"Заводской Урал"

1-2. Средний, заводской Урал -1986г.

3. Свое длинное семейное путешествие по Среднему Уралу мы начали стоянкой над Кунгуром, осмотром его пещеры и лагеря, а кончили - видами

4. Урала со скальной короны Азов-горы. В предисловии к одному уральскому путеводителю сказано:

5. "Не случайно именно по Уралу Гитлер прочерчивал восточную границу "тысячелетнего рейха", и на снимках фашиста-солдата, зачерпнувшего в каску волжскую воду, ретушеры дорисовывали Уральские горы. Поэтому, прежде чем турист соберется куда-нибудь, пусть сначала отправится в эту сторону - древнюю, богатую разными историями".

6. Мустай Карим:

Раскинувшись широко, /Урал похож на мощного орла,
А Азия с Европой - / Это два его крыла...
Европу с Азией седой /Cплотила на века вперед
Моя держава, мой народ...

7-8. г.Кунгур9. Наша первая в сезоне стоянка, с костром и палаткой - втроем с Алешей. Очень мобильная и стойкая мини-группа, способная весь световой день ходить, ездить, плыть - почти без возражений и даже с энтузиазмом.

10. Тишина над Сылвой и ожидание... И разглядывание первого для нас

11. уральского города - прямо под мятежными небесами, высветившими вдруг суть этих невысоких гор - быть сварным швом между материками, быть самой древней и потому самой раскрытой землей, где человека забирает в свою власть не охота иль земледелие, а сама

12. Хозяйка Медного горы. По легендам, первыми русскими были здесь казаки Ермака, зимовавшие в кунгурской пещере. После них и завелась, взамен прежних татарских стойбищ и вогульских чумов, русская деревня. Впрочем, ермаковцев числят в отцах-основателях едва ли не каждое уральское селение.

13. На деле люди жили здесь с 8-го века, и только в 1647г. был поставлен тут русский острог для защиты дороги из пушной Сибири от башкир.

14. Потом острог сменился монастырем. А сейчас - заводом. Кстати, одним из самых крупных в моей отрасли. Может, еще придется бывать здесь

15. не вольным туристом, а командировочным, не Ермаком, а служащим.

16. Над пещерой Следующий день мы начали с полуторачасовой экскурсии в подземное царство. Кадров от нее у нас, конечно, не осталось, только открытки, может, чересчур яркие от театрального подсвечивания, но хорошо передающие восторг впервые попадающего в фантастические залы путешественника. И сказ о Хозяйке Медной горы, способной увлечь своими богатствами талантливого человека, способной взять в плен его душу, становится не только понятным, а просто реальным чувством.

17. Бажов: "Вдруг светло стало. Трава внизу разными огнями загорелась, деревья одно другого краше. В прогалы полянку видно, а на ней цветы каменные, и пчелки золотые, как искорки, над теми цветами. Ну, такая, слышь-ко красота, что век бы не нагляделся. И видит Катя: бежит по этому лесу Данило. Прямо к ней. Катя навстречу кинулась: "Данилушко! " - "Подожди,- говорит Хозяйка и спрашивает, - Ну, Данило-мастер, выбирай, как быть? С ней пойдешь - все мое забудешь, здесь останешься - ее и людей забыть надо" - "Не могу,- отвечает, - людей забыть, а ее каждую минуту помню". Тут хозяйка улыбнулась светленько и говорит: "Твоя взяла, Катерина. Бери своего мастера".

18-19. Жалко уходить, и только воля гида и бетонная дорожка, да строй группы выводят нас к свету на землю.

20.Краеведческий музей В XVIII в. Кунгур был центром уральской

21. провинции, заменяя нынешнюю Пермь, и с того времени сохранил 6

22. великолепных храмов. Преображенская ц. 1781г.

23-26.

27. Однако, главный архитектурный памятник, в центре города, бывший женский Иоанно-Предтеченский монастырь, сегодня занят исправительным лагерем. Как ни чудовищно это, но зона с автоматчиками нависает над

28. главной улицей. И как мы потом поняли, это не случай, а уральская традиция еще с начальных времен Урала, когда православная церковь бывала главным гонителем раскольников. Никольская ц. 1917г.

