропологии Российской Академии наук, взялся и прочёл цикл сообщений по Общей истории. Учитывая то, что большинство слушателей было в дилетантском отрыве от исторической перспективы мировой динамики развития общества, это для многих из нас, в том числе и для меня, оказалось в то время неплохим ликбезом.
В какой-то момент времени, в наш сонм друзей, куда я пригласил и моего бывшего одноклассника, и друга Женю Полищука, им, тогда же в, свою очередь, в компанию были введены Витя и Лиля. (Примечание: В каком-либо одном государственном учреждении с Полищуком я никогда не сотрудничал, он был и остаётся моим одноклассником и самым бескорыстным и долговечным другом). Они, Витя с Лилей живо включились в процедуру наших встреч, в активные обсуждения воспринимаемых впечатлений и в ответ пригласили нас к себе на квартиру в Филях, на показ слайд-фильма. Не помню какой они нам тогда показали фильм, но затем обстоятельства разлучили нас на несколько лет. Лиля была беременна Алёшей и Аннушкой, мы же продолжали вариться в собственной форме общения, не испытывая никаких кризисных состояний относительно нашей компании.
От Вити и Лили исходило нечто принципиально новое, как нам тогда казалось, более оригинальное понимание действительности, в отличие от той, которую мы встречали в обычной жизни. Это притягивало, погружая в романтику путешествий, походных трудностей, поиска истоков несправедливости и справедливости одновременно. Как-то в только что наступивший Новый год мы пошли в гости к нашим друзьям Люсе и Жене Полищукам. В соседней квартире жила супружеская пара Игорь и Майя Зимины. Все они недавно заселили этот кооперативный дом и только привыкали друг к другу. Внезапно из лифта на лестничную площадку выходят Витя с Лилей, видят нас, здороваются, улыбаются. Как оказалось, они пришли на день рождения к Игорю, (день рождения Вити и день рождения Игоря вплоть до года календарно совпадали). И в этот момент Сокирки пригласили нас, уже вторично, к себе на новую квартиру в Печатники. К этому времени Аня и Алёша заметно подросли и руки, для компанейского общения Вити и Лили с друзьями, были у них относительно развязаны. В ближайшее же время, мы с Лидой встрепенулись, и, созвонились с Сокирками, посетили их… В последующем каждая наша с ними встреча-чаепитие завершалась, как правило, показом слайд-фильма об одном из их многочисленны путешествий. Слайд-фильмы, как удачная аранжировка их дневниковых впечатлений и записей до сих пор греет своим теплом и всплеском эмоций нашу светлую память о них, надёжных наших друзьях.
В 1974 году наша первая компания, возникшая задолго до знакомства нас с Сокирками, «Компашка», как мы называли её между собой, неожиданно подверглась относительно жесткому испытанию в виду весьма активного, нескрываемого интереса, проявившегося к нам со стороны КГБ. Причиной послужило то, что мы начали активно читать и передавать друг другу литературу, находившуюся в то время под негласным запретом. Это была хохмическая повесть неизвестного мне автора о Ваське Чмотанове, статьи, повести, и романы находившегося в то время в крутой опале Александра Солженицына так называемой «антисоветской» литературы. У общительного в то время Жени Полищука, только что защитившего кандидатскую диссертацию по физике, был полный рюкзак, так называемой антисоветской литературы, находившийся под его письменным столом, . Это был период, когда по стране среди интеллигенции гуляли чем-то неудобные для глубоко очиновничившихся и боявшихся за устойчивость своих кресел представителей власти, книги. Вот некоторые из них, попавшие в список запрещённых: «В круге первом», «Раковый корпус», «Архипелаг Гулаг», «Доктор Живаго» и многое, многое другое. У Жени Полищука сделали обыск, забрали дневник, оформленный в виде колоды формуляров -библиотечных карточек, телефонную книжку и как вещь-док изъяли из-под стола тот самый рюкзак с «антисоветской» литературой. Потом последовательно стали приглашать для допросов на Лубянку наиболее активных членов «Компашки». Не все оказались способными перенести подобные стрессы. Кто-то затаился, затих и старался не высовываться, кто-то, в том числе и я продолжали перезваниваться с наиболее преданными её делу друзьями. Довольно резко активность компании стала снижаться, пошла на убыль и вскоре прекратилась совсем.
