| предыдущая | оглавление | следующая |
Сегодня я опять себя плохо вела – опустилась до мелочной мести. Наш Володя не отпустил меня на вторник, ссылаясь, что вторник - общеобязательный день. Сегодня он не отпустил на четверг, ссылаясь, что может быть собрание из-за очередного нарушения дисциплины, и отложил своё разрешение до вечера. Вечером он отказал без причины. Когда я спросила про пятницу, он: "Посмотрим". Но потом я всё же вернулась и спросила, будет ли он меня вообще отпускать, и получила ответ: "В настоящее время не имею возможности отпускать. Ты сама должна понимать". Тут бы мне повернуться да уйти, а я упрекнула его: "Зачем же сочинять про собрание?" Он мне что-то невразумительное... Потом у меня долго–долго всё дрожало, я оказалась не на высоте. Как мне подняться, чтобы следующий удар судьбы встретить легко, посмеиваясь? Следующим, наверное, будет снятие с гибкого графика. Стоит посмотреть мои карточки, как они найдут сколько угодно огрехов. Правда, уже неделю я высиживаю все положенные часы, но в сегодняшнюю среду хочу записать, что пришла в 12.30. Пока Володя не ужесточит или вообще не снимет с дежурства, 2-3 часа я буду урывать. Да ещё у меня есть возможность уходить в нашу библиотеку. Завтра я так и сделаю. Съезжу с утра, заберу часть материалов и уйду в библиотеку. Сейчас вроде охранники не смотрят, что мы носим через переход в библиотеку, а главное, это не служебные материалы. А в общем, ещё много надо сделать, чтобы мне стало невмоготу. Если сегодняшний урок не пойдёт мне впрок, то значит, я не мудрею, а это очень обидно. Хочу быть мудрой и великодушной. Надо было простить Володе его слабость – не мог человек решиться сказать про навязанные строгости ко мне, стыдился. Хорошо ведь, когда у человека совесть не задавлена.
Всё, засыпаю, времени уже немало...
Только что ушёл Лёня П. Читал о тебе, высказывал своё и общее уважение. Оставил 50руб. – от "народа". Я отказывалась, но не очень долго, т.к. знаю закомплексованность нашего "народа" – поняли б они мой отказ только как гордыню. Лёня читал твоё "Прошение", всё время вступая со мной в разговор - спор, но очень мягко. Нового я ничего не услышала. Для него было откровением, что в 2-х страничном представлении тебя для "Альтернатив" сказано, что споры – твоя стихия.
Отговорила Тёмку ехать на Пасху в Пушкино, ссылаясь на доводы Лены, что там "всё просвечивается". К тому же о.Александр, как и в прошлом году, может пасхальную службу не вести.
Лена заезжала ко мне на работу, привезла дрожжи и подарки детям. Раньше она дала рецепт куличей Прасковьи И., и в пасхальную ночь я их пекла. Ничего получилось.
В пятничную ночь легла только в пять утра, потому что обнаружила в разных закладках статьи Гр. Сол. о тебе разные ошибки. Пока не выправила, не легла.
На собрании в Тёмкиной школе решались бесчисленные вопросы "последнего звонка", выпускного вечера и пр. У всех поручения. Я взялась 7раз (на 7 экзаменов) доставить с рынка цветы.
Потом поехала к Люде И. – у неё от ремонта остались обои. А я твёрдо решила сменить обои летом. У Люды после ремонта красиво и уютно. За время ремонта она разучилась рано ложиться спать, но сейчас не нарадуется и хочется ей поддерживать чистоту. Ребята здоровы. Она молодая и красивая. Готовила угощения на воскресенье и научила меня делать куличи в кружках. Славные такие кулишки получились.
У религиозников ещё одного взяли – Виктора Капитанчука. Шантажировали родных, мол, отпустим, пусть покается. Разговор с Людой для меня тяжеловат, т.к. всё время перекидывался на тюремные порядки...
Люда сказала, что совсем некогда отчаиваться: только соберёшься - идут на пятой минуте то один, то другой. Действительно, дети, как якоря в бурю, создают устойчивость.
Женя написал на книгу С.А. рецензию и дал мне на чтение и решение, можно ли в таком виде отдать или надо исправлять. Доклад Жени ты, наверняка, помнишь. Рецензия мягче, но упрёков в "плоскостности" много. И не знаю я, нужна ли эта рецензия С.А., сможет ли он ею как-то воспользоваться, идёт ли в нём усложнительная работа – ведь возраст немалый. С другой стороны, он переписывался с Любарским, с тобой. Но вы оба "его люди", а теоретики, вроде Жени, тянут его в глубины, куда ему, может, и не хочется. Тебе б такая статья – солярка в огонь, а для него, может, ушат холодной воды. Что же мне делать? Женя писал статью долго, оформлял тщательно. Наверное, я всё же попрошу разрешения дать её на почтение С. и Люде, как промежуточным звеньям, хотя Людина реакция будет, возможно, похлеще моей.
