12 мая 1997г., понедельник. Едем в Армавир. На улице жарко, а в вагоне хорошо. Вот только на второй полке тяжело кашляет Витя. Как он поедет на велосипеде, будут ли силы? Веду разговоры. Один из пассажиров возвращается из Кировской колонии после 6-илетней отлучки. Был он до колонии, по его рассказам, завхозом и воспользовался излишками мёда, что скопился у него на складе. На помилование не подавал, а надзорный суд не захотел срок снизить. УДО и то случилось только за четыре месяца до конца срока – не хотела администрация отпускать хорошего работника, несмотря на 31 поощрение и ни одного взыскание. Построил церковь в колонии на деньги, которые ему присылали различные миссии наши и зарубежные, покупая доски и гвозди у собственной администрации. Своей работой гордится – создал место для обращения к Богу, приходят туда и мусульмане, и христиане разных толков.
Жуткие вещи рассказал про кормёжку–некогда здоровые парни падают от истощения и умирают (на день – кусок хлеба и кружка жидкой сечки). Ему присылала семья, а одинокие мрут. Ад - да и только.
По амнистии хозяйственников (он подходил) его не отпустили – заиграли. Качать права не решился - видел к чему это приводило у других: чуть что и - пожалуй в пос. Лесной ИК 231/6. Назвал себя Дамиром Хутовым, абиссинцем.
Другая попутчица, моя ровесница, мать троих детей, едет на похороны отца в Армавир. Конечно, ей грустно, плачет. Вспоминает и говорит об отце, о своих родных, о муже, 29-илетней дочке, 4-го мая родившей девочку, не будучи замужем. Как будет жить и растить ребёнка? У попутчицы, беженки из Баку, в Москве только одна комната и курящий муж. 34 года она старается отучить его от курения – ничего не получается. Сын тоже курит и это ужасно – у него плохое зрение (связь курения со зрением не уловила, но уточнять не решилась). Попутчица – финансист по образованию, но сейчас не у дел и только подсчитывает свои горести.
Попытка законно везти велосипеды удалась лишь наполовину. Мне выдали на вокзале за 9+9 руб. квиточки, на которых написано «за взвешивание». Проводник их принял, поверил моим объяснениям, порадовался за нас, что лишнего не взяли, и предложил выписать от себя нужную квитанцию. Значит, можно теперь и у проводников оплачивать негабаритность.
13 мая, вторник. В 6 утра совсем светло. Прощальные разговоры с попутчиками. Дамир поит меня чифирём (одного глотка этой горечи мне хватило для получения нового знания), дарит кружку и нож и обещает посылку с орехами («за доброту» - мы кормили его всю дорогу, т.к. денег у него не было - украли куртку с деньгами прямо в Кирове). Ольга Михайловна переоделась, припудрилась и стала очень красивой женщиной.
В 7.30 мы выгрузились. Наверное, около часа собирались, укладывались, а потом покатили по Армавиру и по шоссе на станицу Советскую (указатель показывает 25км до поворота на неё). Город мы не рассматривали – у нас мемориально-спортивная поездка. В начале пути лопнула свежая сварка на Витином багажнике. Теперь он привязан верёвками, понятно, не жёстко.
Были приятно удивлены, что на всех 4-х могилах (три невесткиной родни) цветы: нарциссы, пионы и цветущие белые ирисы. Травы, конечно, тоже много и сирень нависла в большом количестве. Женщина предложила тяпку, пока её дочка искала могилу, причём, как выяснилось, отцовскую. Не нашла.
Прибрались, поставили цветы. Я немного «поговорила» с мамой. Брат в прошлом году прикрепил её портрет – стало совсем удобно общаться. Витя поблагодарил маму за жену свою. Неожиданно из моего вопроса, а не поехать ли нам в Черноморскую, на папину могилу, выросло решение ехать на Туапсе. Папина могила ухожена, там, в Черноморской, т. Лиза и мой двоюродный брат Саша, а папина могила в одной ограде с могилой его отца, дяди Гриши.
Вернувшись на шоссе Ростов – Баку, настроились доехать до Лабинска. Жарко. Руки, ноги, попы отвыкли от велосипеда, но 80 км в этот день мы всё же сделали и остановились в лесополосе. Было красивое вечернее освещение деревьев, была сухая ночь.