29. Если само горное дело и Хозяйка Медной горы их любили за честь и усердие; если заводчики покрывали, взятками склоняя чиновников на мир с инакомыслящими, то Церковь в заботах о своей пастве требовала от властей преследований, воинской силы и

30. склоняла на путь насилия даже просвещенных чиновников. Так что православная церковь и насилие, монастырь и тюрьма - для уральцев привычно.

31. Не из экспозиции кунгурского музея, а из книги историка Н.Н.Покровского мы узнали следующий эпизод: При Анне Иоановне начальником

32. всего урало-сибирского горнозаводского округа был назначен историк и инженер, устроитель многих уральских заводов и городов еще с Петровских времен - Василий Никитич Татищев. С чего же он начал?

33. - С наведения порядка, решив надеть узду на распоясавшихся хозяйственников, заводчиков Демидовых, Осокиных, Строгановых, Воронцовых. Правда, Татищева предупреждали, что на частных заводах раскольники зарабатывают иной раз вчетверо больше, чем крепостные на казенных заводах, но он воспринял эту статистику лишь как тройной непорядок: леность казенных распорядителей и пронырство частных заводчиков через потворство диссидентам.

34. Уральская деятельность историка Татищева. 1735-38гг.И вот с благословения Петербурга он направляет военные карательные команды в уральские леса, чтобы разгромить свободные старообрядческие общины, служившие тогдашним диссидентам убежищами на дороге к свободе, а для заводчиков - источником вольной рабочей силы - главной основы роста промышленного капитала. И вот с подачи европейского

35. просветителя, историка и радетеля государственных интересов и законов, эта свобода уничтожалась. Многие десятки скитов, лесных келий и заимок были сожжены. Простых раскольников переводили крепостными рабочими на заводы, обложив двойной податью, если не откажешься от своих убеждений. А их идейных учителей - старцев - предписывалось заключать в православные монастыри и увещевать там до раскаяния.

36. Но Татищева постигла на этом пути неудача: окруженные общей симпатией и помощью, по дороге к местам заключения и в самих монастырях старцы сбегали. Обескураженный историк в донесениях

37. пугает Петербург: "Из Кунгура пишет мне воевода: в Башкирии близ Кунгурского уезда в лесах собралось раскольников несколько сот, и якобы делают ружья" - и требовал еще прислать драгун и солдат.

38. В ответ императрица распорядилась: горному начальству соорудить

39. "двор за высоким тыном» и содержать там пойманных старообрядцев, употребляя их в каторжные работы на казенных заводах. Вот откуда тянутся корни высоких заборов исправительных лагерей в уральских городах, монастырях. В Екатеринбурге такой двор за высоким тыном просуществовал до конца 1750-х годов - и лишь Екатерина пошла

40. религиозным диссидентам на уступку, на компромисс. А вернее, это сами раскольники защищали свою веру и свободу с помощью самого страшного, но единственно действовавшего на самодержавие средства -

41. добровольного самосожжения. После Толонцовской гари, когда в 1736 году сгорело 75 человек, рвения у карателей убавилось,

42. и хотя Татищеву удалось увеличить удельный вес казенщины и крепостного труда, но инакомыслие выжило на Урале, в Сибири, и сохранило для России шансы на развитие.

43. Государственная деятельность таких петровых птенцов, европейцев, "борцов с почвенной дикостью", как Татищев, приводила лишь к росту реальной несвободы, получая в ответ жестокие восстания, вроде пугачевского, память о котором и его жертвах хранит городской обелиск (поставлен в 1874г.). И новые подавления, лагеря.

44. Но неуничтожим и раскол-разномыслие, неуничтожима человеческая самостоятельность - с ней рождается ребенок. И сегодняшнее время

45. высвечивает эти надежды особенно ярко - и законом об индивидуальной трудовой деятельности, и призывом к ненасилию и духу

46 . терпимости в Делийской декларации. Но, внимая этим хорошим словам и надеждам, давайте не забывать, что в уральских городах, откуда

47. вышли наши вожди, до сих пор открыто нависают лагеря над улицами, что наполнены они не только уголовниками.

48. И еще - самое главное - что, в отличие от предков, на самосожжение (даже в косвенном смысле) большинство из нас не способно.

49. Дорога на Чусовую (из дневника Алеши)

50. Ночевка на станции Шаля Едем в Шалю. Ночь, если это можно назвать ночью. Утро. В 5 часов автобус на Чусовую.

51. Посмотрели на речку и посчитали, что здесь она плохая и что слишком далеко отсюда плыть. Едем обратно в Илим.

