"Орловщина"

1. Русское Черноземье. - ч. IV. - 1985 год "Орловщина"

2. Карта Русского Черноземья

3. Карта Орловского похода. - В Орловской земле мы пробыли два дня и увидели немного: Мценск с тургеневской усадьбой, да Орел с окрестным Сабуровым.

4. Только чтобы почувствовать своеобразие этой черноземной страны и ее людей.

5. Земля Тургенева и Лескова

6. Дорога в Спас-Лутовиново На здешних плакатах мы не раз встречали слова Тургенева, писанные им когда-то из Парижа: "И кто растолкует

7. мне то отрадное чувство, которое всякий раз овладевает мною, когда я с Висельной горки открываю вид на Мценск. В этом зрелище нет ничего особенного, а мне весело - это и есть чувство Родины".

8. Путь в 12 км до Спас-Лутовиново смотрится как пейзажные натурные иллюстрации к тургеневским "Запискам охотника".

9. Эту землю Иван Сергеевич в молодости исходил с ружьем и охотничьей собакой. И главными его трофеями были впечатления от встреч с орловскими крестьянами.

10. "Записки охотника" стали откровением для образованного общества, привыкшим до того обращаться к мужикам, как к убогим - одни с жалостью, другие - с презрением. И только в Парижской старости любящий взгляд его подернулся светлой дымкой идиллии: ("Деревня").

11. "Последний день июля месяца: на тысячу верст кругом Россия - родной край.

Ровной синевой залито все небо; одно лишь облачко на нем - не то плывет, не то тает. Безветрие, теплынь... воздух - молоко парное!

12. Жаворонки звенят; воркуют зобастые голуби, молча реют ласточки, лошади фыркают и жуют; собаки не лают и стоят, смирно повиливая хвостами. И дымком-то пахнет, и травой, и дегтем маленько, и маленько кожей. Конопляники уже вошли в силу и пускают свой тяжелый, но приятный дух.

13. Глубокий, но пологий овраг. По бокам в несколько рядов головастые, к низу исщепленные ракиты. Вдали, на конце-крае земли и неба - синеватая черта большой реки...

14. Я лежу у самого края оврага на разостланной попоне; кругом - целые вороха только что скошенного, до истомы душистого сена. Догадливые хозяева разбросали сено перед избами: пусть еще немного посохнет на припеке, а там - и в сарай. То-то будет спать на нем славно.

15. Курчавые детские головки торчат из каждого вороха; хохлатые курицы ищут в сене мошек да букашек; белогубый щенок барахтается в спутанных былинках.

16. Русокудрые парни в чистых, низко-подпоясанных рубахах, в тяжелых сапогах с оторочкой, перекидываются бойкими словами, опершись на отпряженную телегу, зубоскалят. Из окна выглядывает круглолицая молодка, смеется не то их словам, не то возне ребят в наваленном сене.

17. Другая молодка сильными руками тащит большое мокрое ведро из колодца. Ведро дрожит и качается на веревке, роняя длинные, огнистые капли. Передо мной стоит старуха-хозяйка в новой клетчатой паневе,

18. в новых котах. Крупные, дутые бусы в три ряда обвились вокруг смуглой, худой шеи; седая голова повязана желтым платком с красными крапинками; низко навис он над потускневшими глазами.Но приветливо улыбаются старческие глаза; улыбается все морщинистое лицо. Чай, седьмой десяток доживает старушка... а и теперь еще видать: красавица была в свое время!

19. Растопырив загорелые пальцы правой руки, держит она горшок с холодным, неснятым молоком, прямо из погреба; стенки горшка покрылись росинками, точно бисером. На ладони левой руки старушка подносит мне большой ломоть еще теплого хлеба. - "Кушай-мол, на здоровье, заезжий гость!" Петух вдруг закричал, и хлопотливо захлопал крыльями; ему в ответ, не спеша, промычал запертый теленок.

- Ай да овес! - слышится голос моего кучера.

20. О довольство, покой, избыток русской, вольной деревни! О тишь и благодать! И думается мне: к чему нам и крест на куполе святой Софии в Царь-Граде - и все, чего так добиваемся мы, городские люди?"

21. Автобус высадил нас напротив часовни-усыпальницы древнего и богатого

22. рода матери Тургенева.

