Диафильм «Два Переславля»

1-6.

7. Переславль-3алесский.

8. В тот год мы купили байдарку. Байдарка требовала, чтобы ее вывозили за город.

9. И вот мы на Плещеевом озере, у начала своего первого трехдневного маршрута.

10. Хороший был маршрут. Прошло столько лет, а мы так отчетливо помним свое опьянение от черной озерной глубины...

11. ...от вида заповедного Сомина озера...

12. ...от разноликости Нерли-Волжской.

13. Байдарка открыла нам второе зрение, она позволила увидеть, какой ароматный, теплый и гармоничный мир нас окружает.

14. Тогда у нас была старенькая «Смена», заряженная плохой негативной пленкой.

15. Нe то, что сейчас, когда мы стали заправскими туристами - глотателями километров и достопримечательностей.

16. Тогда, на Плещеевом озере, наша любовь к старине только начиналась. А было так...

17. Мы стоим на Красной площади Переславля-Залесского перед небольшой мраморной доской на стене собора. Здесь в тереме родился и вырос А.Невский, благороднейший из русских князей и полководцев человек.

18. Он положил все силы свои на отделение России от Запада. Но хорошо ли это? Не будем навязывать свою точку зрения, тем более, что тогда, в 1965 году, ее еще не было, но мы интуитивно почувствовали; воля этого человека повлияла на нашу судьбу.

19. Пораженные, мы не можем сразу уйти от Спасского собора и оторваться от Александрова темного лица. Здесь он рос и образовывался умом. «Все это так, - кивает головой Спасский собор, - он был моим учеником, в моих стенах учился размышлять и молиться».

20. «Да, это так, - степенно подтверждают и городские валы. - Это мы вложили в него доблесть и любовь к родине».

21. «Так-так», - шелестят волны Трубежа и Плещеева озера. Они видели, они помнят. Они ведь не просто были, а сами готовили к великому будущему его привычки, характер и судьбу, воспитывали его сердце.

22. И... вот оно, наше открытие, - давно умер Александр, но живы и действуют его воспитатели.

23. Есть дух истории - безликий и глухой,
Что действует помимо нашей воли,
Что направлял топор и мысль Петра,
Что вынудил мужицкую Россию
За три столетья сделать перегон
От берегов Ливонских до Аляски.

24. И тот же дух ведет большевиков
Исконными российскими путями.
Грядущее - извечный сон корней
Во время революций водоверти
Со дна времен вздымает древний ил
И новизна рыгает стариной.

25. Мы не вольны в наследии отцов,
И вопреки бичам идеологий
Колеса вязнут в старой колее.(М.Волошин)

26,27. Сознают ли простые советские переславцы, что они - потомки берендеев, поклонников Ярилы-солнца, с непостижимой для мира душой? А и вправду, кто же знает, что есть в душе нашей?

28. И что тянет нас в переславские музеи, в историю нашей прежней веры?

29. Переславль - приморский город. Это понял еще царевич Петр, когда строил свой первый флот и устраивал морские сражения именно здесь. Еще можно увидеть его ботик в местном музее.

30. И мне, взбудораженному Переславлем, эта экзотика не кажется странной.

31. Мы бежим навстречу Плещееву морю, раскрываясь его свежему ветру и, в который раз, взбегая на городской вал.

32. Mы замираем перед видом русской древней Венеции.

33. Наша байдарка уходит в глубину Плещеева озера, удаляясь от музейных берегов, унося двух молодых туристов, тронутых «томлением духа».

34. И покатились чередой города и года. Мы прошагали и отгребли в байдарке не одну сотню, изъездили не одну тысячу километров.

35. Мы стали, наверное, умнее, но как-то неуверенней. Теперь нам уже не удается не замечать за светлой стороной явления или человека его теневые стороны.

36. Вот ласковый солнечный день. Заводская байдарочная секция отправилась на природу.

37-38. Проводили байдарки через плотину на Кержаче вместе, с шумом и хохотом. А потом налегли на весла, чтобы догнать вот эту первую Олегову байдарку.

