Прежде всего, я хочу выразить свою благодарность Вам за опубликование моих предложений к ныне обсуждаемому проекту Конституции СССР. В своем письме Брежневу и Сахарову, сопровождавшем эти положения, я уже говорил, как непросто мне было преодолеть страх и решиться на открытое высказывание своих мнений. Думаю, что такой страх свойственен не только мне одному. Конечно, есть очень много порядочных людей, которые не могут из-за служебных или семейных обстоятельств позволить себе такой откровенности. Однако, много и колеблющихся. И вот таких своих «сородичей по духу» я хотел бы подбодрить сейчас, за месяц до утверждения новой Конституции: не бойтесь выполнить свой долг перед будущим!
Ведь когда-то должен тронуться лед молчания, должно начаться деловое и свободное обсуждение народом желательного ему государственного устройства и путей его создания. Кто-то должен начать первым. Как никогда верна сегодня древняя мудрость: «Кто, если не ты, и когда, если не теперь?»
Именно так: кто, если не ты, осознавший необходимость перемен и свою личную ответственность за них, и когда, если не теперь, когда сама Власть объявила «всенародное обсуждение» Основного закона? Когда еще к этой теме будет привлечено внимание множества наших людей?
Конечно, почти невозможно рассчитывать на обсуждение по существу или публикацию при обращении с «непартийными» предложениями в официальные адреса. Лично я подобные надежды связывал только с независимым общественным мнением. И, казалось бы, не ошибся в своих ожиданиях. Публикация моих предложений в Вашем бюллетене служит гарантией, что они не пропадут, будут изучены многими читателями Самиздата и рано или поздно, но какой-то своей гранью помогут выявлению прогрессивной общественной позиции.
Однако подробное ознакомление с этой публикацией вызвало у меня также и некоторое недоумение- мои предложения были явно отредактированы в идейном смысле, т.е. подвергнуты некоторой цензуpe. После размышления я понял, что, несмотря на всю незначительность самого этого факта, он может свидетельствовать о важной тенденции, и потому решаюсь занять Ваше внимание и внимание Ваших читателей подробным разбором этого эпизода.
Название публикации моих предложений: «Выдержки из письма» позволяет предположить, что сокращение предпринято из-за экономии места. Я сознаю важность таких соображений, особенно в Самиздате, но даже там сокращение не должно идти за счет основного смысла. К сожалению, мое письмо было сокращено, исходя совсем из иных соображений. Из 10 печатных страниц удалена всего одна с небольшим страница. Т.о. экономия места достигнута мизерная, но вместе с этой страницей удалено и два основных предложения, что изменило общий смысл всего письма.
Конечно, если бы необходимым сокращением занимался бы я сам, то ничего подобного не произошло бы. Не из-за личных амбиций, а ради полноты анализа, я перечислю или воспроизведу все исключенные Вами отрывки:
1) Обоснование принципа «преемственности».
2) Обоснование принципа полноты отражения реальной жизни.
3) Обоснование необходимости переработки Введения в Конституцию.
4) При обсуждении ключевого вопроса о несовместимости Ст. 2 и Ст. 6 (народный или партийный характер власти) конкретные предложения о совмещении советских и партийных органов и организаций на базе народных выборов, о выборности правящей партии и лишении ее узко идеологических функций заменены невразумительной фразой: «Сохранить обе статьи можно лишь в том случае, если Ст. 6 будет изменена в том смысле, что точно определит место партии в конституционной системе в соответствии со Ст. 2») т.е. понимай, как знаешь).
5) Исключено дополнение к Ст. 48 о праве граждан выбирать партийные органы, как высшее руководство страной.
6) В разделе IV исключены предложения о порядке избрания руководящих партийных органов.
7) В разделе V исключено предложение о передаче функций Совета Союза всенародно избираемому ЦК КПСС и предложение о выборах Генерального Секретаря ЦК КПСС, как важной гарантии против культа личности».
8) При обсуждении Ст. 12 вместо моего обоснования: «доход от соединенного труда запрещать бессмысленно и аморально» введено непонятное мне утверждение: «все доходы, кроме грабежа – трудовые». С одной стороны, я не согласен с этим утверждением, а с другой – такая замена свела мое предложение лишь к терминологическому спору.