23. Неподалеку - ресторанно-столовая служба для экскурсантов и почитателей, необходимая часть современного восприятия страдательной

24. русской классики... А напротив, за усадебной оградой с церковью и богадельней ... сам барский дом, как нечто сокровенное, задвинут вглубь

25. липового парка с дорожками и прудами. Мы приехали за полтора часа до открытия музея, и потому долго гуляли по нему, а, выйдя за

26. большой пруд, даже полежали на солнечной травке и порассуждали о крепостном праве, отмены которого добивался Тургенев.

28. Обычная смесь царит в головках наших детей, каша из школьных тезисов о борьбе с барами и восхищения высокой культурой этих бар. Витя попробовал раскачать их вопросом: "А так ли уж надо было

29. освобождать крестьян? Ведь в прошлом веке мужики были неграмотными, потому их считали "малыми детьми", а дворян и царя - их "благородными отцами".

30. Как ни странно, дети сразу согласились с нужностью родительской власти (знать, не очень-то она им тягостна), но как быть с родительской властью помещиков (над крепостными), ответить не могли. Да и что удивляться: Тургенева они не читали, а тот ясно показал, что крепостные мужики - не дети, а взрослые люди, и потому их надо было освобождать полностью и сразу.

31. Но, ответив твердо детям; сами-то мы однозначного понимания не достигаем. Разве, уйдя от помещиков, крестьяне не попали в кабалу у мироедов, лени и пьянства? И разве не отказались они сами от собственного хозяйства, подчинившись колхозному начальству?

32. Впрочем, Тургенев сам был хорошим барином и любил красиво жить за крестьянский счет - это известно. В Спас-Лутовиновской усадьбе это видно по характеру дома матери, почти дворца с анфиладой комнат

33. в циркульной части с колоннами... И вообще, какое различие в духе с Ясной Поляной!

34. Если там рядом с практичным большим домом располагались сразу лес и хозяйственные постройки, то здесь за классическим колоннами простиралась поэтическая среда - облагороженный усилиями двухсот садовников парк, дворянское гнездо.

35. Тургеневские усадьбы и чеховские вишневые сады - два литературных образа, символы красоты и тайного вожделения и нам, и нашим детям, как сладкая отрава...

36. Лиля: Но в пору бурной молодости и политической ссылки Иван Сергеевич жил еще не в барском доме, а в простеньком "флигеле изгнанника", похожем скорее на дом прислуги, чем на гордые хоромы матери.

37. Этот флигель и был настоящим писательским домом творчества, откуда Тургенев был в равной близости к крестьянскому полю и к дворянскому парку.

38. Здесь и создавалась бессмертная тургеневская Вселенная.

39."Как хороши, как свежи были розы..."Где-то, когда-то, давно-давно я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною, но первый стих остался у меня в памяти: "Как хороши, как свежи были розы..."

40. Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. - Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:

41. "Как хороши, как свежи были розы..."

42. И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома.

43. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; - а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как

44. простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! - Я не дерзаю заговорить с нею - но как она мне дорого,

45. как бьется мое сердце... "Как хороши, как свежи были розы..."

46. А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, белые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною - и чудится скучный старческий шепот...

47. "Как хороши, как свежи были розы..."

48. Встают передо мной другие образы... Слышится веселый шум семейной

49. деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, в перебивку звучат молодые,

50. добрые голоса; а немного подальше, в глубине уютной комнаты, другие, тоже молодые руки, бегают, путаясь пальцами, по клавишам старенького пианино, - и ...вальс не может заглушить воркотню патриархального

51. самовара... "Как хороши, как свежи были розы..."

52. Свеча меркнет и гаснет... Кто это кашляет так хрипло и глухо? Свернувшись в калачик, жмется и вздрагивает у ног моих старый пес, мой единственный товарищ... Я зябну... и все они умерли... умерли...

53. "Как хороши, как свежи были розы..."

54. Мценск Современный Мценск - обычный большой райцентр из одноэтажных деревянных улиц, постепенно

55. разоряемых и заменяемых унылым многоэтажным стандартом. Сохранившиеся

56. немногие церкви и старые дома находятся в небрежении и непригляде. И все же... Мценск - самый старый город Орловщины.

57. Сегодня на берегах Зуши - почти та же первозданная тишь и пустота, лишь действующий Петропавловский собор да вдалеке одинокий "дом воеводы" из бывшей церкви Михаила-Архангела, напоминают о двух столпах власти - духовной и княжеской над первыми русскими людьми здесь, как, впрочем, и в любой иной стране.

