Наше с Лилей детство прошло в разных городах, но примерно в равных условиях. Дошкольные годы заняла великая война, а в городские школы мы ходили из самодельных деревянных домиков на небольших земельных участках. Дом ее родителей стоял в одном из сталинградских оврагов в 15-ти минутах ходьбы от центра. Дом моего детства располагался в подмосковной деревне Мазилово, в получасе ходьбы от московских заводов и школ в Филях. У нас обоих было счастливое детство в собственном доме, у любящих родителей, в соединении преимуществ и недостатков городской и сельской жизни, в общении с живностью на огородике и сарайчике, с ежедневными хлопотами по воде и отоплению. Потом мы оба испытали горечь разрушения своих «малых родин» растущими городами. И потому когда мои родители в предпенсионном возрасте купили садовый участок с домиком на нем в дальнем Подмосковье, мы без сопротивления разделили с ними все связанные с этим строительные, огородные, топливные и иные хлопоты, как естественно участвовалм в родительских хлопотах в детстве, надеясь, что и нашим детям они пойдут на пользу вместе со свежим воздухом, купаниями в пруду и овощами с грядки. Для нас 2усадковская дача» стала восстановлением порушенных «отчих домов детства». После смерти моих родителей она перешла к нам вместе с их могилами на ближайшем петрищевском кладбище.
Вполне естественно, что и мне перед пенсией захотелось построить новый дом, тем более, что размер участка (11 соток) это дозволял, привычка работать руками в детстве и на шабашках позволила рассчитывать на собственные силы, а наступившая перестройка провозгласили свободу везде, в том числе и в стройке на себя.
Сейчас эта стройка в основном закончена, идёт тягостное оформление документации для передачи нового и старого дома с землей детям в лице старшей дочери Гале, и мы с Лилей имеем время заняться расстановкой в новом доме книг, которые уже много лет назад были перевезены с московской переполненной квартиры на дачу для хранения в коробках и чемоданах. Теперь мы получили возможность расставить их уважительно на полках и в оставшиеся годы попытаемся понять, «кто мы еси?»( чем питались и что еще хранится в душах наших?). Еслии правда, что душа состоит из мыслей и чувств, но записаны они гораздо полнее и понятней они содержатся в прочитанных книгах, чем мы сами смогли бы рассказать или даже написать об этом. И пока эти книги живы у нас и в тысячах других домов и могут попасться на глаза детям, до тех пор реально дееспособны души наши и наших сверстников.
Конечно, само устройство и вид здания тоже свидетельствует о душе его строителей и хозяев. Наш многоуровневый дом с зеленой площадкой над полуподземным гаражом, мастерской, баней и бассейном в цокольном этаже, овощным парником под стеклянной крышей с обзорным мостиком-мачтой под небом, двумя спальнями и двумя кабинетами в мансарде, с большим (шесть на шесть) залом-кухней и прихожей на первом этаже, соединенные 12 лестницами-переходами, не только мне, но и многим гостям кажется похожим на корабль. Про себя я даже звал его своим «Наутилусом» - так хотелось в нем воплотить как бы свою модель строительства хорошего, в меру своих возможностей, мира. Это дом буржуазного коммуниста, который за жизнь понял, что нельзя отрекаться от отцовской веры, но только осуществлять ее надо не силой для всех, а лишь добром для себя и согласных ближних твоих. Потому в доме есть и уровни, связанные с небом, и подвал, в котором есть не только земная глубина в дренажном колодце, но и бассейн-озеро (его еще так и не удалось сделать теплым), над которым нарисованы море с парусником и реющий над ним Пик Коммунизма-Гармо, (слава Богу он уже давно перерестал быть пиком Стальина, а мечта о коммунизме очистилась от силовых мечтаний). Я знаю, что типичен и эти картинки в моем доме и устройства говорят об устремлениях многих советских людей. Полным же голосом о человеке могут говорить его собственные архивы и книги, т.е. то, что ты сам записал, и то, что сам прочитал о мире. Поскольку человек – это капля, в котором отражен (и воплощен) весь мир, постольку и книги нашей библиотеки есть слепок не только наших душ, но и нашего мира и нашего времени. И чем дольше он сохранится в открытом и систематизированном состоянии, тем дольше мы духовно не умрем, а будем находиться в незримом общении с потомками.
Конечно, связь эта непрочная, далеко неполная, не зеркально тождественная.