14 мая, среда. Прохладное солнечное утро. Витя пытается закрепить багажник. Выезжаем почти в восемь. Наш путь сегодня на Майкоп и немного дальше, чтоб накрутить 80км. На деревенском базаре покупаю молоко: «Почём?» - «4 тысячи». Я готовлю 12тыс. «Вы что хотите платить?» Показываю деньги. «Да 4тыс. баллон (трёхлитровая банка)». Нам ещё и бутылку дают, чтоб уместилось всё молоко. Мы, довольные, улыбаемся, прощаемся и отправляемся. Выпить 3л оказалось на удивление легко. Вечером была молочная каша.
А день жаркий, с горками, которые я иду, а Витя иногда въезжает. От Лабинска до Майкопа спуски-подъёмы ещё помним, а вот Лабе удивляемся – в тот раз (1994г) она была неширокой и чистой, а сейчас – весенняя, полноводная и к месту нашей прежней ночёвки не подпустила.
В Майкопе я настроилась не предаваться воспоминаниям, но Витя попросил и мы свернули через центр к горсаду. Ну, а там почти тёплая вода в огромном бассейне рядом с рекой Белая, и мы по очереди доплываем до фонтана. Потом едим мороженое, разговариваем с приветливыми старожилами – женщине 76 лет, а выглядит молодой, двигается легко, на танцы по субботам в Дом ветеранов ходит.
Из Майкопа выезжали сложно, с возвратом в город, напуганные постовым, что стали на дорогу, ведущую в крутые горы. Может они не такие уж и крутые? Но не проснулась в нас молодая лихость… В городе двое молодых людей, как сумели, нарисовали нам путь: через станицы Ханскую, Белореченскую, Кубанскую…
15 мая, четверг. Уютно переночевали за Ханской, и Витя почти готов к выезду, т.к. уже перетянул цепь у моего велосипеда и набил солидолом переднюю втулку. В это прохладное солнечное утро жду от наступившего дня только хорошего (ещё не выветрилось желание быть бодрой после встречи со вчерашней «танцоршей»).
Крутить тяжело. Уговариваю себя потерпеть: за два дня устать устала, а втянуться нет. Белореченская оказалась в трёх километрах, за ней следующая обозначенная точка – так что едем «как пописанному». Дорога ровная, лесистая, станицы настроены на ней часто, но красоты в них особой нет. Крутить стало просто приятно, после того как Витя разобрал втулку моего заднего колеса и набил её солидолом.
В ст. Прилехская купили вермишель (кубанского риса не получилось – он весь на Московских рынках).
От Кубанской до Саратовской 46км. На одной из говорливых чистых речек мы остановились: купались, стирались, обедали. Проезжая потом другие речки, отмечали: «Наша краще (фраза из полюбившегося нам анекдота)». Правда, ночевать мы остановились на речке, которая оказалась всё же «краще», может оттого, что она течёт у подножья горы, на которой разместился районный городок на 15тысяч жителей Горячий ключ. Есть в нём и минеральная вода и грязевой санаторий. Мы ехали по низкому берегу и довольно долго любовались крутыми краснокирпичными домами в центре, восходящими, наверное, к многоэтажному санаторию, и утопающей в зелени остальной частью городка.
Воду Витя взял на вокзале, в буфете, в кране. На вкус вода как вода, но пенится и при кипячении на поверхности появляются розовые хлопья. Может это и есть местная минеральная. И лапшу сварили-съели и чай пили – последствий не было. А Витя ещё и купался в речке, имя которой Псекупс. Ему нравилось плескаться в сравнительно нехолодной воде, лёжа на голубых плитах. У меня, купавшейся за три часа до этого, желание вновь поплавать не успело созреть. Спасаясь от комаров и гнуса, ужинали на речных камнях. Спалось плохо: и песок казался жёстким, и голова чувствовала себя ниже ног. Зато наслушалась, как пели лягушки и птички, с какой страстью!