Ещё в тот вечер пришла телеграмма от Аси ей звонить. Оказывается, Некипелову уже нужен адвокат, а в списке, данном С.В., есть фамилия и нашего. Ася просит посодействовать. Я пообещала, хотя и сказала, что мне это жутко трудно. Договорились, что она пошлёт тебе деньги, потому что мои 15 от тебя вернулись. Жуть, да и только. Особенно сейчас, когда я прочла письмо от Валеры, который использует деньги на полную катушку и просит ещё. Письмо Валеры подействовало успокоительно, мне стало отчётливо ясно, что тебе там неплохо, если уж Валера приспособился так хорошо. Разве что мешают динамик и допросы.
Катя была у нас вечером. Я показывала "Литву", "Космач" и "Львов". "Львов", как всегда, нравится больше.
Вечерние гости начались в 5часов. Привели мужчину и женщину. Мужчина интересовался работами, а женщина для меня – бесценная помощница. Юра К. так ничего не написал. Лёша сочувственно говорил, что ему тоже нужно писать, а ничего не получается. В этот вечер мне показали №8 и рассказали, что в Тамиздате уже есть №1["Поиски"]. А ещё первый том наших дневников размножился на 5, и все тома влезли в плёнку, а я закончила письменные дела. Правда, следующий этап будет длительным, т.к. заниматься можно только по часу полтора в день... В большом количестве появилась статья Померанца о тебе. Все хвалят её.
Приходили Л. Они Нину замуж выдают.
Пасхальное утро началось с уборки, что очень огорчило Галю: "Почему раньше было весело?" Потом она плакала, а я расспрашивала, что с ней: "Ты сама должна понимать". – "Не понимаю, скажи..." Она стала говорить, что я мало занимаюсь детками, что они растут непослушными, что я вообще мало дома бываю. Но, наверное, это не основная причина её слёз. Поплакав, она продолжала грустить и не хотела убирать. Грусть её прервал приход Тани с Леночкой и Витей. Галя стала Леночке играть на пианино, читать (видно, ей и вправду деток не хватало).
Двенадцатый час ночи. Недавно ушла Соня, не дождалась Глеба. У него сегодня был допрос. Я просила его узнать у Бурцева о моём письме, а потом зайти рассказать.
Глеб пришёл и прервал моё писание. Соня увидела его в метро и вернулась вместе с ним. Удивляюсь, почему я так мало запомнила из его рассказов. Бурцев заявил, что моего письма не получал, поэтому было решено, что я поеду вручать его лично. Мне было велено никаких протоколов, даже первой страницы, не подписывать. Про Валеру Бурцев говорил, что тот относится плохо к советской власти, к коммунистам. У Глеба создалось впечатление, что круг интересов Бурцева – только "Поиски". Бурцеву удалось напасть на №6, и перед Глебом вызывали этого парня. Интересным был его ответ на вопрос: "Откуда у Вас взялся 6-й номер? (на вопрос: кто Вам его дал? - последовал отказ отвечать) - "Он у меня взялся по моей личной инициативе, т.к. я этого хотел". Сегодня вызывали жену того парня и Костю с твоей шабашки. Ещё фраза из Глебова рассказа, сказанная Бурцевым про тебя: "Всё равно бы сел, лучше сейчас".
Глеб 5 часов говорил с хозяйкой "Zeit", много про тебя (как только хватило терпения у вашего друга?). Его спрашивали: "Не по лжи" – это значит "не врать" и что?" Где им знать наши проблемы…
Была на дне рождения у М.И. У неё этот год тяжёл: три смерти друзей и три ареста. И надо было её повеселить, да нет почему-то сил.
Забавно, но у меня почти сразу после твоего ареста стала болеть пятка, как будто твоя боль не ушла с тобой, а переместилась в меня…
Вчера и сегодня хорошие рабочие дни. После копания в кассетах для научной работы я с таким удовольствием писала решения. Ещё бы сделать международный поиск! Но его пока можно отложить.
В 4 часа побежала в кино в Тёмкин клуб. Шёл фильм А.Курасавы "Расемон". Одно и тоже событие глазами трёх участников и одного зрителя. Сколько правд… Ольга Г. была с дочкой. Расспрашивать про тебя не решились и в гости, похоже, не придут больше.
Вот и ещё одно воскресенье прошло. Показывала "Калининград", "Огонь Баку" и половину "Алтая". Было очень оживлённо, хотя только двое новых зрителей.
Забегал Глеб. Попил чай, послушал мой рассказ про визит к Бурцеву и убежал.