В этот период Витя и Лиля Сокирко организуют свои регулярные, еженедельные Пятничные вечера, где циклами и в виде творческих отчётов демонстрируют свои слайд-фильмы. Поскольку, просуществовавшая около семи лет наша Компашка сдулась, то я и еще несколько моих друзей перешли на посещение Сокиркинских Вечеров. Слайд фильмы были достаточно продолжительны и завершались, как правило, кулуарными беседами в ходе которых люди знакомились друг с другом, обменивались скупыми новостями личного бытия, обзаводились надёжными или, в зависимости от обстоятельств, мимолётными друзьями. Витя, как он сам себя рассматривал, был экономист «по жизни», я же в вопросах экономики и сегодня абсолютный дилетант, поэтому каких-то принципиальных споров у нас с ним на этой почве возникать не могло. Он считал, что экономические законы действуют помимо воли и сознания человека и, если я пробовал настаивать на том, дескать нельзя ли отменить, что -либо «неправильное» в экономических отношениях, опираясь на психологию людей, он легко осаживал меня, ссылаясь на то, что экономика действует по присущей ЕЙ логике и ОНА не собирается «спрашивать» кого бы то ни было о том, кому ЕЙ нравиться, а кому нет. Приведённый Мною пример личного наблюдения над неправильным использованием запасов живых таёжных лесов в лесной промышленности он расценил как действия людей, не опирающиеся вообще на какую-либо экономику, то есть как факт, где она как инструмент человеческой деятельности практически вообще не применяется. Витя неплохо знал историю России, читал в числе других авторов Ключевского. Он ввязывался в бесконечные дискуссии где не было победителей и побеждённых по поводу оценок почвеннического и западнического подходов к управлению государством. Когда мы находились с ним и Лилей в том или ином походе с детьми, а мы это делали всегда, и даже с особой радостью, но и с опасением, ибо мне представлялись его действия, порой, серьёзно рискованными, за жизнь своих пока ещё достаточно маленьких детей. Витя был очень целен в своей деятельности, что в походах, что в общественной жизни. Он не мог ни жить, ни действовать без определённого вызова политико-экономической позиции государства, которое в итоге требовало от своих граждан лишь одного, тихо сидеть и не высовываться. Эти моменты хорошо отражены и просматриваются в слайд-фильмах о наших совместных походах, а также в его многочисленных неравнодушных статьях, в самиздатских номерах журнала «Поиски».
Расцениваю как один из наиболее ярких походов-поход от Южного Урала, через Казахстан и до Памира. Скорее всего, это было лето 1984 года. Витя очень серьёзно готовился к нему в течение зимы. Расспрашивал о форсировании памирских речек участников, проходивших этим маршрутом ранее, знакомился с картой подходящих нам населённых пунктов. В плане похода было посещение в Казахстане посёлка Таучика, куда в тот период была сослана политически неблагонадёжная антисоветчица Татьяна Великанова. У Вити и Лили была позиция, резко расходящаяся с позицией крутых диссидентов о том разговаривать или не разговаривать на допросах со следователями КГБ. Витя считал, что разговаривать с ними нужно это согласовывалось с в его понимании с позицией журнала «Поиски», а именно, «Поиски взаимопонимания» оппоненты его позиции, в частности Валера Абрамкин, Татьяна Великанова и ряд других крутых инакомыслящих с ним не соглашались. При посещении Татьяны, Вите было важно до тонкостей выяснить какую и на каком основании сторону по отношению к Сокиркам займёт она, Татьяна. Меня Витя ещё в Москве предупредил о том, что я могу не участвовать в посещении ссыльной Тани, как он её называл, чтобы потом не было мне позже приглашений, допросов и неприятных разговоров с представителями КГБ. Мой ему ответ заключался в следующим что меня не настолько пугают неприятные разговоры, чтобы я вдруг не захотел и отказался познакомиться с небезызвестной Татьяной Великановой.
Согласно складу своего характера меня в общении с Сокирками устраивала роль включённого наблюдателя. Романтик по натуре я во всех видах безотчётно стремился выделить романтический элемент и уже значительно позже, на досуге сопоставлять, анализировать, смаковать полученные мною впечатления. В этой грани его характера мы в целом были с ним единомышленники, но поскольку он позиционировал себя как экономист, то здесь он замыкался в своей капсуле, разрабатывая свою коммунистическую позицию, войти в которую уже теперь нам не случиться никогда.
Витя никогда не считал себя диссидентом. Он всегда был готов к конструктивному разговору с представителями властей, другой вопрос, что в силу снобизма и уязвимости имперской идеологии, власти к такого рода общению готовы конечно не были. Я воспитан был в советской идеологии, и поэтому в целом с младых ногтей был сторонником советской власти, при этом мою романтическую натуру всегда восхищали герои-маргиналы, (к ним я отношу и Витю с Лилей), способные видеть, промахи и изъяны псевдосоциализма, не боящиеся публично указывать на них властям. Пример имперского - маразматического токсикоза, приведшего к действиям, разрушительного характера, и выразившийся в принятии сумасбродного решения, о вводе войск в Афганистан в 1980 году.
В памяти нашей с Лидой остаётся прекрасный образ семейной пары, посвятившей себя служению некой Светлой идее, борьбе за неё, просматриваемой и открываемой ими в явлениях современной жизни.
Сегодняшней молодёжи и не только, но и людям средних лет и старше следовало бы воспринять от них: а) способность сохранять мужество в критических ситуациях, б) быть с друзьями честными и открытыми, в) высокую работоспособность, желательно, не в ущерб здоровью; г) вырабатывать и поддерживать в себе такие черты характера как (повторюсь), открытость, целеустремлённость и самокритичность. Все эти качества были свойственны Вите с Лилей. Светлая им память.