16мая, пятница. Костёр, быстрые сборы при утренней свежести и в 7.45 мы двинулись дальше. Нас несёт шоссе «Краснодар – Джубга», вначале трёхполосное. Вокруг лесистые горы. И это хорошо! Витя поинтересовался, почему я согласилась вместо степной дороги на Ростов на дорогу к морю. Ответила: «После твоего вопроса, а что мне интересно». Что ж мне может быть интереснее гор? И вот сегодня, преодолев (пешком, понятно) сколько-то подъёмов, один перевал, мы скатились к морю. По дороге было довольно много базарчиков с мёдом, маринованными грибами и конусами над вёдрами стоящими яблоками. Деревни не выглядят богатыми, но идёт строительство: небольшие отели, «охотничий хутор», а в Джубге на высоком месте (хочется сказать: «для церкви») увидели автозаправку.
Вот и море. Голубое, холодное, но смельчаки находятся. Даже не очень здоровый Витя поплавал. День солнечный и ветер с моря. Очень свежо.
Три часа мы провели у моря. Я, в основном, спала, Витя чинил колесо, долго-долго. На галечном берегу возле нас сменилось несколько компаний, шумных и тихих. Наверное, это были местные. Не знаю, много ли отдыхающих летом. Городок невзрачный, берег галечный, но море шумит, как и положено шуметь морю при небольшом ветре. Этот же ветер и выдул опасение обгореть - обгорела. Ну, да ладно, это было неизбежно.
Уезжаем, не прощаясь с морем. На перекрёстке дорог, облаянные злющими псами гаишников, сворачиваем на Новороссийск, точнее на ночёвку. Шоссе в больших перепадах высот, зато в лесу. Солнце в глаза, но это ему и положено. Душно, но мы всё же проезжаем первую возможную морскую ночевку и сворачиваем к морю в Архипо-Осиповском. Сторож пустующего платного пляжа, невысокий, с хорошим лицом, приглашает располагаться, где захотим. Сезон не начался. Пусто. Да и когда начнётся, будет, наверное, не густо, но тогда располагают здесь для купания за плату. Сторожу охота поговорить, пожаловаться. Работает он за жену и невестку, т.е. домой почти не ходит, еду ему носит жена. Но деньги, практически, кончились – с декабря нет ни зарплаты, ни пенсии. Нынешний директор пообещал платить с апреля, с момента, когда он заступил, а все прежние долги пусть выплачивает прежняя директриса, но ничего и за апрель не заплатил. Похоже, он прибыл на это место не для того, чтобы нормально работать, а в надежде разбогатеть, как его предшественница.
Почти на берегу ночной клуб, где «новые русские» просаживают в карты свои непонятно как возникшие капиталы. «Каждую новую игру начинают новой колодой», - сообщил сторож. Музыка и громкие разговоры лились на нас допоздна, но нам, уставшим, это не мешало. Только женские вопли заставили проснуться. После этого в клубе наступила тишина.
Сторожа спасает от голода сын ФСБ-шник, работающий охранником на даче Черномырдина в Геленджике. Черномырдин своим охранникам платил только авансы -240тыс. Но пообещав к 1июня выплатить задолжность бюджетникам, видно, и собственных охранников не забыл. Сын недавно приезжал к отцу и откинул, как тот сказал, «сотенную» (сколько это, нам не узнать, да и не нужно). Есть у сторожа и дочь, и недавно кончившая институт внучка, которая второй год найти работу не может, а такую как у деда – по полгода без зарплаты – не хочет.
17 мая, суббота. Утром я, прощаясь, поблагодарила за хорошее сторожение нас. Мы поулыбались друг другу, он даже нам вслед что-то прокричал. Подошли к памятнику Архипу Осипову, взорвавшему в 1840году (наверное, вместе с собой) турецкий гарнизон. И вновь поставили ноги на педали, а зады усадили на сёдла. Церковь есть в Архипо-Осиповском, но без куполов. А больше ничего примечательного не попалось.
Проехали село Пшада, тщетно пытаясь вспомнить, где мы с детьми останавливались на ночёвку. Но искупаться в речке Пшаде Вите всё же было нужно, и он нашёл неглубокую ванну, где и понырял. Я же только выстирала его штаны.