52. Через час мы уже в поезде и едем до Рассоленок. За все время нашего похода основное время идет дождь с некоторыми остановками.

53. В Рассоленках пытались добыть хлеба. Магазин был закрыт, но нам указали пекарню, и мы направили туда свои стопы. Оттуда несло чем-то п одгорелым. Мы спросили насчет хлеба, нам ответили, что надо подождать хотя бы час, когда испечется черный хлеб. Мы сели под навесом и ждали. Мама писала дневник, а папа читал - то ли Мендвила, то ли Мендевиля. Я сидел и смотрел то на хмурое небо, то на теплую пекарню, то на маму, то на папу. Так мы просидели час, зашли в пекарню и купили пару буханок. И опять уселись, теперь ожидая очередного затишья дождя и жуя мягкий, недопеченный, горячий и

54. вкусный хлеб... А потом пошли по грязной разбитой дороге. Пройдя примерно 3 км, мы стали сомневаться в том, что правильно идем, потому что прошли какую-то там развилку. Повернули и двинули обратно до развилки. Там мы с мамой сели под клеенками на бревне, а папа пошел в деревню узнать, по какой дороге нам надо идти. Под теплой

55. клеенкой я вздремнул и проснулся от папиного крика, оказалось, что мы шли правильно. Встали и пошли по той же самой дороге, которой уже шли. Дождь лил, не переставая. Когда он все же кончится? По дороге сначала мы спустились, потом поднялись, вышли на какую-то развилку. Чуть прошли ее, наскоро перекусили и пошли дальше. Вскоре сзади послышалась гудение машины. Нас подобрали две огромные

56. машины. А через час мы были уже на Чусовой. Чуть поднялись на склон, и после долгих усилий разожгли костер. Поели и, надув лодку -

57. поехали по реке, обгоняя разные плоты. Плыли быстро, и на всем протяжении нам попадались большие и малые береговые камни.

58. Было уже под вечер, и мы выбросились на берег, поставили палатку и стали

59. раздувать костер, еще теплый. Скоро он разгорелся. Тут нас еще порадовало солнышко, правда, ненадолго. Потом опять пошел дождь. Мы спрятались в палатку и легли спать. Утром я очень хотел спать,

60. но поднялись все-таки, вытащили из палатки. Поели, и снова поехали на лодке. Скоро мы увидели Кын-завод. Ветер сначала дул нам в лицо,

61. потом сменился и стал дуть в спину. Вот мы проехали камень, после которого, по словам мамы, должны начаться 7 км плеса. Но река несла нас очень быстро, и мы даже обогнали байдарочников. Часа в три, проезжая

61а. какую-то деревню, мама спросила у первой попавшейся женщины

62. название. Оказалась - Верхние Ослянки. Это был конец нашего маршрута.

63.ЮМ.Решетников "Подлиповцы" (этнографический очерк) 1864г.

"Река Чусовая была уже оживлена в это время. В нескольких местах... на низких берегах ее строились барки и полубарки... В местах, где

64. крутые берега с обеих сторон, было мрачно и страшно. Бывалые бурлаки рассказывали разные ужасы и страхи.- "Вишь, эта гора-то, какая, матушка. А бед от нее много бывает... Как поплывет это барка и хлобыснется о гору, так ее и шарахнет, а место - беда, дна нету... Бают, тут сидит кто-то. Черт не черт, а больно сердится..."

65. ..."Песни и пляски стихли далеко за полночь, и многие бурлаки вовсе не спали, потому что в четвертом часу утра приехало заводское начальство с духовенством. Священник отслужил молебен, окропил барки водой, раздался выстрел, бурлаки дрогнули, а он глухим раскатом залился в горах. Выстрелили еще раз, еще, пошла пальба... - Отчаливай, живо! - крикнул кто-то главный. Бурлаки бегали, как угорелые, по баркам, кто брал весло, кто держал поносную, кто веревку...

66. Одна барка пошла, понесло и людей вместе с нею... "Крестись!" - командовал лоцман. Крещеные бурлаки перекрестились. Барку повернуло боком, и она так и поплыла. "Греби возьми! - Бурлаки схватили весла. По-двое одно. "Греби сильнее! Греби!" Обхватит бурлак поносную, напрет на нее

67. всею силою и закричит: "Держи-подержи, да ра! Ха!" - и двигается поносная, а не запоет бурлак этой простой песни - и силы нет... "Смотри, ребя, не робеть... Что скажу, то и сполняй. Теперь, братцы, боязно, как раз потонем! - говорит лоцман. Все бурлаки струсили, а Пила спросил лоцмана: "А пошто?" Лоцману ж не до рассуждений было: у него много дел...

