Умер Витя Сокирко.
Заклятый друг и милый недруг. Верный единомышленник и ярый оппонент. Глубокий ум и редкий зануда. Все для меня переплелось в нем, чтобы явить, пожалуй, самую неординарную личность из тех, с кем сводила судьба.
Умер Виктор Сокирко.
Человек редкой совестливости и самокритичности. Уверен, что до последних дней он переживал, что в свое время в Бутырском следственном изоляторе ради семьи и детей пошел на компромисс с властью и за условное осуждение частично признал себя виновным в «распространении клеветнических измышлений порочащих советский общественный строй».
Он не поддается классификации. Его нельзя втиснуть ни в один ряд. �з любого ряда он выпадает. Сколько пришлось ему перетерпеть не только от апологетов советской власти, но и от коллег правозащитников, что де вместо борьбы за политические свободы защищает «спекулянтов» и «воров». Он же упрямо доказывал, что без экономической свободы никакие другие свободы невозможны, а для этого, в первую очередь, необходимо освободить из тюрем и лагерей тех, кто были осуждены за свои инициативность и предприимчивость.
Умер Виктор Владимирович Сокирко.
Никого не хочу обидеть, но уверен, что ни один правозащитник никогда не оказывал такого влияния на правоприменительную практику, как Виктор. Да что там влияние! Он просто перевернул судебную практику по делам об экономических преступлениях.
Не забуду, как по кабинетам Прокураторы Союза ССР, где я работал во второй половине 80-х годов, прошел слух, что к нам идет «Сам Сокирко!». Любопытные прокуроры стали выглядывать в коридор, чтобы увидеть человека, «доставшего» их своими обращениями и добившегося реабилитации очень многих осужденных хозяйственников, а значит и не мало с них поимевшего. Но увидели немолодого сутулого человека в старом болоневом плаще с авоськой полной бумаг, слегка шаркающей походкой направлявшегося в кабинет заместителя генерального прокурора. А уж там он тихим голосом, но твердо и неуклонно убеждал, что не дефицит от проклятого спекулянта, а спекулянт от проклятого дефицита; что самый страшный жупел советской эпохи - теневая экономика - всего лишь экономика, загнанная в подполье, вся историческая вина которой только в том, что она продлевала существование порочной экономической модели.
Если кто подумает, что я слегка преувеличиваю заслуги покойного, пусть обратится к М.Б. Катышеву, долгое время проработавшему заместителем генерального прокурора, который каждый раз, с гордостью вспоминая надзорную практику Прокуратуры Союза ССР, направленную на пересмотр дел об экономических преступлениях, с гордостью восклицал: «...� даже Сокирко нас похвалил!...».
Вся общественная деятельность Виктора, - по крайней мере та, что прошла на моих глазах, - была посвящена борьбе за экономические свободы и за введение в России суда присяжных.
Казалось бы можно радоваться. И то и другое было достигнуто. Но Виктор быстрее и лучше других понял, что невозможны ни подлинное правосудие, ни реальная экономическая свобода в условиях сформировавшегося в стране политического режима, тотального государственного рекета. � всю жизнь боровшийся «за», в конце жизни он стал бороться «против», в жару и в холод активно участвуя в акциях протеста, где очень часто других участников не было.
Умер Витя Сокирко. Как жаль...