Пошли яблоневые сады, низкорослые, отцветающие. В деревнях же бурно цветут неизвестные мне кустарники (белыми кружевными соцветиями), неизвестные деревья (фиолетовыми кистями, розовыми цветочками вдоль веток), каштаны и, конечно, яблони. Перед Геленджиком увидела впервые плантации винограда, а после их пошло много.
Геленджик мы не узнали – городок стал городом. Маленькая курортная часть с садовыми улицами и бульварами окружена подковой нефтькурортостроевских зданий: и многоэтажек, и барских двух-трёхэтажных особняков. Дома не встраивают в природный ландшафт, не создают вокруг них микроландшафт, а ставят - и всё тут. Как будто единственная цель – весь Сургут сюда переселить.
У моря пробыли 2,5 часа. Витя купался 3 раза, я один (ура!), а потом спала полностью укутанная от солнца. Купающихся было мало, но очень хотела купаться с хозяевами-мальчишками их чёрная собака, привязанная к забору. От её настойчивого лая-просьбы, а может, лая-беспокойства я и проснулась. Когда мальчишки накупались и стали к ней возвращаться, она радостно прыгала им навстречу и больше не лаяла.
От конца Геленджика до Кабардинки всего 8км. Странно, но мне, поспавшей, ехалась тяжело. На въезде в Кабардинку старое объявление о запрете ставить палатки. В прежние времена их просто негде было бы ставить – сплошные закрытые санатории и пансионаты. Но сейчас, на пустующих платных пляжах, мы даже некоторое время выбирали место. Витя, конечно, опять купался. Запустение на пляжах, замусоренный в буртах гальки берег. Государственные чиновники ещё не отпустили, а новые хозяева ещё не взяли в свои руки по-хозяйски.
18 мая, воскресенье. Утреннее огорчение – протекло масло на сумку и на ботинки, дневное - оставлены на стоянке Витины плавки. Но в целом день сложился прекрасно. До Новороссийска всего 20 км, но его почти сразу с высот стало видно на другой стороне залива. Дорога много вилась по склону, но была вполне широкой. Большой монумент освободителям города. Оказывается, немцы его легко взяли, а потом наши долго выбивали немцев и присвоили городу звание героя. Брежнева давно нет, но отбирать у города это звание никто не решится.
Мы проехали по городу до центра, красивых зданий как-то не увидели. Цементные заводы работают, но город довольно чистый и малолюдный в воскресное утро. Неподвижные корабли в заливе, несколько небольших военных кораблей. У морского вокзала Витя покупался и (что редко делает) побрился. Вспомнили Вику Галкину – мою студенческую подругу, уроженку Новороссийска. Я погрустила о потерянной дружбе.
Потом в большом магазине купили продукты на дорогу и стали на курс «Натухаевская-Анапа». Путь до В.Баканки (10км) напомнил Михайловский перевал – очень много шли пешком. Зато оттуда до Натухаевской (тоже 10км)- лихой спуск. В начале спуска мы с Витей увидели женщину, удивительно похожую на мою маму - даже газовая косынка на голове и платье с белым круглым воротничком. Витя как-то успел заметить, что она ниже мамы ростом и что-то в облике другое. Будь дорога плоской, не исключаю, что могла б решиться вернуться, поговорить, поискать общих родственников. Витя, правда, считает, что лучше унести в памяти схожесть, чем убеждаться в отличности, как когда-то Зинаида Александровна Сокирко с горечью сказала, посмотрев на него: «И всё-таки он не похож (на её Витю, в честь которого мой получил такое имя)».
В Натухаевской дома оказался только Витя (Витас). Он сам вернулся из В.Баканской час назад, проводив Нину Сер. и соседку в Краснодар. Поехали они в архив доставать справки о своей работе во время войны, чтоб увеличить пенсии. Уходила Нина Сер. на максимальную пенсию, а сейчас 306тыс. – обидно. А нам обидно, что её не застали, но и Витасу были рады. Внешне он мало изменился, но силы не те и даже сторожить в это лето не хочет. Правда, основной довод – мало платят. Получил за прошлое лето 8 бут. шампанского и мешок сахара. Ну, кабачки возил – поросята были, ну…(ещё какой был прибыток, не запомнила). А всё же мало. В совхозе платят только украинцам – шабашникам («на них деньги находятся»). Вот и корову задёшево продали армянам – за 1млн., а надо было за 1млн 200тыс. – на мясо. Я представила – насколько приятней было бы Нине С. продать корову на молоко и знать, что она жива, а не на мясо. И о денежных потерях не вспоминала бы.