68. "Сильней, сильнее! Эй, вы, носовые, вглубь! вглубь!.. А вы к берегу... Стой весла, иди сюды! " Кормовых и носовых пробрало. Пот так и катил с них. Барка скрипела, покачивалась и ушла уже далеко от заводов.

69. Бурлаков приветствовал резкий ветер. Воздух свежел. "Стой - кричит лоцман. Бурлаки сели, на руках мозоли, а барка идет животом вперед. "Слава богу - начин хорош, а там не знаю, что будет",- говорил лоцман и крестился. За ним крестились остальные. Бурлаки сидят, смотрят

70. на деревья и дивуются; ровно барка-то стоит, только деревья бегут, вот и камни бегут, и мужик какой-то бежит. Чудно! Ничего не поймешь.

71. Барку несло очень споро. Бурлаки недолго сидели. Минут через пять лоцман опять поднял всех на ноги: "Заворачивай корму! Живо! Греби к тому берегу - как бы не тронуться..." Впереди показалась черная гора - "Греби, не робей, ребятушки. Выручи, водки куплю!!"

72. Весла и поносные шумели, вода от плеска тоже шумела, ветер свистел и проницал каждого человека до костей. Все умаялись, все молчат, все

73. дико смотрят на приближающую гору, каждый трепещет и молится горе: "Матушка, горушка, выручи!" Лоцман несколько раз перекрестился, поминутно мерил шестом глубину реки и сам помогал грести поносную.

74. Гору миновали благополучно. Лоцман перекрестился и сказал: "Брось"! Все бурлаки сели... Так плыли они каждый день. И хорошо как плывут барки!... И все плывет, идет, бежит куда-то,

75. все смотрит на бурлаков, кивает им приветливо: здравствуй, мол, почтенный! Куда-те бог несет?... Бурлаки действуют веслами и поносными; вода плещется, барка скрипит, точно как плачет, обмывается водой, смывая бурлацкие слезы... Бурлаки работают: то и дело нагибая спины, наклоняются, поднимаются, шлепают усталыми тяжелыми ногами, думают что-то, вероятно об том: ах бы лечь и отдохнуть...

75а. Рубашки смокли, прильнули к горячему телу, по бородам текут крупные потные капли и падают то на весла, то на рукавицы... А барку несет боком - леса, поля, деревни, люди - все и все куда-то несет. Эх ты, жизнь, жизнь, горе-горькая! Только одно солнышко стоит на одном месте, ласково так смотрит на мир божий, да и то ненадолго - возьмет, и спрячется за серые тучи, словно дразнится.

76. Опять впереди утес, крутой и страшный. Так вот и кажется, что тут и конец реке, так вот и хлобыснется об камень барка... Но одна

77. барка спряталась, другая нашла на утес, треснула; раздался гул, крики мужиков... Ничего не разберешь! Видно только, что люди копошатся, плывут в шитике, слезли, и барки не стало. Бурлаки дрогнули и, выпучив глаза, смотрели на то место. -"Валяй на всех!" - кричит лоцман.

78. Опять возня, ругань. Гора приближается все ближе, чернеет, такая страшная, голые утесы, точно страшилища какие, висят над рекой: берегись, мол, зашибу! - Греби! Греби! Что стали?... В землю смотри.. И лоцман сам принялся грести... Миновали утес, Там, по колено в воде,

79. стояли бурлаки c потонувшей барке и просили пощады у Терентьича... Бурлаки плывут молча. Темнеет. Слышны скрип барок, глухой плеск воды да песня: "Разом да раз! дернем-подернем, да ра! Ха!"