58. Потом был татарский погром. Он был страшен не физическим разором - такое бывало в те времена рядовым случаем, а глубоким психологическим расколом русской нации на русских, подчинившихся хану в Сарае, а потом царю в Москве, и ставших великороссами, и на ушедших под

59. литовско-польское покровительство белорусов и украинцев. Раскол этот и сейчас до конца не залечен, не изжит.

60. "Амченск" вместе со всей верхнеокской землей, будущей Орловщиной, сразу выбрал не восток и татар, а Запад и Литву, и стоял в том крепко два с лишним века, бил татар даже в одиночку, преграждая им путь на север. Так, амченский воевода Григорий Протасов своими небольшими силами отбил татар в 1430 и в 1438 годах.

61. Но гораздо больше сил у приокских литовских княжеств занимала тяжкая и оказавшаяся безнадежной борьба не с татарами, а с самодержавной Москвой.

62. Мценск и москвичи После громкой Куликовой победы великая Москва с успехом втягивала в свое растущее тело соседние княжества. Иные из них подчинялись легко и быстро, другие долго сопротивлялись. Среди последних костью в московском горле стал и Амченск, к тому времени - западнорусский Мценск.

63. Приемы Москвы были примитивны и однообразны, но зато действенны - смертельно ссорить своих соседей и самой выступать судьей, хранительницей православной веры и прав слабых и обиженных. В конце концов, ослабленные и отчаявшиеся люди решались на московскую власть как на единственный выход. Путеводитель о Мценске рассказывает:

64. "Устанавливая свое влияние на землях Литвы, Москва настраивает на Мценск соседнее Рязанское княжество. И вот приходят рязанцы, грабят, уводят в плен, разоряют пчельники, поля... Следуют ответные действия из Мценска - и обращения за посредничеством в Москву.

65. А позже московские великие князья начинают действовать и просто силой. За богатые хлебом приокские западные земли ведут необъявленную, а потом и прямую войну - то церковной пропагандой, то сталкиванием приокских князей, то прямым набегом. Так, в 1493 году воевода

66. Оболенский захватил Мценск и угнал его жителей в Москву, сделав холопами царя. А в 1500 году Мценск и весь орловский край был окончательно отобран от Литвы к Москве. Военное перемалывание независимых людей Орловщины и промывание их мозгов закончилось очередным добровольным воссоединением.

67. С 1500 года Мценск стал рядовым городом московской державы. И все же в своей родовой памяти-сути сохранил свободные начала. В эпоху Смуты Мценск был, конечно, на стороне Лжедмитриев, Болотникова и "иных воров".

68. По известному присловью "амчане - ребята бойкие" видно, что они сохранили свой торговый и смелый, даже воровской характер. Именно

69. мценский купец Иван Трофимов стал секретарем Пугачева и составил его Указ об "истреблении дворян" - прямая предтеча нашего века...

70. Старая любовь к свободе после столетий московского тягла приобрела мрачные, даже разбойные формы... И мы это знаем по образу молодой мценской купчихи - Катерины Измайловой, преступившей человеческие законы ради свободы своих любовных и иных страстей.

71. Витя: Тургенев написал рассказ "Гамлет Щигровского уезда", Лесков - "Леди Макбет Мценского уезда". Эти заглавия в прошлом веке были полемически заострены и утверждали: мы - такие же люди, как и европейцы. В русских людях кипят шекспировские страсти - и не только в среде образованных.

72.Наверное, Катерина Львовна и ее преступная любовь c приказчиком Сергеем в

одном из мценских купеческих домов - писательская фантазия Лескова, возникшая из детского воспоминания о том, как в Орле наказывали плетьми молодую купчиху, отравившую свекра. А на деле-то - сколько здесь правды именно о русских людях, какие они были и при Лескове, и после него, в революциях и лагерях, да, наверное, и сейчас. Нельзя, конечно, судить о нас лишь по Катерине Львовне, как о шотландцах судить лишь по леди Макбет, и все же она - плоть от плоти нашей...

73. Лиля: Обескураженные мценским музеем - пустым, как современный политический плакат - это просто собрание известных картинок в рядовом новой доме и воспринимается почти как издевательство, мы кое-как возместили эту неудачу живыми впечатлениями от старого Мценска, где он еще остался от бед войны и реконструкций.

74. На берегу Зуши мы попытались снова и снова уловить судьбу и будущее орловской земли, такой изначально западной и такой разбойной.