39. Олег - очень хороший парень. У него золотые руки, приветливая улыбка, доброе сердце. И все раскрываются ему навстречу. Но, через несколько дней, Олег предаст своих друзей, и не один раз, а сколько потребуется. И даже не за сребреники.

40. А мы будем пребывать в недоумении, пока не поймем, дружба не безгранична, во всяком случае, на пороге бесконечного омута человеческой души. Нет, мы не осуждаем Олега, только грустнее стало в мире от сознания, что человеческая душа - потемки, что ничего мы не знаем ни в людях, ни в себе.

41-42. Мы теперь осторожны и знаем, что придет пора, когда и этот бутончик-колокольчик дочка Галя...

43. ...и сын Тема развернутся к нам своими неожиданными сторонами.

44. И чем больше они вырастают, тем больше подрывают нашу уверенность в возможности познать человеческий мир.

45. Но зато тем понятнее нам вера наших предков в то, что все обо всех знает лишь только Бог Единый.

46. Но не в силах мы поверить в того, кто все знает. Не перешагнуть через себя. И нет никакой надежды, что хоть иногда, хоть изредка, после молитвы, кто-то Всеведущей приоткроет нам истину.

47. Теперь мы лучше понимаем предков и начинаем оправдывать их. Ибо даже если Бог - самообман, и весь мир с его бесконечной сложностью, красотой и целесообразностью - лишь игра природы, все равно, нося в себе веру, они имели любовь к жизни и надежду в борьбе за нее, они жили и творили; познавая бога, они познавали мир и вкладывали добытый мед знания в тысячелетние соты церковных заветов.

48. Лишенные религиозного контакта, мы вслушиваемся в голоса посланников-поэтов:

Когда поймешь, что человек рожден,
Чтоб выплавить из мира необходимости и разума
Вселенную свободы и любви,
Тогда лишь станешь Мастером.

49. Вот мы приехали на дачу к бабушке. Увидев нас, она отложила в сторону свою святую книгу и ушла с головой в хлопоты.

50. Надо покормить, показать участок, подарить Артемке связанные недавно носки.

51. И при всем этом - такая теплота и доброта в ее морщинках, как и подобает христианке.

52. Но вот прошло совсем немного времени, и мы с ней глубоко рассорились. Этот святой человек изумил нас неожиданной стороной своего внутреннего мира.

53. И мы поняли, что узы веры не всесильны. Бабушка удивила нас еще раз, когда пришла мириться. Сути конфликта она не поняла, себя продолжала считать правой, но ее привели сюда вера в добро, вера в евангельские заветы, желание жить и умереть христианкой.

54. Религиозный опыт тысячелетий помог ей выбрать самой лучшее решение и встать над нашей хваленой культурой чувств. Бабушка не знает себя и не верит себе. Верит она только церкви и ее морали. И не ошибается.

55-56. Переделкино. Съезжаются люди к могиле Пастернака, чтобы приветствовать, почтить его память и послушать его стихи. Здесь Петр и все современные «апостолы».

57. Стихи звучат, как будто над головами чтецов - купол вселенской церкви, а сверху глядит на них сама абсолютная истина, внимая самой себе, переселившейся в стихи Юрия Живаго. Не поддаться всем этим чувствам просто невозможно.

58. Но есть в году и другие дни, когда мы выступаем в роли адептов совсем иной веры.

59. Как бы ни были вы ироничны и испорчены, вас тоже захватит это движение: ревом лозунговых динамиков, торжествующим криком красных красок.

60. Артемка на наших плечах вплывает в этот мир, крестится в этой красной купели.

61. А как же тихое Переделкино, где от стихов Пастернака в голубое небо струится свет истины?

62. Оно заглушено нашими собственными криками от вида Фиделя на мавзолее. Рев динамика: «Да здравствует!.. Слава!..», - и наши со дна души рвущиеся «Ура!».

63. Потом мы складываем транспаранты, постепенно трезвея, и вглядываемся в красноплощадные ревущие пороги: неужели и нас там носило?

64. А взгляд уже способен различать силуэт Василия Блаженного, неподвижно сопротивляющегося беснующимся волнам, дробящего их и отбрасывающего в заводь брошенных транспарантов. Кто-то сказал: церкви можно разрушить, но религия останется. Здесь же лучше сказать: религия меняется, церковь же остается.