80. Вечером пристали к прочим баркам. На барках рассуждали об убившейся барке. Много бурлаков хотело идти смотреть на ту барку и потужить с бурлаками, да идти-то далеко, и отдохнуть хочется. " Эдак и мы помрем",- говорит Сысойка. - "Не помрем. У нас лоцман-беда!" - говорит Пила. Бурлаки наелись и улеглись спать в барки. Во сне им снилось, как

81. они плывут, как кричит лоцман, как хлобыснется барка об утесы, как они поднимаются на утесы и падают в реку... В третьем часу утра бурлаки уже отчаливали барки. Берега опять огласились бурлацкой возней, скрипом весел, руганью лоцманов, песнями: "Дернем-подернет, да раз!" И каждую весну оглашаются так берега Чусовой. Страшилища-

82. утесы, пугалища-камни любуются трудом бурлаков, издеваются над людским горем... И сколько по этой Чусовой барок пройдет! Не один десяток тысяч людей, плывя по этой быстрой каменистой страшной реке, дрожит от страха и молится горам: "Не ударь - проведи, всю жизнь буду молиться тебе... что хошь возьми, только не убей!" Только по ночам опасности забываются и идут рассказы про Ермака Тимофеевича, о камне Ермаке-разбойнике, да воздух оглашается скрипочной игрой с караванок, на которых с утра до вечера буянят и пьянствуют приказчики'.

83. Лиля: Начитавшись описаний, я со страхом садилась в нашу одноместную лодчонку. Ведь на нашем пути встречались такие грозные скалы,

84. как Писаный камень, Попова гора, Разбойник-камень, Романов, Сокол-камень и, наконец, Стеновой...

85. Но суденышко наше - не барка, оказалось на деле устойчиво и управляемо, а его малая осадка плюс приличный для лета уровень воды позволил нам забыть о камнях на дне. Лишь один раз прохудился баллон, но мы успели выброситься на берег, даже не намокнув.

87. А под конец, так успокоились, что даже спали и Чусовая проносила нас мимо грозных скал.

88. Ночевка напротив Писаного камня своей тишиной и одиночеством располагала к лирике и философствованиям - о сокровенной жизни самого каменного Урала и его богатствах, столь привлекательных для русских властителей в пору создания ими мощи нынешней сверхдержавы.

89. В этих естественных геологических разрезах, в камнях на Чусовой, Урал как бы выставил нам, туристам, на обозрение своих представителей, как равноправных, а может, и самых главных компонентов в русской жизни - технической, а значит, и крепостнической. И выходит, что мы сейчас смотрим в упор на своих собственных и самых вечных уклонителей в несвободу, пособников рабства. Медная Хозяйка, как

90. служанка самодержавия? - Какая дикая мысль! И как мне хочется ее опровергнуть! Вот писал же писал уроженец притока Чусовой Мамин-Сибиряк: "Когда мне делается грустно, я уношусь мыслью в родные зеленые горы,

91. мне начинает казаться, что там и небо выше и яснее, и люди такие добрые, и сам делаюсь лучше. Да, я опять хожу по этим горам, поднимаюсь на каменистые кручи, опускаюсь в глубокие лога, подолгу сижу

91а. около горных ключиков, дышу чудным горным воздухом, настоянным ароматом горных трав и цветов, и без конца слушаю, как шепчет

92. столетний лес".

93. Проплываем уральские деревни. Сначала заброшенную Усть-Серебрянку, у которой когда-то свернули на восток лодки Ермака Тимофеевича.

94. Потом показался Кын-завод, в прошлом веке бывший одним из двух главных металлургических предприятий кунгурской земли. Но если в соседней Серебрянке на казенном заводе было занято почти 100 человек, то на частных Кын-заводах - почти вдвое меньше. Барками по весне они отправляли в Россию и Европу железо и медь - хлеб и масло

95. промышленности и прогресса. И это - руками и молитвами пьяных бурлаков, с такой трепетной жалостью описанных Решетниковым и Маминым-Сибиряком - обрусевших пермяков и обуралившихся русских - равно наивных и грубых, почти не помышлявших, что возможен мир без голода, тяжелой работы на воде и в горе; без начальственных порок и собственных драк.

96. И пишет Федоровский: "И до Мамин-Сибиряка кое-что писали об уральских сокровищах и миллионерах, но об уральском крестьянине-старателе, о раскольнике, с железным упорством два столетия отстаивающем

97. свою веру, о тысячах мастеровых, робящих на огненных печах, ничего известно не было. Мамин-Сибиряк с болью показал тоску по земле украинцев и туляков, согнанных на заводскую работу. И чуть не первый о неудачных попытках "бежать в орду", в малых забастовках

97а. предугадал грядущие сражения, в которые "слилась рабочая толпа".