75. Поход в Каменское-СабуровоВторой день мы начали долгим пешим походом от орловского пригорода Знаменки к заброшенной усадьбе-крепости.

76. Нам повезло с попутчиком, выросшим в этих местах. Его рассказ

77. вместе с увиденной крепостью накрепко соединился у нас с "Тупейным художником" Лескова в мрачно-красивую картину.

78. Но все по порядку. Эта история началась при матушке Екатерине, когда был завоеван Крым и граница ушла за море-горы. И потому орловскую землю стали без разбора раздавать екатерининским орлам - царицыным любимцам и вельможам. Одним из них был фельдмаршал граф

79. Каменский. Впрочем, в истории он прославился своей трусостью, тем, что в один решительный момент просто бросил войско на произвол судьбы, сказавшись больным, однако не был расстрелян, а лишь перенес свою ставку и воинскую лютость в орловское имение.

80. Средств и людей у него хватало, власти - тоже, да и кто мог сопротивляться фельдмаршалу, даже отставному, - в этой глуши, за тыщу км от столицы? И вот он строит в своей усадьбе настоящую крепость, пусть сегодня специалисты утверждают, что ее стены все же не тянули на роль настоящей крепости - но ведь война предстояла тоже только с крепостными мужиками. Относился к ним он хуже, чем к военнопленным.

81. Да что там мужики, собственного взрослого сына бил арапником. Правил он силой государства, авторитетом церкви, а жаловаться на него - "Дo царя далеко, до неба высоко..." В таком беспределе, всесилии своего произвола граф, как и иные, доходили до жутких мучительств.

82. Героиня лесковского рассказа говорила: "А мучительства у нас были такие, что лучше сто раз тому, кому смерть суждена". И дыба, и струна,

83. и голову крячком скрячивали, и заворачивали: все это было. Казенное наказание после этого уже ни за ничто ставили. Под всем домом были подведены потайные погреба, где люди живые на цепях, как медведи, сидели... А другие даже с медведями были прикованы, так что

84. медведь только на полвершка его лапой задрать на может... Бывало, если случится когда идти мимо, то порою слышно, как там цепи гремят и люди в оковах стонут. Верно, хотели, чтобы о них весть дошла или начальство услышало, но начальство и думать не смело вступаться...

- А над подвалами был устроен первый на Орловщине театр, лишь впоследствии перевезенный в Орел на славу хозяину, и ставший

85. в наше время театром им. Тургенева. Мучениям актеров и художников этого театра посвящены и "Сорока-воровка" Герцена, и "Тупейный художник" Лескова. Правда, Лесков сгустил краски: театр завел не

86. старый граф, а его наследник, быстро промотавший все состояние, но и при нем мучительств хватало...

87. Продолжим цитату из лесковского рассказа: "Она пела в хорах попурри и танцевала "первые па в "Китайской огороднице" и, чувствуя призвание к трагизму, знала все роли наглядкой. И вспоминала Любовь Анисимовна: "Спектакль хорошо шел, потому что все мы как каменные были приучены и к страху, и к мучительству..."

Наверное, это было необыкновенное, невероятное искусство людей, ходящих по краю смерти, невозможное для обычных свободных людей и потому - заранее проклятое!

88. Тупейному художнику предстоит страшное мучительство, а его невесте - барское надругание - и они бегут, как в смерть, и хотя гибнут не сразу, но бесповоротно...

Наш попутчик показал то место на дороге, где, по преданию, убили старого графа в 1809 году. Зарубил его топором собственный кучер после того, как граф повелел сослать его жену с грудным ребенком.

89. Убил и скрылся. И не могли найти, никто не выдал, пока, под угрозой всем крепостным, он сам не вышел на муку и смерть, людей спасая... Вот и поди реши, прав он или виноват...

90. Битый арапником графский сын тоже не знал предела своим страстям и быстро промотал и крепость, и имение. Богатый купец Сабуров стал его новым владельцем, мужики с радостью приняли переименование Каменки в Сабурово, чтобы избавиться от графского имени.

91. Умирая, купец разделил Каменку между тремя дочерьми на три деревни, а саму фельдмаршальскую крепость отдельно подразделил на три части, как в последнюю войну союзники поделили не только Германию, но и отдельно Берлин. Внутри крепости ничего от проклятого прошлого не осталось, Сабуров развел громадный сад, и наш попутчик еще помнил вкус его яблок из своего военного детства. После войны и сада не стало... - вырубили...