9) Исключено дополнение к Ст. 14: «Государство всемерно поощряет развитие эффективного кооперативного и частного производства».
10) Исключено следующее изменение Ст. 15, являющееся главным определением экономической системы в СССР: «Экономику СССР следует характеризовать как «единый саморазвивающийся комплекс», а задачи государственных органов видеть в максимальном способствовании эффективному развитию этого комплекса с помощью финансово-кредитного механизма и при уважении хозяйственной самостоятельности и инициативы экономических объединений».
11) Убрано обоснование многозначности и необходимости исправления Ст. 28.
12) При обсуждении Ст. 41 о праве на отдых исключено пожелание права на сверхурочные работы, совместительство и т.д. (право на рабочую неделю любой продолжительности)».
13) При обсуждении гарантий основных свобод оставлено предложение о предоставлении улиц для митингов, печати и радио для любых групп граждан, собравших определенное количество подписей, но исключено: «или готовых возместить полностью или частично государственные издержки».
14) Исключено предложение изменения Ст. 5: «граждане СССР обязаны уважать права и законные интересы других лиц, государства и общественных организаций, быть непримиримыми к преступлениям и способствовать их предотвращению».
Вот и все.
Нетрудно видеть, что преобладающая часть редакционных исключений относится к предложению выборности партии и обосновывающим его принципам преемственности и полноты отражения реальности в Основном Законе. По-видимому, это предложение Вам показалось настолько абсурдным или вредным, или неприличным, что обнародовать его показалось невозможным.
Остальная часть исключенных Вами предложений касается главным образом повышения эффективности народного труда и жизни: (поощрение всех эффективных негосударственных форм хозяйствования, в том числе и частных), отказ от жесткого планирования, снятие запрета на дополнительный труд и т.п. И хотя изъятие этих требований экономической свободы для эффективных форм деятельности проведены не столь последовательно, как изъятие предложений о выборности и деидеологизации правящей партии, все же общая тенденция у меня не вызывает сомнений, лишь в немногих случаях правка сократила мой текст, не затронув в ней основного смысла.
Из всего этого можно сделать следующие выводы:
1. Мои предложения к Проекту Конституции СССР при опубликовании в Вашем бюллетене подверглись цензуре, притом без моего согласия.
2. Характер этой цензуры носит узконаправленный, партийный характер. По-видимому, «цензору» кажется неприемлемой линия преемственности и постепенного преобразования руководящего партийного аппарата в демократически избираемую администрацию, а также неприемлема линия увеличения эффективности народного труда на основе его освобождения от определенных социалистических догм. По-видимому, «цензор»-редактор имеет социалистические и максималистские взгляды…
Я далек от мысли делать какие-либо этические упреки, хотя формальные основания для этого имеются. Я уверен, что произошедшая цензура не носила сознательного характера и не имела целью преднамеренно исказить характер моих предположений. Я уверен, что «цензор» руководствовался субъективно добрым намерением: улучшить, подправить, что он действовал не по расчету разума, а по сердечному импульсу. Но тем больше у меня оснований для горечи и досады – ведь если даже независимая общественность при всех своих высоких побуждениях, несмотря на объявленную практическую задачу: обнародовать критические голоса, невзирая на различие их идейных платформ, - не может обойтись без идеологический цензуры, то, конечно, о близких изменениях в правосознании остального народа не приходится и мечтать.
Демократическое общество – это общество разных взглядов. Демократическая власть – это власть, не только допускающая оппозицию, но и невозможная без нее. Только когда мы научимся ценить факт существования противоположных убеждений, только когда мы подавим в себе надежду на полную и безусловную победу собственных идей, когда сами будем давать простор оппонентам, только тогда мы приблизимся к нормам демократического поведения. Не печалиться надо о том, что в Ваших бюллетенях собрались люди разных взглядов, а радоваться и гордиться этим.
Мне же лично этот эпизод принес и некоторую пользу, поскольку его можно воспринять и как негативно выраженную критику своих предложений со стороны диссидентов. Что же я могу ответить в защиту своих предложений?