Витя попробовал выяснить, было ли хоть что-то радостное в жизни Витаса, и услышал: «Раньше, когда граница не была закрыта, хоть племянники приезжали, и с ними сваливал на рыбалку. А сейчас только один раз был на рыбалке: 2шт. на удочку и 10 на… телевизон (не расспросила, что это). «Ездил ли в Литву?» И Витас подробно рассказал, как ждал и не дождался визы, и только приехав в Калининград, где живёт его младшая сестра, смог получить визу и встретиться с роднёй. Удачливей всех – один его племянник. У него трёхэтажный дом: живут на третьем, на втором жена торгует немецким «second-hand», на первом он поставил цистерну для пива и торгует «навынос».
О Нине ничего рассказать не смог, только вспомнил про дочку, новостей про которую тоже не знал.
Забавный эпизод. По улице (мы сидим на свежем воздухе, во дворе) прошли подростки-армяне. Собака их, как и нас, облаяла. «Много армян в селе?» - спросила я. – " Много. Эти родились в селе, и к ним не подступишься: мы натухаевцы». Мы с Витей только посмеялись, но я представляю, как была бы недовольна моя мама – казачка таким заселением родной станицы (хотя если б её будущий свёкор с Карпат до Натухаевской не дошёл, возможно, не было б у неё любимого мужа). Директор винзавода всё тот же армянин, что и три года назад, в работники охотнее берёт армян, которые теперь, наверное, в каждой кубанской станице живут. На родине остались патриоты и нерешительные на отъезд.
Витас напоил нас молоком и кофе со сливками, дал в дорогу брынзу и молоко, и через 2 часа мы уже катили в сторону Анапы, точнее моря. Остановиться я хотела на знакомом песчаном пляже. Но вместо памятного пляжа мы увидели поросшие осокой дюны и полное запустение. Ближайшие купающиеся были в километре. Мы к ним, понятно, не пошли – радоваться песку и морской воде в одиночку было даже лучше. На отмели вода казалась тёплой и мы, как дети, порезвились.
Ночевали на краю лесополосы у хорошо ухоженного виноградника. Было тихо и благостно. Проезжающая мимо на мотоцикле немолодая пара улыбнулась нам, а потом и друг другу. Но спала я очень тревожно – мучил сон о маминой кремации, которой в действительности не было.
19 мая, понедельник. Продолжаем путь к порту «Кавказ». Как ни странно, много стало подъёмов, которые мы идём, но зато «осматриваем окрестности». Степи, в основном, засажены. Кубанских сложностей, о которых недавно прочли в очерке Ю.Черниченко, мы, конечно, не увидели. Мы, как всегда зрители поверхностные, настроенные всему радоваться. Ну, увидели не очень-то обработанные поля колхоза, под названием которого стоит «Газнефтьпром». Какой из этого делать вывод? Ни на какой не решились.
После небольшого поселения под названием «Ильич» начинается коса Чушка. Чтобы исправить ошибку прошлой поездки (не искупались в Азовском море), переходим по попавшейся тропинке железную дорогу и идём к морю. Но тропинка ведёт к какой-то стоянке, откуда к нам незамедлительно выскочили три собаки – от маленькой до огромной. Средняя собака довольно быстро ушла, а две другие, хоть и вели себя дружелюбно –выпрашивающе, были нам в тягость, большая даже в страх. Поэтому (да ещё потому, что вода оказалась мутной), покупался только Витя, и мы быстро ушли и напрямик, не по тропинке, вернулись на шоссе.
Паромы не только ходили, но даже несколько раз в день. 42тысячи велосипедам и нам стоило это плавание. Поменяли рубли на гривны, покупались - порадовались в море, уже Чёрном, и пошли на причал. Туда теперь дорога совсем как на иностранных причалах – длинная и через таможенников (для машин). Для основной части пассажиров ничего не изменилось в привычной, будничной поездке из одного порта в другой, с Кавказа в Крым. И лишь одна кавказская семья, особенно молодая нежная мама, радовалась поездке и всё рассматривала с комментариями.