92. Рассказывал он, как в период слома церквей в 30-е годы, сабуровские мужики бросились разорять и графский склеп, ища драгоценности, но ничего не нашли; кроме фельдмаршальских сапог - за полтора века не сгнили и на мужичьих большевистских ногах смотрелись, как новые - последней памятью крепостного времени...

93. Последней памятью? - Нет, далеко не последней. Крепостничество не вытрешь из нас и нашей судьбы. Это надо понимать и с этим приходится жить.

94. Но сейчас в сабуровской крепости - одно поле. Здесь растят капустную рассаду и работают с перекурами орловские городские шефы.

95. От попыток организовать здесь музей отказались. В краеведческом музее ничего не рассказали, даже в городском автобусе нас пытались отговорить от поездки - проклятое, пустое, беспамятное место - зачем оно нам? А может, в этой обыденной беспамятности нашей и есть самая страшная угроза?

96. Стоянка на реке ЦонСвою ночевку на Орловщине мы провели на пригородной речке Цон в Знаменке, где когда-то у Плещеевых часто и подолгу гостевал Карамзин, а потом переездило и перебывало много русских знаменитостей.

97. Для нас же это было просто блаженство краткого отдыха на природе от транспорта, городов и музеев... И взамен густой орловской истории

98. хотелось только очарования стихов Фета - ведь этот великий русский лирик тоже был прирожденным орловцем, от рода старых мценских воевод Шеншиных, а вот откуда у него, в этой горючей и жестокой земле такая поэтическая мощь и незамутненность чувств?

99. Я пришел к тебе с приветом, / Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом / По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся; / Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся / И весенней полон жаждой;

100. Рассказать, что с той же страстью, / Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью / И тебе служить готова.

101. Рассказать, что отовсюду / На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду / Петь - но только песня зреет.

102. Орел - знакомство со столицей орловской земли мы начали

103. с вокзала - торжественного, колонно-парадного. А потом шли пешком по длиннющей Московской улице мимо заводов и современных зданий, мимо неотличимых от москвичей орловцев, любопытствуя: "А в их стремлениях-привычках есть ли разница, отличие не только от нагловатых москвичей, но и от всех иных русских?"

104. Проходим памятник Александру Васильевичу Горбатову, мужественному колымскому зэка и генералу армии, освобождавшей Орловщину от немцев. А ведь немцы тогда кричали, что освобождают Россию от большевистских лагерей, но Горбатов был прав, не слушая их.

105. В том-то и дело, что как бы внешние грозы не мучили и не воспитывали орловцев в послушании великой власти, в них всегда оставались

106. неистребимыми свои, вольные начала, еще от Киева и Литвы.

107. Мы идем по многоэтажному новому стандартизированному городу, ожидая, что в его каменном нутре еще хранится память о прошлом, еще бьется культурное сердце. В списке орловского музея - 100 с лишним

108. литературных знаменитостей, среди них - Грановский, Тургенев, Фет, Лесков, Бунин, Андреев, Пришвин и т.д. И мы идем на встречу с их домами, с их неорганической плотью.

109. Добрались до неожиданно пустынного центра города при слиянии подзапруженной здесь Оки с притоком ее, речкой Орликом, где и была

110. основана при Иване Грозном крепость Орел. Поломав самостоятельность своих людей, став абсолютным самовластцем, Грозный начал ломать и границы державы. Не была забыта и юго-западная сторона - Дикое поле, ставшее потом главной частью Орловщины.

111. В честь основания в 1566 г. первой крепости ныне вознесена стела.

112. Крепость Орел была выдвинута против крымцев и поляков, нарушала их давние права, и потому терпела вначале немало от них урона. Уже через пять лет после основания, ее вчистую сравняли с землей крымцы, а в 1611 году полностью разрушили поляки.

113. Только через 25 лет здесь снова затеплилась русская жизнь. Зато Орел сильно разросся в гражданскую войну Хмельницкого,

114. когда множество украинцев, измученных военной маятой, переселялись в московские пределы. С тех пор связи орловцев с украинской традицией и культурой никогда не прерывались. А уже в 1702 году крепость

115. Орел упраздняется, преобразуясь в будущий губернский центр, становясь столицей нового, не завоеванного, а, скорее, освоенного края. Древний Мценск со своими традициями и культурой был менее удобен для администрирования, чем упраздненная военная крепость...