Я позвонила Бурцеву утром в среду, надеясь, что сразу и поеду, но он предложил четверг 10 до 17. Четверг так четверг, Сообщил, что пришло моё письмо ему и тебе, но письмо тебе надо переписать. Последнее он сказал уже после того, как я порадовалась, что он получил-таки и ехать к нему не надо. "Нет, нужно, - сказал он грубым голосом, - я уже давно передавал через Катю(!), чтобы Вы зашли. Может, она не передавала?" – "Передавала, но у меня тогда не было нужды". Потом он позвонил вечером после 6-ти и перенёс встречу на пятницу. Я, конечно, не догадывалась, что он отозван на обыски. Их было то ли 6, то ли 9. Забрали Терновского из психкомиссии. Забрали №7 "Поисков" - теперь у них почти полный комплект. Искали деньги, забрали даже сберкнижку с 14 руб. у Тани О.
Встреча с Бурцевым началась с того, что он мне велел подождать. Ждать в узком тёмном коридоре противно, я пошла прогуляться. Увидев это, он сказал: "Вы, Лидия Николаевна, здесь не гуляйте, ждите там". – "Ну, прямо", - возразила я и пошла дальше. Дошла до старого здания с лепными потолками, не торопясь погуляла по этажам. Вернулась – дверь открыта, меня явно ждут и не довольны моим поведением, но молча. Разговор начался с обвинения меня в "бурной деятельности". Из моего письма были вычеркнуты все упоминания о друзьях и их помощи. Но, главное, оставлена моя просьба не отказываться от адвоката. Переписав, я добавила, что "сейчас мне частично прочитали твоё письмо". Бурцев уверял, что твоё письмо к нему пришло после 28-го, и потому он мне не сообщил вовремя. Врёт, наверное. На вопрос, когда будет окончено следствие, ответил: ориентировочно ещё два месяца (до Олимпиады).
Бурцев говорил о моей бурной деятельности, но я пресекла, сказав, что дел у меня теперь, конечно, стало больше. "Но ему-то семья не мешала!" – "Да, но женщине достаётся в семье больше". С этим он сочувственно согласился. На мою просьбу о передаче тебе трав: "Он мне никогда не говорил, что плохо чувствует себя". – "Да разве скажет. Я сама следила за его здоровьем". – "Значит, тоже врал, как и в своих писаниях". – "Врал? Да ни слова вранья у него нет!" – "Конечно, так и должна говорить жена, которая хорошо относится к мужу... У нас с ним хорошие отношения". – "Ещё бы, с таким человеком". – "А вот вы говорите, законы плохие". – "Нет, законы хорошие, плохие исполнители..."
А дальше начался бессмысленный разговор о моём пребывании на суде: "Вас могут вызвать в качестве свидетеля". – "Да не буду я свидетелем! Не надо меня вызывать. Я сама приду, а захочу пройти в зал, меня не пустят. А Вы ещё говорите – законы". – "Я законы соблюдаю". – "Да уж".
Был ещё вопрос о помощи друзей. В чём она? Если это Фонд?.. "Нет, - говорю, - Витя запретил мне брать деньги. Но помощь бывает самая разная – кто шапку свяжет, кто детей возьмёт на выходные дни, кто продукты принесёт, а кто просто поговорить придёт, чтобы можно было поплакаться. А вообще-то холодильник у меня теперь всегда полон".
Разговор кончился неожиданно. Он прочитал переписанное письмо, сказал: "Ладно" и свернул его. "Ну, теперь для начала несколько вопросов". – "Валяйте!" – "Как Вы разговариваете?" – "Ну, такая уж я грубая". – "Уходите. Без отметки". Я посмотрела на часы: ещё 11, успею. Сказала "до свидания" и ушла.
В начале встречи мы договорились, что если он сделает отметку о времени пребывания, то я могу сидеть сколько угодно. Думаю, что своим "валяйте!" я предотвратила допрос, а разговор провела спокойно, посмеиваясь. Он говорил, что оказывает мне любезность, читая твоё письмо, а я вот пишу ему такие угрозы. Ответила: "Тем лучше, давайте исчерпаем поскорее этот инцидент". – "Вы думаете, что мы тут специально вредничаем (не то слово, но тот смысл)". – "Да, думаем". Даже спросила, не заиграл ли он совсем Плеханова? Возмутился... Книжки и травы взять отказался и разрешения на свидание не дал...
Весь день потом я улыбалась своему "валяйте".
Деток Володя увёз рано, и они даже успели позвонить мне на работу. Как солидно говорит Алёша! Сегодня он меня спросил: "Почему к нам приходит так много гостей?" Я ответила: "Потому что мы хорошие люди". А надо было бы сказать, что им с нами интересно. Ещё он выдал такую жуткую фразу: "Дядя Володя, Вы в гору нас двоих сразу не повезёте, а вот папа смог бы. Он очень сильный. Когда Брежнев умрёт, он будет взамен его". Откуда он только взял про Брежнева?