В порту «Крым» были даже пограничники и таможенная проверка, но удивлённому нагруженными велосипедами таможеннику, я сказала: «Туристское снаряжение», и мы были пропущены без досмотра.
Таксисты зазывали пассажиров, а один даже предложил подвести на гору рюкзаки, а нам за машиной на велосипедах подняться. Это означало для нас – побаловать вещи. Понятно, что мы «поленились отвязывать рюкзаки» и привычно потопали в гору, зная, что за это нам будет долгое «вниз» по городу. И вообще 18км до Феодосийской трассы проехали, их и не почувствовав. Не останавливались в этот раз у керченских достопримечательностей. На автостанции только к карте Крыма подошли. Вперёд и дальше от одной точки к другой: от Армавира до Шевченково! Только оздоровительная поездка и никакого интереса к истории… Пока не начнем снова делать диафильмы (а ведь и не начали больше никогда,- Л.Т., 2015г).
Остановились на высоте над окраиной города. Долго выбирали место для ночёвки. Я устала, мне хотелось поскорей сесть и лечь, приближалось к 9 час. Солнце село в 9.10. Но зато и вечерний вид и утренний были вполне крымскими – цепи разноцветных гор с острыми пиками, сёла на платах, кучки дач керчан и поля. Утром солнце вставало над Керчью, наполняя светом, подаренный нам вид.
20 мая, вторник. Земля крымская, уже растрескалась и не позволила вчера вечером вбить колышки для палатки и колья для костра. Достали горелку - с ней бесхлопотно.
Встали на путь раньше времени. Каким лёгким он был поначалу, как быстро полетали километровые столбики! Но к обеду поднялся ветер, почти встречный, а после обеда Вите пришлось чинить мою заднюю камеру. Хорошо, что рядом оказался пруд.
Перед Феодосией ветер принялся испытывать нашу волю и кротость с большим энтузиазмом. Но докрутив до моря, до возможной стоянки, Витя немедленно пошёл навстречу волнам. Он играл с волнами, волны играли с ним, одна чуть не перевернула его через голову. А на берегу на холоднющем остром ветру ему трудно было быстро одеться, он замёрз, и мы двинулись искать место для ночёвки в затишке. Нашли кусок берега в деревьях и с небольшим валом со стороны пляжа. Замечательно! Тут и ветер стих…
Так закончится первый «день пробега» (88км) по крымским всхолмлённым степям. А начался он с ползущего с моря тумана и какое-то время мы ехали без солнца, но и без дождя. Сначала, хоть нерегулярно, но шли вдоль дороги лесные полосы, а после обеда их практически не стало. Полей мало, пастбища почти без скота. Придорожную полосу косит симпатичная пара косцов. «Что, тяжело под гору?» - «Тяжело», - «Да оно всегда тяжело» - завершает разговор женщина, ловко орудующая граблями и имеющая вид довольного жизнью человека.
Рядом с нашей палаткой расположилась без палатки и спальников другая пара, мужская, лет под 40 каждому – угрюмый и разбитной. Они ворочались, мёрзли и отбивались от комаров. Угрюмый встал раньше и ушёл на берег, а разбитной, который мёрз меньше, проспал почти до нашего выхода. «Бомжи», - решил Витя. Лица обоих с вечера показались вполне интеллигентными. Угрюмый и утром так выглядел, а разбитной уже только держался, старался казаться. Наверное, его стаж бомжевания больше, чем у его спутника.
21 мая, среда. Тихо, солнечно. Позавтракали купленным вчера в большом количестве дешёвым творогом и отломили по полоске от традиционной для 21 числа шоколадки. Была у меня мысль попоить чаем соседей, но один ушел далеко, а другой после тяжёлой ночи крепко спал. Проснувшись, он зачем-то захотел показать нам справку, что его согласны прописать в каком-то подольском жилье. Странную эту справку было неловко рассматривать. Он попросил, чтоб мы в Подольск съездили к его родне – мы отказались и на том простились. Куда они сегодня и где будут ночевать? Как хорошо в палатке и ещё в спальнике! И знать, что у тебя есть дом, семья… А пока мы вольные и беззаботные, но совсем по-другому, чем наши ночные соседи, по своему.
