| предыдущая | оглавление | следующая |
бывшего члена редакции журнала «Поиски взаимопонимания» и составителя самиздатских сборников «В защиту экономических свобод» (под псевдонимом К.Буржуадемов), арестованного 23.01.80г., освобождённого «под подписку» 04.09.80г. и осуждённого Мосгорсудом к трём годам лишения свободы условно.
Главная цель моего сообщения: подтвердить перед зарубежными читателями, что мои заявления (в суде 29.09.80г. и недавнее – 24.10.80г.), переданные на Запад через АПН, сделаны мною вполне осознано.
К сожалению, специфика давних традиций однопартийности советской печати вынуждает пользоваться не своими словами и оборотами, прибегать к умалчиванию и недоговоркам в передаваемых через АПН заявлениях, что может привести и приводит западного читателя (особенно, если он знаком с моими самиздатскими работами) к мысли о том, что эти заявления составлены лишь под давлением. Такое мнение уже сложилось относительно первого заявления. Второе должно было исправить этот эффект, но думаю, что получилось обратное. Я совсем не намерен винить корреспондента АПН, который помогал мне составлять заявление от 24.10.80г. Он действовал очень мягко и буквально очаровал меня, но мой нулевой опыт общения с печатью и инерция тюремных воспоминаний привели к тому, что второе заявление не похоже на свободную речь. Поэтому я надеюсь, что это заявление, передаваемое читателям уже через западного корреспондента, окончательно прояснит и закроет для них «вопрос о Сокирко».
Дело в том, что я действительно не считаю себя «жертвой советского режима», а напротив, благодарен нашим властям за своё освобождение. В суде я утверждал, что не виновен в клевете на советский строй, но при этом просил не оправдания, а лишь снисхождения, потому что знал, что хотя по действующему законодательству распространение любых взглядов не наказуемо, но, по мнению очень многих моих соотечественников (уверен, что их подавляющее большинство), за многолетнее обсуждение своих буржуазно-коммунистических взглядов я достоин даже большего наказания, чем предусмотрел закон по предъявленной мне статье УК РСФСР. (Фразу стрелять таких надо!» я слышал много раз от многих людей). В народном сознании понятия «Родина», «советская власть» или «советское государство» слиты воедино. В самой жизни я вижу, как верен старый гегелевский тезис «каждый народ достоин того правительства, которое им управляет». Думаю, что в этом – основная трагедия части советских диссидентов.
Так случилось и со мной. Как видно из моих самиздатских работ, охваченный острой тревогой за будущее страны, за низкую эффективность экономики, за падение трудовой активности приросте потребительства, за растрату природных богатств и бесхозяйственность, за топтание перед назревшими реформами, за опасное стремление к излишнему внешнему влиянию и т.д. и т.п., я искренне считал свою самиздатскую деятельность исполнением гражданского долга и потому в запальчивости игнорировал предупреждения следственных органов. А вот в тюрьме, куда меня посадили именем народа, я с горечью согласился, что мои взгляды и действия противоречат взглядам и желаниям нынешнего народа, а моя деятельность именно в этом смысле может быть названа антинародной или антиобщественной. В различии этих оценок нет неправды, а лишь противоречие между будущим и настоящим. До ареста отказ от «Хроники текущих событий» и самиздата звучал для меня предательством будущей Родины (об этом я писал в письме «К аресту Т.М.Великановой), а после ареста мне пришлось думать о том, как остаться в мире с сегодняшней Родиной. До ареста я мог думать, что народ и государство всё же пойдут на прямой диалог, всё же будут учитывать мои советы. После ареста стало ясно, что в их глазах я только предатель и преступник. Поэтому я и заявлял, что приму любой приговор советского суда с пониманием, как приговор народа.
Я не отказался от своих убеждений (суд этого и не требовал, да никто и не может изменять свои убеждения по требованию), не отказался ни от своей тревоги за будущее, ни от стремления сделать для него всё, что в моих силах. Но теперь самиздатская деятельность для меня закрыта – сам я это понял и решил ещё до суда, ибо её возобновление почти автоматически повлечёт за собой новую тюрьму или эмиграцию, т.е. исчезновение. Ни того, ни другого я не хочу. Мне остаётся теперь только жить обычно работающим советским человеком и вспоминать, что часть жизни я отдал будущему, отдал безбоязненному обдумыванию и обсуждению судеб страны в самиздате, зная, что написанное мною в эти годы, если имеет смысл и значение, уже живёт независимой от меня жизнью. Надеюсь, что будущее выдвинет новые, более приемлемые для советских людей (и властей) формы свободной идейной жизни и разовьёт всё ценное, что создано нами.