После работы побежала на родительское собрание. Опоздала почти на час, потому что, как у нас говорят, "насиживала часы". От собрания мне досталось лишь полчаса. Обычные вопросы: учёба, учителя, поход, мытьё окон. Но был и вопрос о поездке по Волге на 19 летних дней. Галя почему-то не записалась. Оказывается, поездка не увеселительная, а пионерская учёба, и оставшиеся в этой школе 3 года надо будет вести активную пионерскую работу, отрабатывая государственные расходы. А Гале пионерская работа уже обрыдла. Как рано...
Тёмка, услыхав об этом от меня, пошёл поздравлять Галю с тем, что она поумнела. Мы вместе решили, что Галя объяснит свой окончательный отказ тем, что она занята в музыкальной школе и потому не может заниматься пионерской работой, а значит, и ехать. Интересно, что в момент моего возвращения с собрания Галя заканчивала писать сочинение о Ленине. До этого она с трудом читала книгу о Ленине, но сочинение писала с вдохновением и была счастлива от хорошей работы.
Суббота началась с уборки, глажения (стирала в пятницу ночью). Около 10 выскочила на почту получить возвращённые тобой деньги. Делаю попытку переслать их через Асю. Потом встретилась с Мишей, он дал мне почитать письма отца Наримана, репрессивного в 38году. В воскресенье читала со слезами, а ведь рядовая судьба тех времён.
В МВТУ отмечалось 50-летие нашей кафедры. Большой зал был переполнен, 33 поздравления в стихах дубовых и в стихах ничего. Конечно, подарки. Потом встречи и разговоры. Кафедральные все про тебя знают, расспрашивали с сочувствием. Хорошее отношение ко мне чувствуется до сих пор.
Потом мы поехали к Сашке… Никто из ребят про твой арест не знает, радио, видно, не слушают… Пришла домой только в час ночи. 14 часов празднования. Жуткое дело! Ты б такого не допустил.
…Тёма ездил на "День открытых дверей" в Физтех. Там ему понравилось: непринуждённая обстановка, шутки, веселье. В МГУ всё было чинно. Господи, хоть бы ему не помешали поступить! Вера считает, что не должны (она была у меня с Аркашей вчера).
Да, мне сказали, что следующий номер "Хроники" вышел.
Я сегодня дома. На три дня мне дали больничный. Каким-то чудом наскреблась температура 37,10. Такое ощущение, что не без помощи Господней – в конце измерительного периода левому боку стало горячо.
Радостно проспала полдня. Самочувствие хорошее, только слегка подташнивает и из носа течёт. Кашель мягкий. Очень мне хочется, чтобы продлили бюллетень, чтобы избежать субботника. Оля говорит, что можно сослаться на сердце, оно и в самом деле два дня покалывало. А если субботника не избежать, то надо будет делать лишнюю заявку и отдать ее в пятницу. В пятницу всё равно приезжать в нашу медчасть. Я впервые у нашего терапевта. Ей и медсестре работа, похоже, противна. "Что ей выписать?" – спрашивает медсестра. "Да всё равно что: анальгин или (ещё два наименования), "- отвечает врач. В кабинете у них мрачно, от начавшейся смены (второй) они ничего хорошего не ждут.
Я всё же не знаю, когда начать писать тебе письма. Конечно, этот дневник – тоже письмо, большое письмо, и я надеюсь его сохранить и донести тебе на свидание или, если это окажется невозможным, сберечь его до твоего возвращения. Мне сейчас очень грустно. Мне плохо без тебя. Тебе тоже. Твоё "сколько и как я о тебе думаю" повторяю по десять раз на дню. Верующий скажет, успокаивая себя: "Бог послал испытание". Тебе тяжелей, т.к. день твой не заполнен отвлекающими делами. У меня же столько новых дел, новых знакомств, углубление старых отношений. Ко мне, как к твоей жене, относятся очень серьёзно. "Твоё желание – закон", - сказал мне вчера по телефону Володя. Аркаша, с которым у нас раньше практических никаких общих тем не было, рассказывает о своих отношениях с П. , как рассказывал бы тебе. Значение твоё растёт в глазах друзей. Саша О., уходя от нас в воскресенье, сказал Оле: "Всё больше понимаю, какой Витя талантливый человек". С.А. считает тебя светлым человеком.
Люда зазвала к себе: "У меня отец Сергий". В понедельник я уже плохо себя чувствовала, но решила ехать, т.к. знала, что он к тебе хорошо относится. У них я застала Л. Терновскую. Леонард тоже в Бутырке. В этот день она передавала ему вещевую посылку. Хорошая улыбка. Женщина оптимистического толка.