1. Предложение о сохранении руководящей роли КПСС, но с непременной выборностью и деидеологизации, конечно, не является главной гарантией демократического развития страны, а преследует целью лишь обеспечение преемственности и постепенности такого развития. Процесс деидеологизации КПСС уже давно идет на практике. Ее члены уже давно не являются единомышленниками, а КПСС давно уже не партия в нормальном смысле этого слова, т.е. не союз единомышленников. Этот процесс надо только легализовать.
Ничего нет абсурдного и в предложении выборности членов руководящей партии: оно практически уже осуществлялось Фиделем Кастро при воссоздании КПК последнего образца. Зачатки такой же процедуры были и у нас при Ленине, когда на партийных чистках присутствовали беспартийная «масса» с правом отвода от членства неугодных ей партийцев.
Что же можно противопоставить этим предложениям при попытке преодоления противоречия Ст. 2 и 6 Проекта Конституции? – Только два крайних решения: или отказ партии от руководящей роли и, следовательно, передачи власти в иные руки, т.е. радикальный перелом в нашем развитии, или открытое признание недемократичности нашего государства – и открытое возмущение этим фактом.
Т.о. альтернатива моим предложениям может быть или экстремизм, или подготовка почвы для экстремизма. Кстати, с такой альтернативой отлично уживаются и иные нереалистичные предложения, например, о ликвидации КГБ (в мире не было, нет и, видимо, не будет государств без подобных организаций) и пр.
2. На первый взгляд, «цензорский» запрет на предложения об увеличении эффективности народного труда (главным образом, с помощью экономического освобождения, защиты экономической самодеятельности и прав граждан) не связан с предыдущим запретом. Но это только на первый взгляд. На деле они глубинно связаны экстремистской, максималистской психологией, для которой усиление эффективности труда равносильно утяжелению «народной доли» и неприемлемо в той же мере, как и предложения демократизации и, следовательно, укрепления руководящей роли партии и ее руководства.
Экстремистская психология не может рассчитывать долговременные эффекты, она не способна призывать к жертвам и усилиям в расчете на отдаленное благо. Она требует демократии и свободы сейчас и немедленно (неважно, что большая часть народа сегодня недемократична и первые же свободные выборы покажут это с полной определенностью), она требует сейчас и немедленно – равенства в потреблении и улучшения материального положения (не обращая внимания, что никто из нас по-настоящему организовывать работу не умеет, и только поэтому мы не сможем достигнуть сразу мировых жизненных стандартов...)
Конечно, я говорю только догадки о позиции своего «цензора». И буду рад, если меня опровергнут. Но, не желая недомолвок, выскажусь откровенно и до конца: нет ничего привлекательнее и вместе с тем ничего ужаснее экстремизма. И если придется выбирать между сохранением сегодняшнего, очень медленного, даже катастрофически медленного общественного развития и уступкой экстремистским требованиям против воли большинства, то я выберу первое, т.е. медленное развитие, а не будущую катастрофу.
Говоря все это, я отнюдь не забываю, что, кроме диссидентской критики моих предложений, существует и другая, гораздо более тяжелая и грубая критика – со стороны существующей Власти.
Как бы там ни было, но Вы обнародовали большинство моих предложений. Обращение к диссидентским кругам в лице А.Д.Сахарова дало результаты. От обращения же к Л.И.Брежневу я могу ждать не критики по существу или опубликования, а лишь репрессий (слава богу, пока их нет). С этой сторонымои предложения, как и все прочие критические проекты и замечания, наталкиваются на абсолютно глухую цензуру. И, конечно, это гораздо более страшный факт, чем вышеописанный инцидент. Он говорит о том, что руководство страной озабочено только сохранением нынешнего статус-кво, только торможением реально происходящих процессов духовного и экономического освобождения людей. Составители новой Конституции озабочены, по-видимому, лишь укреплением своей власти и идеологии, только запретом людской стихии и инициативы. Ни к чему хорошему этот гибельный путь привести не может. Молчать об этом, в данной ситуации, мы не имеем права.
И потому примите еще раз мою благодарность и уважение.
6.9.1977 г. В.Сокирко
P.S. Никаких откликов и разъяснений на это письмо я не получил. Да и не особенно ждал. Долгая практика недоуменных своих вопросов и безответного молчания приучила меня «не серчать» и «плыть дальше».