65. Скользит наша брезентовая лодка тихими водами...

66. Год от рода на ней все больше дыр и заплат, но еще больше дыр и заплат в душевной ясности ее хозяев.

67. Все чаще подносят нас воды к церковным дверям, которые, может быть, в один прекрасный день раскроются, и выйдет навстречу белый священник и все объяснит: «Я ждал тебя, дитя мое! Мир житейских иллюзий отпустил тебя. Ты познал, что ничего не знаешь, ничего не способен понять, и мир вокруг тебя стал подобен скопищу омерзительных скользких оборотней, способных измениться в одну минуту. Истина же скрыта от тебя. Она - в Евангелии...

68. ...Свет его давал силу жизни и правды отцам нашим, так же как будет давать и детям нашим...

69. ...Так отряхни прах житейской суеты и громко скажи: «Верую, Господи, в правду Твою...».

70. Солотчинский монастырь... Он заложен был последним самостоятельным князем рязанским Олегом... на южной кромке Мещеры.

71. Надвратная церковь монастыря украшена керамическими горельефами четырех евангелистов.

72. В жизни они, верно, куда больше отличались друг от друга, ведь так разнится язык их евангелий: лаконичный и пространный, житейски-простой и философски-абстрактный.

73. Нет, мы не будем вспоминать в этой опустелой обители христовых поучений и евангельских притч.

74. Наша лодка еще не пристала к этому берегу, мы остаемся глазеющими туристами.

75. Святой отец еще не вышел из церкви, чтобы спасти наши души. А само Евангелие кажется нам лишь любопытной книгой про древних евреев. И чего только в нем находят? Какой же там свет? Там столько жестокого. Какую абсолютную правду? Там столько противоречий. Нет, нам религия не нужна.

76. Вот церковные здания - это другое дело.

77. В них и красота, и история. История про Глеба Рязанского и супругу его Евфросинью.

78. Про мужицкого архитектора Бухвостова и монастырского наставника Игнатия.

79. Мы неплохо навострились воспринимать историю в церковных зданиях за те семь лет, что отделяют нас от первого толчка.

80. Толчком же стала Красная площадь в Переславле-Залесском. И вот перед нами снова Переславль, правда, Рязанский. Или просто Рязань. Здесь, как и в киевском, так и в том, что за лесом, есть река Трубеж и бывший ручей Лыбедь.

81. Громадный нарядный куб подарил крепостной мастер Бухвостов Рязани, обозначил куполами Переславльский кремль в теперешнем море унылых рязанских домов.

82. Сама современная Рязань нас не трогает. Правда, эти плакаты мы понимаем. Приятно, что город осознает свои истинные ценности. Когда-нибудь они допишут в историю свою еще одно славное имя.

83. Упираемся в предкремлевский парк.

84. Дальше - только холм старого Переславля и луга до Оки.

85. Вот Успенский собор близко. Как я люблю все большое, но не стелющееся по земле, а устремленное вверх.

86. На стенах собора много резьбы, но она не перегружает, не уменьшает его ясности. Она - как прозрачное покрывало.

87- 87а.

88. По сложившейся традиции пытаемся сделать обход земляных валов. Последний раз послужили они во времена отца Ивана Грозного, когда рязанский воевода спас московского великого государя, разбив под этими стенами многочисленные отряды крымского хана.

89. Поле под Рязанью тому свидетель. Разбил воевода орду, но не смел гордиться этим.

90. Он оставался покорным рабом трусливого московского царя, от которого с великой радостью принимал подарки внимания.

91. Построек от тех времен не осталось. Все кремлевские здания выстроены уже при царской власти, на трех ее столпах.

92. Эти три опоры: самодержавие, православие и народность... На том стояла, но ведь на том и стоит русская земля.

93. Самодержавие - так нет крепче и полнее руководящей воли нашего славного авангарда.

94. Православие - ничего нет более правильного и святого, чем всеобъемлющее марксистское учение.

95. Народность - все для народа, во имя его счастья и благополучия.

96. Пройдя через современное православие, что-то не хочется верить более древнему. Чем оно лучше? Может, красивей?