С огромным числом наших книг мы не были близки. Многие их них были куплены, но так и не прочитаны. Большая часть наиболее дорогих для нас книг до сих остается в московской квартире, и переедет на дачу видимо после нашей смерти, когда квартира будет продана для раздела наследниками. Кроме того на дачу б ыли перевезены А. Наседкиным остатки библиотеки диссидентов Виктора и Сони Сорокиных после того, как они эмигрировали во Францию. Как она была собрана, мы не знаем, но в их много разных советских изданий, включая книги до- и революционных лет. Они тоже свидетельствуют о нашем времени и опыте, тоже достойны хранения и разговора с нашими потомками, а через них с будущим человечеством. И каков парадокс: наша страна пережила величайшую по длительности и жестокости эпоху революционного террора, в которую многократно выжигалось всякое оппозиционное слово. И тем не менее в частных (иногда и в государственных) библиотеках сохранялись книги и мысли даже знаменитейших «врагов народа», т.е. Сталина.
Но дело не только в хранении книг. Надо, чтобы ими могли и пользоваться. А для этого хранители должны стать библиотекарями, т.е. знатоками этих книг, умеющими их находить на полках и предлагать для чтения, хотя бы своим детям и соседям. Как это делать?
Конечно, проще располагать книги по алфавитному порядку, но тогда библиотекарю надо хорошо помнить содержание почти всех книг и всех тем, и при необходимости подборки книг про одной теме придется перебирать всю библиотеку, что непрактично. Поэтому приходится держаться предметно-тематической (и хронологической) классификации книг. Поскольку речь идет о небольшой, частной библиотеке, можно держаться не официального классификатора, а своего собственного, хорошо известного хозяину –библиотекарю порядка разделов . Так и получается, что задумавшись о порядке расположения своих книг, мы фактически должны будеи придти к пониманию структуры собственных душ.
Так, хотя мы получили инженерное образование, но в жизни нас волновали прежде всего литература и история, ее проклятые вопросы о человеческой мечте и корнях террора. Поэтому у нас мало книг по естественным наукам, да и те служили в основном как бы иллюстрацией к общефилософской тематике о происхождении и целях развития человека. Потому в наших головах давно сидит давняя марксистская (гегельянская) структура эволюции мира: от математики и физики - к астрономии и геологии и дальше – к биологии и психологии живого, истории и обществоведению, завершаясь информатикой (кибернетикой) и строительством в будущем разумного космоса (космонавтикой). Этой схеме мы и будем подчинять расположение книг по естественно-научной тематике, если их станет больше.
Еще один пример внешней странности порядка в наших книгах. Так в число описаний героев народольческеого террора наряду о книгами Степняк-Кравчинского я поместил не только роман Чернышевского «Что делать?», но и не менее знаменитый роман Э.Войнич «Овод», потому что эти авторы дали на мой взгляд наиболее искрение самоописания чувств и мыслей прародителей революционного террора. Степняк-Кравчинский был не только русским писателем, но и террористом, а англичанка Войнич, была женой одного из русских народовольцев и хотя внешне ее роман написан на тему борьбы итальянских карбонариев, он стал одним из воспитателей российских революционеров, таких как, как Павка Корчагин из автобиографического романа Н.Островский «Как закалялась сталь»... В моей душе смысловая близость этих произведений очевидна и потому я ставлю их на полку рядом в одном разделе «романтики революционного террора, для того, чтобы будущий читатель смог легче угадатьотгадку тайны рождения террора из великой мечты о прекрасном человечестве и тем самым подготовить почву для излечения причин его закономерного появления.
Еще один,сходный пример,. Мне очень хочется поместить в одном разделе книги о предательстве в среде революционеров – не только реальные жизнеопи-сания Азефа,иных провокаторов или, напротив, искренне переубедившихся революционеров в роде Льва Тихомирова, но и литературные фантазии о героях революционного «перерождения», типа романа Горького «Клим Самгин», О.Форш «Одеты камнем», В.Кетлинской «Мужество», романа Л.Леонова «Русский лес», В.Каверина «Два капитана» и иных советскаих произведений, посвященных описанию перерождения интеллигентов не только в предателей, но и в злобных врагов народа, судьба которых была предрешена; после чекистских розысков стать «лагерной пылью».... Все эжти примеры подсказывают мне же, что дело стрвыктура нашгей библиотека воряд ли когда-либо будет готовым для окончательного завершения.
Во многом, выделяемые тематические разделы вызваны, как нашей привычкой к использованию, так и расположением отдельных комнат в доме. Так, путеводители и иную краеведческую литературы правильней было бы держать вместе с иной литературой по отдельным странам, но практичней иметь их в специальном разделе «краеведение» вместе с картами, схемами и буклетами. Тоже самое можно сказать о детской литературе, поэзии или книгах по изобразительному искусству. Поэтому описание нашей дачной библиотеки заключается в перечне разных комнат двух домов с описанием различных тематических массивов, как правило, в хронологическом порядке и более подробного описания книг по истории и литературе мира и России в коридорах первого и второго этажей нового дома с преимущественным интересом к истории революций и террора..