На другой день я встретилась с С. (так и не решилась отдать Женину рецензию прямо С.А., только С.) Он передал мне, что С.А. ночь не спал и нашёл моё поведение греховным, т.е. оно слишком рискованное (сейчас надо забиться в конуру). Да не могу я забиться в конуру! Но, щадя этих очень осторожных людей, я должна освободить их от своего общения.
На улице яркое солнце и нет снега. А я поревела бы в полный голос, да Галя в соседней комнате. Вчера на солнышке огоньком зажглось стеклышко, и я порадовалась ему, как в детстве. Может, просто нахожусь под сильным впечатлением от книги Корчака "Когда я снова стану маленьким". С помощью волшебного фонаря гномика (воспоминания) он стал школьником и видит мир взрослыми глазами, вернувшись в детство, ведет себя как школьник. Он переживает сильные детские огорчения: тетрадку пришлось дать списывать, на директора на бегу наскочил... А сколько в книге психологизмов детства, игры...
Сейчас беспокойство охватило меня: на полке над диваном не оказалось переработанной статьи о сталинистах и статьи Гр. Сол., а также "Экономики". Добрые или недобрые люди взяли их без разрешения? 4-го исчезли две странички про тебя для "Альтернатив". Трудно кого-то подозревать. Скорей всего взяли почитать. Так хочется думать. И всё же, может, С. прав и за мной следят?..
Нашла! У Гали на пианино.
Утро. Тихо. Детки, как всегда, встали не знамо когда. Наигрались, даже выскочили "побегать". Потом все ушли. Я подмела и протёрла пол, сварила плов и села за стол. Сегодня мне нужно написать две выдачи и хоть немного пошить. Может, придёт Женя, нужно будет разговаривать. Позавчера Ася сказала, что ей вернули деньги для тебя на основании "отписки 4348/2". Что за чушь! Ты не берёшь деньги от жены. Почему ни от кого не берёшь? Попробую ещё послать от отца. Пора начинать писать тебе письма, только не буду отсылать их до конца следствия.
Тёмка вообще взял на себя твою функцию - одёргивать, точнее, сдерживать, тормозить мои расходы. Другие твои функции он берёт на себя неохотно: совсем не ездит и не звонит деду, на 1-е мая собирается на Селигер, а на 9-е – на КСП. Дела по хозяйству он делает понемногу: заменил выключатель в нашей комнате, поставил себе новую лампу, повозился с "Нотой" и наладил её. Магнитола пришла в полную негодность, только как приёмник работает. Конечно, твои работы – субботняя уборка и глажка белья теперь мои. Галя по-прежнему отлынивает и всякую работу делает как одолжение – ведь её подружки вообще ничего дома не делают. Ей приходится водить малышей в садик по вторникам и пятницам, когда я на гимнастике, и каждый раз вокруг этого разговоры. Хотя вечером она всё же их забирает, убирает и кормит. Ну, куда денешься, если я прихожу поздно. Почти каждую среду с ними Наташа, кормит, укладывает, читает им сказки. Алёша дерётся в детском саду за девочек.
Ну, а я? Мне говорят, что я стала выглядеть лучше. Это первый взлёт от напряжения, и он уже проходит. Я без удержу ем и наливаюсь жиром, гимнастика не помогает. Но удивительно, что ещё нет ощущения собственной тяжести. По-прежнему легко прыгаю и бегаю и хожу быстро. Начала было голодать, но так мне стало грустно, что поняла – не справиться с грустью, не одолеть. И перенесла голодовку на лето, когда никто не будет видеть. А сейчас я бодра и деятельна. Стараюсь для тебя, для себя, для детей, для друзей. Друзья вообще поразительно много о нас заботятся, выражая тем самым своё отношение к тебе. И хочется быть им благодарной. Для тебя я делаю вырезки из газет, каждый раз неуверенная, что вырезаю нужное и вечное. Пишу дневник (к моменту, когда отошлю это письмо, закончу первую толстую тетрадь и уберу её подальше). Для себя – моя работа, для детей – готовка еды, стирка, штопка, нечастые разговоры, для друзей - всё, что попросят.
Отец грустит. А я вчера размечталась о ссылке и о том, как буду приезжать к тебе на полгода с малышами. Работу, конечно, каждый год мне придётся искать новую, но это не страшно. Можно на зимний период стать истопником, мне б только выйти на рабочую должность и забыть, что я к.т.н."
Я ещё на больничном и голодаю четвёртый день. С аппетитом справилась легко, но сегодня весь день болят глаза, так что не буду продлевать больше намеченного и в среду начну выходить. Живот убавился мало, но с боков спало.