116. Как известно, жизнь неистребима даже в бывшей крепости.

117. Но нам интересна не только культура интеллигенции, верхов. Незримые, невидимые перемены происходили в духовном мире простого, "подлого" (по барскому определению) люда - крестьян и горожан. Ведь Орловщина никогда не была полностью абсолютно замиренной провинцией Российскoй державы. Всегда находились люди, протестующие

118. действием - бунтом, разбоем. Всяческие Кудеяры, Федьки Рыжие, Гришки-Сибиряки и иные знаменитые "воровские атаманы" наводняли леса и города, держали орловцев в состоянии постоянного страха и удали, по известному удалому присловью: "Орел да Кромы - первые воры, Елец - всем ворам отец, а Ливны - самим ворам дивны"...

119. Но проходит время, и партизанский разбойный протест сменяется протестом идейным, церковным. В окрестных селах и самом Орле плодятся церковные отщепенцы, последователи христоверов, в просторечии - хлыстов... И здесь же Андреем Блиновым и Кондратием Селивановым зачинается одна из самых изуверских и богатых русских сект - скопчество... Плодятся бегуны и всяческие "очарованные странники". Крайнее насилие меняется на крайнее же ненасилие и самоотречение, разбой - на буржуазное скряжничество. Несмотря на неслыханный гнет империи, мысль простых людей работала и претворялась в действиях, делах, образе жизни - независимых, отличных от предписанных сверху. Мы об этом читали у Лескова, чуткое ухо которого слышало, а сердце понимало происходящее в народных душах...

120. Но вот и центр города. За парадными фасадами главных улиц - одноэтажные

121. особняки - нынешние литературные музеи.

122. Тимофей Николаевич Грановский - ученый историк; а в главном - моралист-

123. проповедник, друг Белинского и Герцена. На его публичных лекциях в тяжелое николаевское время русское образованное общество впервые прониклось единым моральным пафосом, на его лекциях родилось публичное самосознание...

124. Это и есть родной дом полуукраинца Грановского и его родителей, типичных орловцев, московских по языку, западных - по истокам. ...

125. Дом бывшего орловского вице-губернатора, женатого на сестре Фета. Ныне он стал музеем писателей-орловцев. Только здесь можно

126. побывать в гостях в кабинетах Фета, Бунина, Андреева, Пришвина, хранящих память общения с творцами наших душ... А Орел в свое время творил

127. и формировал души их самих. И в далекой парижской эмиграции Бунин вспоминал: "Там я начал печатать свои первые вещи, переводить стихи, там постигал Родину, ее красоту..."

И, наконец, Тургенев. Его именем полон город, театры, парки и музеи, так что иной раз такое громкое почитание утомляет, как некий культ Тургенева, а нарисованные им картины "Бежина луга" или "Муму" становятся чугунными тяжелыми досками.

129. Сначала такое превознесение кажется даже странным. Ведь Тургенев был либералом, конфликтовал с вождями революционной демократии, а по жизни оставался русским помещиком и парижским аристократом.

130. Да, но его бывшие оппоненты смогли превратить тургеневские книги в свое духовное наследие, в школьные прописи о вызревании революции

131. в среде интеллигенции,

132. а дворянские беседки над Орликом и Окой - в "тургеневский бережок", где прекрасные интеллигенты красиво любили друг друга и путем красивых рассуждений готовились к борьбе за счастье людей.

133. Как известно, история частично подтвердила упования Тургенева: его высококультурные идеалисты в большом числе пошли в революцию,

134. а потом и в руководство советской властью или в число ее верных попутчиков. Правда, способ их действий не всегда был по-тургеневски идеален, но об этом с гораздо большей прозорливостью писал

135. Лесков в романе "Некуда". Но зато его тогда же и подвергли обструкции по призыву Писарева - всеобщим "неподаванием руки", моральному террору.

136. Николай Семенович Лесков - не дворянский, как Тургенев, а истинно народный писатель - не только по происхождению от священников брянского села Лески и московских купцов, а по самой его необыкновенной чуткости к народному языку и мыслям.

137. Лесков вырос в среде деревенских мальчишек, не отличаясь от них, и потому взрослым не чувствовал ни отчужденности от народа, ни какого-либо преклонения перед ним... и по-свойски черпал от него

138. все свои образы и краски...