98. Ну, а каковы сегодня уральские мастеровые? - Мы обгоняли не раз их неторопливые надувные плоты, с палатками и рыбалкой прямо с помоста. Иной раз наталкивались на их хмурые взгляды и презрительные слова о несолидности нашего верткого суденышка.- Но как не похожа

99. эта основательная неторопливость на прежнюю бурлацкую открытую бесшабашность. И чуяли мы, что нет, не стоит на месте, меняется батюшка Урал и его горные люди.

100. Неожиданно быстро окончание- деревня Ослянка, где мы сначала

101. пьем воду из родника, а потом высаживаемся у заброшенного пансионата и начала автобусной дороги через Уральский хребет в Нижний Тагил.

102. Чуть подмерзшие от свежака и уставшие с суточной водяной феерии, мы с сожалением прощаемся с красавицей Чусовой, которую, может, больше никогда не увидим, но помнить будем всегда.

103. Не дождались автобуса и пешком идем 10 км до бывшего Серебряного завода. Аккомпанементом к приятной ходьбе стал перезвон коровьих колокольчиков и стройное козлиное блеянье под дирижерские удары пастушьего бича.

104. Попутный автобус прервал наш ход и за какие-то минуты домчал по обычной разбитой дороге до бывшего завода, ставшего ныне малоперспективным селом.

105. Ведь тут только леспромхоз, а его занятий мало для бывших здесь 5-ти тысяч жителей. Правда, леспромхоз строит целую улицу из новых домов - но поможет ли она? Оживит ли, поддержит ли

106. древнюю память? Неподалеку от села - ермаково городище, где почти тысячное разбойно-служилое войско зимовало в последний раз перед завоеванием Сибири. По реке Серебрянке они поднялись до сибирского волока и мимо будущего Синегорья перевалили в Азию, чтобы потом спуститься по Жеравле, Баранче, Тагилу, вплыть в Туру, в татарские пределы.

107. Снимаем заброшенную церковь на берегу Серебрянки - как памятник этому походу, этой, может, самой благодетельной для русских деспотов народной инициативе, подчинившей их власти полконтинента, неистощимый источник даровых богатств, неограниченное пространство для каторги и ссылки непокорных. И, как известно, Иван IV щедро отблагодарил за этот дар ермаковцев - шубой с царского плеча! Только шубы им в Сибири не хватало.

108. После бессонной ночи мы добрались до самой северной точки нашего похода

109. Вокзал города Верхотурье и, несмотря на северную пасмурь, дождь и холод, были

110. вознаграждены видами прекрасных церквей.

111. Но раньше мы натолкнулись на уже известное: в главном монастыре - действующая зона. Уже и не удивлялись, а проследовали дальше.

Троицкая церковь была заложена вместе с городом в 1598 году, а через столетие, во времена Петровы

113. перестроена в камне, в оригинальнейшее сочетание нарышкинской нарядности и традиционного пятиглавие, восьмерика на четверике.

114-115. Какой разгул барочный на стенах!

116. К церкви примыкает кремлевская стена. Входим.

117. В бывших церковных зданиях - ныне районные учреждения. Обрадованные Алешиной находкой, влезаем на колокольню. И вот -

118. открытые всем ветрам - 8 проемов, как 8 картин в рамках арочной формы.

119. Внизу город и знаменитая прежде - Тура. Известно, что Ермак не первый из московских прислужников шел войной на Сибирь, что Сибирское ханство еще до него признавало свою дружественную зависимость от Москвы, что, в конечном счете, Ермак был убит, а остатки его войска были вынуждены уйти из завоеванной страны. И, тем не менее, народная память прочно связала покорение Сибири именно с Ермаком, и права в этом.

120. От этого места ермаковцы распростились с Уралом и поплыли в свою Индию-Америку, в свою неизвестность, к битвам и богатствам. Ниже, у нынешнего Туринска, они встретили первый городок сибирских татар - Епанчин, разгромили его защитников, а сам город сожгли дотла - просто, чтобы боялись.

121. И понеслось, и поехало. Последующие Ермаки- землепроходцы меньше, чем за полвека (а вычтя польскую смуту - еще меньше), дошли до вод Тихого океана, сделали царство мировой империей.