В четверг приходила Таня П., грустная, уставшая. Она развелась и теперь у неё забота – разменяться или добыть ему комнату. Сложности и у сына с учительницей литературы. Умерла тётка. На работе после пожара ещё нет успокоения. И я впала в уныние, и ничем ей не помогла.
В пятницу с утра отправилась по магазинам. Нет даже молока, не говоря уже про творог – пустеют магазины.
Потом заехала к …, узнала нужный мне телефон, к вечеру встретилась. Следующая, уже "тяжёлая" встреча [c перепечатанными текстами] намечается на субботу, 26.04. Дай-то Бог!
Вечером с малышами успела на собрание к Гале в музыкальную школу. Спросила у учительницы, нельзя ли Аню учить, та предложила привести её на Галино занятие. Анюту надо сводить к невропатологу или логопеду, т.к. в разговоре она торопится и повторяет одно и то же слово много раз.
В субботу до четырёх часов зашивала дырки, а потом с малышами поехала к Л. Малыши вели себя несколько развязно, ели за меня – я только пила воду. "Свадьба" была двойная – новая Нинина и их 25-илетней давности. Подарила Нине простыню, теперь ведь долго мне двуспальная не понадобится.
В воскресенье Юра К. показывал своё д/фильм. Ну, не совсем свой. Его подбор музыки, а слайды сделаны о графики Лёши-художника. Этому мальчику 20лет и у него устремлёный в общемировые проблемы взгляд. Мне музыки было слишком много, а среди слайдов не нашлось ни одного созвучного.
Сегодня долго читала твою статью "В защиту либералов…, чтобы сверить и вообще почитать тебя. Не так давно нашла в "Партизанском кино" один тезис и поняла, что он хорошо выражает твоё жизненное кредо:
"… я агитирую за туризм, за внимание к природе, за жизнь во всех её проявлениях. Элементарная мысль, что надо не только жить интересно, но стараться, чтобы и окружающие жили интересно, тогда интерес удваивается… Аморально молчать, таить в себе узнанное, морально – раскрыть полученное богатство и в меру яркости своих впечатлений заинтересовывать других… Книгу прочесть или спектакль смотреть, конечно, не для того, чтобы потом написать о них заметку, а писать, чтобы удовлетворить естественное желание высказаться после прочувствованного".
Прости, что так редко пишу. Закруженная. Сейчас попробую восстановить неделю. Вечером в понедельник с "Нотой" и проектором ездила к Померанцам, возила "Аня, Алёша и мы". Проигрыватель у них оказался новым и подключиться к нему я бы не смогла, если бы, к счастью, не оказалось, что Тёмкин одноклассник, который живёт рядом, - дома. Он принёс провод с нужным штекером, а потом сам посмотрел д/ф. Фильм понравился. Гр.С., правда, говорил, что надо бы найти хорошего режиссера, чтобы подправить вторую (растянутую) часть. Как всегда, моя часть не удовлетворяет.
Поговорили о моём "греховном поведении". Я тебе не дописала, т.к. не сразу поняла основное обвинение С.А. А оно в том, что я по телефону говорила Люде о Валерином письме. Просто с самого начала я была уверена, что его передал кто-то из вышедших, а мне сказали, что им мог быть и вохровец, и я тем самым его подвела. Я ношу в себе стыд за этот поступок, сначала очень острый, но сейчас, когда я столь многим покаялась, уже легче - как бы сняла часть греха.
Гр. Сол. меня, конечно, пожурил, но и ободрил. Его условие: сколько угодно говорить по телефону о том, что "они" знают и ни грамма того, что "они" могут не знать.
Обещаю себе писать не больше трёх часов, потому что "кровь из носа" надо написать две выдачи. Во вторник 22-го я вышла на работу. Сперва была очередь к врачу – закрывать больничный, потом приехал из Смоленска заявитель, и до трёх с перерывом на обед мы работали над его формулами. В перерыв у меня была встреча с Юрой Д. и не совсем приятный разговор. Он по сути дела отказывается от работы над книжкой твоих писем, потому что не экономист и не может позволить себе править то, что не понимает и т.д. Но скорей всего я сама отбила у него интерес тем, что сказала: "А ну их на Западе. Лучше на своих ориентироваться". Решено, что в конце мая он мне всё возвращает со своими, какими сможет, правками. Ещё он передал привет от евреев [деньги от еврейской правозащитной организации].
Среда 23-го была днём переноски тяжестей. С утра было две сумки: одна со слайдами и плёнками (накопилось, понимаю, что нехорошо), а вторая с банкой компота и прочим для Лены (у неё день рождения). Сперва завезла сумку со слайдами, полегче стало, потом на работу. В 11.30 встретилась с Лёшей. Хорошо поговорили о психосоциологических исследованиях Вали. Потом поехала в Матвеевское [к машинистке] и к Лене. Лену, правда, не застала дома, но через Юру передала поздравления, цветы (какое счастье, что попались), банку и, получив два апельсина взамен, умчалась счастливая, что все дела переделала.