139. В этой гимназии он учился, но неудачно - был отчислен за неуспеваемость... Подростку с богатым воображением была невмоготу тогдашняя

140. зубрежка, и он отдавал свое время чтению, но зато остался без образовательного диплома. В родительском доме Лескова теперь музей. Хороший музей,

141. содержательный, богатый, единственный в стране, центр лескововедения.

142. По согласию с его сыном и биографом Андреем Николаевичем, из последней квартиры писателя в Петербурге в Орел перевезен писательский кабинет, и теперь можно придти к уже зрелому писателю прямо в гости.

143. Жизнь заставила Лескова рано пойти на службу, подобно разночинцу добывать себе хлеб и одновременно колесить по стране - от Украины до Поволжья, встречаясь с людьми. Лишь в 30 лет он становится писателем, имея запас жизненных впечатлений, описывать и понимать которые ему хватило на всю оставшуюся трудовую жизнь, оставаясь сыном Орловской земли - неистовым характером с западными

145. началами, озорной насмешкой, религиозной истовостью, да и всем своим обликом...

146. Любимые герои Лескова живут не в дворянских гнездах Тургенева, а под ними, как "орловский несмертельный Голован", молокан и молочник, обслуживавший молочными продуктами дворянское собрание и умирающих в трудные дни. Трудяга и праведник. Простые люди - a Лесков умел находить в их среде необыкновенно красивых людей - лучшие из них, как Голован, находили выход - и не на словах, а сразу на деле: Получив выслугу за службу у генерала Ермолова, он все свои силы и средства отдает на освобождение от крепости матери, сестер и любимой, но несчастной в замужестве женщины - и находит себя в посильном и бесстрашном служении людям, в рассказах детям библейских историй - и все это без всякой церковности.

149. За то и был он окружен благоговейным почитанием окрестного народа.

Орловский мужик Голован выбирает духовную независимость, ненасилие, праведность и ради своего счастья "ни через кого переступить не может" - И такой исторический выбор - ответ лесковского мужика много лучше, вернее ответа, даваемого тургеневскими идеальными героями... Несмертельный Голован

151. Лесков уезжал один раз в Европу, но не смог долго выдержать безвоздушья нерусской жизни. Тургенева Париж оторвал-таки от родной почвы. С Лесковым это произойти не могло. Он неотделим от своей земли и, может, потому и находил в ней людей нашего будущего.

152. Кстати, никогда он не отделял их от европейцев. Вот Несмертельный Голован не только схож характером и судьбой с Отверженным Вальжаном, но и вообще, как писал Лесков: "Он ходил в белой холщовой рубашке,

153. чистой, как кипень ... она сообщала наружности Голована нечто свежее и джентльменское, что ему очень шло, потому что он и в самом деле был джентльмен.

154. Но как раз слитность Лескова с народом определила его критичность к революционерам высших слоев. Его роман "Некуда" читается сегодня почти как сатира на некоторые стороны нашей собственной диссидентской истории... Наверное, Лескова еще не раз будут мелочно записывать,

155. то в реакционеры, то в прогрессисты, но будущее все равно запишет его в наших главных "лукавцев и провидцев, кудесников русского слова, гениальных и ироничных выразителей души наших предков,

156. а, значит, и нас самих, и тех, кто будет после нас.

"Лесков - писатель будущего" - это верно сказано. Может, он главный незаслуженный подарок Орловщины России. Послушайте:

158. И будет так: "И настали дни успокоения: поля и луга уклочились густой зеленью, привольно стало по ним разъезжать молодому Егорию

159. светлохраброму, по локоть руки в красном золоте, по колени ноги в чистом серебре, во лбу солнце, в тылу месяц, а по концам звезды.

160. Отбелились холсты свежею юрьевой росою, выехал вместо витязя Егория в поле

161. Иеремия пророк с тяжелым ярмом, волоча сохи да бороны, засвистали соловьи в Борисов день, утешая мученика, стараниями

161. святой Мавры засинела крепкая рассада, прошел Зосима святой с долгим костылем, в набалдашнике пчелиную матку пронес; минул день

163. Ивана Богословца, "Николина батюшки", и сам Никола отпразднован, и стал на дворе Симон Зилот, когда земля именинница. ...К тому времени

164. Голован снова мало-помалу ходить начал и вновь за свое дело принялся..."

Нa этой-то лесковской хвале орловской земле-имениннице, на которой свое дело делает Несмертельный Голован, нам и надлежит

165. закончить свой фильм о первом знакомстве с этой богатой страной.

166. До свидания