122. Разбойник, царев слуга и верный сын церкви - известная русская триада. Троица из народности, самодержавия и православия - вот кто такой Ермак, русский народный идеал, которому подражали и подражать,

123. наверное, будут множество людей... 400 лет уж прошло, а мы все еще

124. остаемся в душе своей ермаками, жаждущими не столько трудного и трудового счастья себе и потомкам, сколько расширения своего произвола - воли и укрепления своей державы. А неизбежным следствием

125. этого лагеря под крестом или иным идеологическим знаком, консервация азиатской каторги.

126. Верхотурье было основано как первая таможня для отнятия в казну

127. всех изымаемых из Сибири богатств - на месте старовогульского

128. городища Наромкарра. И в течение полутора веков организовывало поток сибирских товаров... Сошлемся на путеводитель:

129. "Подобно живому организму, растущему через деление клеток, каждый древний сибирский город так и формировался: слободы, посады, монастыри окружали первоначальное ядро - острог-крепость.

130. Не был исключением и город Верхотурье. Кремль, Ямская слобода, посад и правобережье составили основу города. В 1621г. зародилась еще одна клетка - женский Покровский монастырь. Заложен он был по

131. приказу Киприана - первого сибирского архиепископа в Тобольске, чтобы устроить уставное житие осевших в городе стариц... Строили быстро. Дошло до нас, как ремонтировали в те годы. За 20 лет успел подгнить

132. деревянный острог и решили его строить наново. "Наняли плотников и платили по 20 коп. за сажень стены и по рублю за башню. Посад и город из 108 (дворов) объединили общей стеной...

133. С внутренней стороны стен, как и полагалось, шли обходные мосты для ведения верхнего боя. Из 9-ти башен 5 были проезжими, самыми высокими - 20-27 м, особенно с восточной, самой опасной стороны".

134. Такая низкая цена, высокое мастерство и скорость поражают в наш XX, якобы техничный; на деле ленивый и медленный век. Поражает, и объясняет, почему и как кучка русских людей смогла так быстро

135. освоить и обустроить городами величайшую получасть света.

136. Симптоматично, что особое внимание Верхотурью уделял Петр, строивший лишь три города: главную столицу Петербург, сибирскую

137. столицу Тобольск и связующее их Верхотурье. И немудрено: ведь

138. именно сибирские и уральские богатства превращались в мощь петровских армий.

139. При Петре же вошел в силу и Николаевский монастырь, когда приобрел мощи Симеона Верхотурского. Главные ворота в нем, выходящие на Туру, и тракт, по которому и шел грабеж

140. Сибири - звали "Святыми". В XIX веке они были увенчаны Симеоно-Анненским храмом. А вот остальным монастырским постройкам не повезло.

141. В 1909 году взамен готического вида Николаевского храма и колокольни Преображенской церкви был сооружен тяжелый Крестовоздвиженский собор по образцу храма Христа-Спасителя в Москве - подрядчиком крестьянином Балашовым и архитектором Тургевичем.

142. В честь 300-летия династии Романовых, ровесницы Верхотурья и Сибири, в этом заштатном, потерявшем всякое торговое значение городишке был сооружен громадный храм, по вместимости лишь на треть меньше Исаакия в Петербурге, на 10.000 верующих, хотя в Верхотурье было всего около 2 тысяч жителей... Так, спрашивается, зачем строили эту пирамиду? Как память о Романовых?

143. Всего за 40 дней верхотурские плотники соорудили этот терем по заказу Григория Распутина в ожидание приезда на богомолье царской семьи. В советское время он был занят сначала исправительной колонией; потом - надзирательским общежитием, и только сравнительно недавно город после длительной борьбы с лагерем смог отвоевать терем под городской музей. Но - только сам терем. Монастырская

144. стена рядом остается под колючей проволокой. И рядом с ней же

145. - музейный трактор 30-х годов - как экспонат коллективизации и, наверное, всего, что с ней связано.

146. К монастырским башням прилипли отвратительные зеленые будки, в которых сидят люди с автоматами - еще более известным техническим символом века. А в десятке метров от них, обращенный

147. к Туре лицом стоит памятник павшим революционерам и воинам, создавшим и сохранившим это чудовищное чудо. Памятник в цветах и лозунговых надписях на раздельных столбиках в честь равенства, мира, счастья и, особенно - в честь свободы.

148. "Свобода" на фоне колючей проволоки, опутавшей всю нашу жизнь.

149. Стоит музей у стен тюремного комплекса, захватившего древний монастырь и не желающего отдавать его обратно людям.

150. Когда только придет конец его господству?