В начале третьего вернулась на работу. Но не тут-то было. Позвонили и в 6час., нагрузили 5-ю комплектами сборников [ЗЭС] (кроме второго и восьмого). Они оказались уже порезанными и сложенными! Это снимало столько проблем: куда нести и когда успеть порезать. От счастья я почти не чуяла тяжести. А главное, договорились ещё...
Пришла домой, а здесь Наташа. Пошла её проводить, и она рассказала очередную жуткую "олимпийскую" историю. Их институт должен не позже 15 мая переехать в новое помещение, которое ещё не закончено и принято будет только после их переезда. Но поскольку оно не принято, туда нельзя везти химреактивы, большинство которых куплено на валюту. "Оставляйте", - распорядился директор.
Вот так закончился мой день переноски тяжестей – 6-й день голодания.
Четверг был спокойным. С утра, правда, сходила на рынок пешком через ж.д. переезд. Хотела прогуляться, т.к. чувствовала себя неважно. Нужно было купить морковки и сухофруктов. Морковка на нашем рынке по 2руб. (в магазинах её давно нет), а сухофруктов нет. Зато купила прекрасный компот в магазине, видно азиатский, потому что наполовину из фиников (выбрала их, чтоб отнести Лиде в роддом). В 4час. выскочила с работы, чтобы бежать в Тёмкин клуб. Но плёнку с "Пасторалью" Иоселиани днём отвезли... в Париж. Воспользовавшись случаем, заехали в "Детский мир" и купили Тёмке брюки - его пришли в негодность. (Сейчас выстирала пиджак – привожу сына в порядок).
Потом поехала на Центральный рынок и успела до 6час. купить кураги, дешёвых яблок и немного орехов для Лиды. Морковку не успела, поэтому поехала за ней в пятницу на Дорогомиловский рынок. Он оказался не хуже Центрального, цены те же и выбор большой. Нагрузилась опять яблоками по рублю (в магазинах их вовсе нет), сухими грушами и морковкой (всего-то за полчаса) и поехала на работу. Здесь и цветов много, так что для Тёмкиных экзаменов я отсюда их буду возить.
Да, получила я премию, заниженную по причине "качества". Не выясняю, противно. Тоня Пл., взбешённая той же причиной, ходила в контроль качества и сняла почти все замечания, которые ей делал новый замзав отделом – удивительное сочетание приятной улыбки и жестокости. И теперь Тоня громыхает, чтобы с неё сняли клеймо "за качество". Если мне ещё раз занизят, то и я пойду спорить, потому что боюсь, что со временем это может стать поводом для перевода меня в м.н.с.
В пятничный вечер мне принесли ещё часть сборников, но перед этим я сильно переволновалась. Их не было полчаса, и я дрожала, что их остановили.
Сейчас я неожиданно для себя разревелась, увидев на календаре обведённую тобой дату 21сентября. В этот день нашей семье 18лет, а мы не будем вместе и в 19, и в 20 лет. Это ужасно. Это ведь самый главный наш праздник! В прошлое воскресенье я тормошила Галю: "Вставай, побегаем всей семьёй". Через два дня Аня меня спросила: "Почему ты говорила: побегаем всей семьёй, ведь у нас сейчас не вся семья?" Они живут весело и полны своих забот, но о тебе тоскуют.
Ну, вот и кончила реветь. Буду жить дальше. Как-то тебе там? У меня столько забот, а ты один на один со своей тоской по нас.
В пятничный вечер заходил Серёжа, но ничего толком не рассказал. Странный был разговор, односторонний, но когда пришли трое наших зрителей, и ему пришлось уходить, вдруг заявил, что жаль, т.к. хотелось поговорить. Я же просто устала искать темы для разговора...
Наутро в субботу отправилась к Глебу. Он рассказал, что был у Бурцева и понял, что не Бурцев ведёт дело. Оно у них не вытанцовывается, нет свидетелей: из 50 допрошенных 15 отказались, некоторым собираются предъявлять ст. 182 за отказ. Глеб сказал, что приостановка журнала вовсе не закрытие, как я думала, а ожидание положительного ответа. Если его не будет, то журнал возобновится, т.к. желающих его выпускать больше, чем было два года назад. Глеба вызывали, потому что в письме Гершуни нашли фразу: "два молодых редактора отправили журнал на Запад" (это смысл). К тебе Бурцев, действительно, не ездил ещё, но в пятницу собирается "навестить всех троих" (его фраза по телефону).