97. Ведь когда-то православие выбрал Владимир Красное Солнышко за красоту. Правда, красива эта двухшатровая церковь. Кто сотворил ее?

98. Какой из бесчисленных рабов великого царя - земного бога? Был ли он счастлив? Как ему удалось не зарыть в землю свой талант?

99. Семь лет назад мы на веслах отходили от Переславля-Залесского, усердно гребя, чтобы успеть пройти длинный маршрут. Много изменилось с тех пор. Уже почти заброшена байдарка - путешествовать автобусом и пароходом проще и легче. Но...

100. От незанятости рук и ног скучно в комфортабельной «Ракете».

101. Из крохотных окошек ее унылыми кажутся окские берега с редкими селениями.

102. Перед нами - Старая Рязань, деревушка на месте посадов киевских времен.

103. Не поднялась вновь жизнь на этом холме. Не решились, да и не решаются до сих пор рязанцы селиться на костях и крови своих предков.

104. Мужество тех рязанцев поразило, но не остановило Батыя и его полчища. И ушла Рязань в Переславль, да там и прижилась.

105. Поджидаем Касимов. Давно интересовал нас этот город - бывшая столица татарского удельного ханства.

106. Вон Касимов. Как он растянулся по Оке! Сейчас, сейчас мы ступим на землю и раскроется нам, в чем же была сила татарская, что позволило им так крепко врасти в нашу землю и так изменить древних славян.

107-109.

110. В краеведческом музее выставлена эта Дарственная грамота московского государя татарским царевичам Касиму и Якубу на мещерский Городец с удельными деревнями. Так в 1452 году великий князь Василий создал буферное Касимовское ханство между собой и татарской Казанью.

111. Но дело тут не только в защите русских рубежей. В 1450 году Касим разбил войско Дмитрия Шемяки - главного противника московского князя, и тем самым обеспечил создание в будущем единой и неделимой царской Руси.

112. Сам же Касим стал удельным царем над Городцом. Вплоть до петровских времен существовало татарское царство на берегах Оки.

113. Небогаты были касимовские цари, и потому убоги их постройки. Глядя на минарет, кажется, что денег не хватало даже на плотницкий отвес.

114. Царский дворец рядом с мечетью не сохранился, только мавзолей.

115. Мало татарского осталось в Касимове. Нет даже самих татар. Местные жители утверждали, что они все были слишком богаты и потому исчезли отсюда за последние полвека.

116. Богатые татары - какое непривычное сочетание. И, тем не менее, это так: насколько слаб был касимовский царь, настолько благополучны его поданные. Касимовские татары в феодальной России обернулись прогрессивной буржуазией. Крест оказался застойней полумесяца.

117. Красивы русские церкви над Окою, хороша панорама Касимова, сначала - бывшего Городца Мещерского, потом бывшей татарской столицы.

118. Ушли из города татары. Оставили лишь мавзолеи. Как символы. Как вопросы.

119. Муром. Старинный Муром, тот самый, что древнее всех городов русских, тот самый, где тридцать три года сиднем сидел Илья Муромец.

120. На привокзальной площади - бюст Гастелло-муромца. Взмах руки - пропадай все пропадом.

121. Центральная площадь перед дворцом райкома.

122. Но нас тянет туда, где светятся церковные главы. Они нам, выходит, нужнее... Или это только кажется.

123. Семь лет мы решаем этот вопрос. Ездим, смотрим, думаем, обсуждаем, выносим эти мысли на суд друзей.

124. Солнце, что так высветлило нашу пленку, не может помочь нам понять суть жизни, истории, мира. Получалось, что все семь лет мы хватались за правду, а она вытекала между наших пальцев пустыми церквями.

126. А может, отбросив тяжелые думы, просто любоваться кружевами крестов, формой маковок, бегом кокошников...

126. ...пузырями апсид...

127. ...гранями, красками и узорами вечных изразцов...

128. ...радоваться новым силуэтам, уставать от однообразия...

129. ...пресыщаться и скучать.

130. Но тогда придется оставить надежду на то, что когда-нибудь все же выйдет к нам белый священник, притронется рукой...

131. ...и снимет с души вопрос-камень: «Нужны ли вам русские церкви?».