Я убеждён, что такое возвращение из тюрьмы к обычной жизни лучше исчезновения. Хотя, конечно, это лишь моё мнение.
Моим товарищам по журналу «Поиски» В.Абрамкину и Ю.Гримму выпал путь в лагерь. Я разделяю восхищение их твёрдостью и высокими нравственными качествами, сочувствую горю их родных и им самим в нелёгкой участи, но вместе с тем и сожалею, что они не искали взаимопонимания со следственными и судебными властями и не вышли из тюрьмы. А ведь в конце 1979г. они, как мне кажется, начинали поиски выхода из противостояния с властями, соглашаясь с другими членами редакции журнала о необходимости его приостановки (фактически о самороспуске редакции). Аресты помешали этому поиску. На собственном примере знаю, что в тюрьме такой выход находить много труднее, что он сопряжён там с прямыми нравственными потерями, компромиссами с совестью. Но и отказываться от таких поисков, идти на максимально суровый приговор, на рост горя и ожесточения – тоже плохо, а для меня лично было бы изменой своим либеральным принципам. Убеждён: выйдя из тюрьмы и никому не навредив, я поступил честно и последовательно в основном – в поисках взаимопонимания и сосуществования диссидентов и властей.
Наконец, я должен объяснить и самое трудное. Хотя я и сторонник свободного распространения информации и идей и был благодарен за публикацию на Западе моей первой книжки и статей, а потом – за проявление сочувствия и помощь семье во время моего заключения, нок своему невольному участию в усиливающейся на Западе пропагандистской кампании против «советского тоталитаризма», т.е. в идеологической войне, я отношусь отрицательно.
В своих предыдущих заявлениях через АПН я протестовал против использования моего имени и работ во враждебных стране и советскому государству целях и приводил пример: в апреле этого года парижская газета «Русская мысль» в статье о моём аресте соединила мою биографию с такими выражениями, как «палачи с Лубянки», «многолетний террор большевиков», т.е. типичными антисоветскими штампами, пригодными лишь для посева ненависти. У человека либеральных взглядов это вызывает возмущение, тем более у меня. Теперь, побывав в советской тюрьме, я это знаю определённо: даже в самых трудных условиях – среди уголовников, или в карцерном сыром подвале, или на 15-ом дне голодовки я испытывал к следователям и надзирателям, приведшим меня к этому самые разные чувства, включая и возмущение, и озлобление, но никогда не терял при этом понимания необходимости их работы сейчас, ни даже человеческих симпатий многим из них.
Но дело не только в антисоветских штампах. Я люблю западную цивилизацию. Убеждён, что и к осуществлению коммунистических идеалов моя страна может реально подниматься только чере6з самостоятельно выбранный западный путь развития. А осознавать, что это развитие может быть прервано все разрушительной войной (причём, против нас будут, видимо, Китай в союзе с Западом), и что сам можешь оказаться причастным к её идеологическим истокам – просто непереносимо. Я боюсь втягивания западных государств во внутриполитическую борьбу в нашей стране, боюсь перерастания внутренних конфликтов между диссидентами и властями в международную напряжённость.
Поэтому я всегда крайне насторожённо относился к западной помощи. Поэтому на суде признал свою политическую вину за возможное использование моего имени и работ противниками нашей страны за рубежом. Поэтому и сейчас с Вашей помощью обращаюсь к средствам массовой информации: забудьте обо мне, избавьте меня от комплекса вины за рост неприязни между советскими и западными народами и государствами. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, особенно сейчас, после освобождения. Пусть лучше ваши силы будут направлены на поиски взаимопонимания между нашими странами.
В заключение хочу поблагодарить Вас за предоставленную возможность полностью высказаться и подтвердить, что данное интервью для меня первое и последнее, что оно вызвано не совсем удачными заявлениями, переданными через АПН, что больше моих выступлений в печати не будет, потому что я твёрдо собираюсь выполнять принятые на себя обязательства.
27.10.1980г.
| предыдущая | оглавление | следующая |