От Глеба я помчалась в музей Рублёва. Пригласила сюда меня Ксана, может, помнишь её, из генетиков. Она упросила одного из ведущих сотрудников музея Сергеева начать цикл занятий по "иконе". Он начал, будучи неуверенным, что захочет с нами работать. А в конце сказал, что мы, конечно, дикари, но цепкие дикари и ему с нами интересно.
Тёмка непрерывно сидит за столом или лежит с задачами на диване. По английскому у него идут четвёрки. Вчера Ксана сказала, что поступление Тёмы в военные МИФИ или Физтех – оскорбительно для тебя. Тёмка не согласился, т.к. он знает людей, которые после этих вузов работают не на войну.
Деток вчера привезли в половине восьмого, а я не успела сделать вторую выдачу. Да и первая требует изменения чертежей, сегодня вызвала автора, отдала в переделку. Если б не с родной кафедры – не стала бы возиться. Почему-то много времени ушло на уборку. Тёмка вроде взялся помогать, но пылесос не тянул, с трудом почистил ковры, а всё остальное мне. Конечно, это не твоя уборка…
Утром вынула из ящика уведомление о посылке, порадовалась, но не углядела, что она не Тёмку. А теперь его нет и я разрываюсь между тремя задачами: первая - надо сегодня получить посылку, чтоб не дать яблокам сильно испортиться, а почта по понедельникам закрывается раньше; вторая – надо отбить карточку в 6 час, т.к. на этой неделе только один ГРД-шный день; третья – в 7час. встретиться с Лёшей, чтобы пойти к Юре.
Аня сегодня про тебя говорит, решила писать письмо, порывается послать полученные яблоки.
Предпраздничный вечер. Ушла с работы в половине четвёртого. Начала писать отчёт и чуть успокоилась. Материал начинает утрясаться потихоньку. Но чем дальше, тем меньше я понимаю, что я хочу получить, какие выводы. И как мне быть с тем, что патентов мало. Их можно собрать больше, если увеличить глубину поиска, но как это объяснить? Ведь я составляю среднесрочный прогноз и потому надо смотреть не глубже, чем на 15 лет...
Писать трудно, т.к. дети ходят туда-сюда. Сейчас Алёше понадобилось "натуральное мыло", чтобы обрызгать им тех больших мальчишек – школьников, которые обрызгали Сербину и Краснову (он защитник девочек в своей группе). Оба кашляют и хрипят, а завтра нам ехать на дачу. Едем со всеми Сулимовыми.
Во вторник с утра Бурцев зачитал мне по телефону кусочки твоего письма:
"Лилечка, спасибо за любовь, твоё письмо заменит мне все передачи. Я понимаю, какую неприятность я доставил тебе, но ничего нельзя изменить - слишком далеко всё зашло в отношениях с тюрьмой и коллегами по камере. Мне очень важно знать, что я делаю для вас всё, что могу. Я здоров как никогда, никаких трав не нужно. Высылаю тебе доверенность на вещи, я оставил себе необходимое. А то пропадёт. Очень скучаю по всем Вам. Ещё раз поздравь Галю с днём рождения, а тебя поздравляю с 25 мая. Пусть будет весело, Тёмой очень горжусь. Если бы он еще поступил, чтобы я не считал, что испортил ему жизнь... Адвокат бесполезен. Ты же помнишь, как было в 1973г."
Дальше такой разговор:
-Видите, он отказывается от адвоката.
-Нет, это ещё не отказ, а сомнение.
-Тогда я поеду к нему с адвокатом, он напишет отказ, а я его заверю.
-Видно, Вы заинтересованы в том, чтоб не было адвоката.
Передых, может, воздух набирает.
-Знаете что, мне всё равно, будет у него адвокат или нет.
-Ну ладно. Когда поедете?
-Она обещала звонить.
Кончив разговор, я снова разревелась, выругала тебя, что отказываешься от адвоката (на передачи я уж не рассчитываю). Я не знаю, найдётся ли среди наших знакомых человек, который одобрит твой отказ от адвоката (от передач - нашлись). Попробую уговорить Сильву А., чтобы она очаровала тебя.
Вечером получила оставшиеся сборники. Самое трудное дело сделано почти до конца.
Утром Алёша спросил меня: "А когда мне будет семь лет, папа приедет утром или вечером?" И сам ответил: "Наверное, вечером, ведь ехать ему далеко". Потом добавил: "Он, наверное, приедет награждённым". А за два дня до этого Аня, лёжа в постели, беспокойно тебя вспоминала, а потом спросила: "А можно я напишу папе?" - "Конечно". Она счастливо улыбнулась и, продолжая улыбаться, закрыла глаза совсем успокоенная... Ждём мы тебя...
| предыдущая | оглавление | следующая |