На развилке двинулись на Джанкой. На столбике «184». Ого! Лишь через 30км увидели новый знак – «100». Наш путь уменьшился на 54км – замечательно! Сегодня дорога ровная-ровная, по временам даже гладкая – в Советском районе самая лучшая. Едем без напряжения. Дорога идёт вдоль Северо-Крымского канала. Витя купался в канале трижды, а я решилась только два раза. Вода мутная и ещё не прогрелась, так что освежает хорошо. Канал иногда уходит в трубу (в местах пересечения с неизвестно откуда берущимися поперечными каналами). Вдоль берега цветущая акация с медовым, с детства знакомым запахом – этот запах, пропущенный через лёгкие и голову, будит картинки детства. Просторы вокруг в основном распаханы – всё же вода близко.
В деревенском магазине купили хлеб и конфеты, какие я Алёше из Германии привезла (лакрицу – Л.Т.,2015г). Запомнился разговор бабули, просившей у продавщицы Наташи верёвочек для подвязывания огурцов, и совет Наташи нарвать полосок из старых вещей («мы так делаем»). И ещё Наташа успела при мне рассказать покупательницам, как быстренько переодевалась, увидев под окном магазина незнакомую машину – подумала «ревизоры». Оказалось – привезли промтовары.
Остановились на 97км в лесополосе около канала. Костёр. Тихий приятный вечер и… душная ночь.
22мая, четверг. В Джанкой приехали к 10час. – уж очень ровная дорога и без ветра. Город довольно большой, но интересных зданий мы не увидели. Поезда до Городищ надо ждать три дня и потому взяли билеты до ближайшей к Городищам станции им Т.Шевченко в городке Смела (во как!). Поезд пришёл туда в 2часа ночи, и мы отправились искать место для палатки. Решились, в конце концов, поставить её на чьём-то неогороженном огороде, под вишнями и сладко вытянулись, пообещав (непонятно кому) на рассвете убраться восвояси.
Завтракали мы чуть ни в 2-х часах езды от того огорода - столько пришлось ехать по «конгломерату Смела»: по ней самой и по непрерывной улице Ленина трёх сросшихся деревень. За завтраком наблюдали, как шла косьба, так называемой, зелёной массы. Работнику, который держал хобот, по которому та самая масса должна попадать в прицеп, то ли не удавалось удерживать, то ли он не больно и старался, но добрая половина скошенного весело развеивалось по полю. После того, как прицеп наполнился, откуда-то взялся мужик с мешком, и вдвоём с работником быстро наполнил мешок из прицепа. Картинка колхозной жизни…
Станция Городище как будто за перевалом, с которого долгий приятный спуск…
Запись января 1998г. Надо дописать, что мы благополучно докатили до дорогих нам тётушек, продолжающих жить на Витиной прародине в селе Шевченково. Радовались взаимно… ели-пили… и немного работали. Нет, Витя почти постоянно, а я, помахав тяпкой два дня, сорвала руку (она у меня до сих пор не в порядке – «ра-бот-ни-ца»!), потом «хозяйнувала» и орехи била.
Нинино 80-илетие отмечали застольем и песнями, моё 58-илетие на другой день – тоже праздновали. Нина с 5-и утра в свой день рождения ушла на грядку, я по её примеру тоже попыталась так начать свой лучший день, но где там – причитали, звали, уговаривали, и я, наконец, поняла, что на самом деле, отрываю у тётушек время на уговоры меня и мешаю каждой из них делать по-настоящему необходимую сейчас работу.
Приезжал на велосипеде Олин «жених». Один остался - умерла его хозяйка. Но не бросит Оля сестёр. А они всё также работают и не жалуются. И всё также звонко смеётся Оля. Но не часто. Приезжала из Богуслава четвёртая сестричка Галя с внуками Ромой и Лесей и невесткой Валей. Сын Саша всех привёз. Саша прекрасно выглядит, уверен в себе, разумен, с юмором. Галина улыбка так похожа на Олину, и к нам она очень расположена.
Уложив велосипеды в автобус, поехали 28 мая в Киев. Прошлись по городу пешком (у моей задней камеры ниппель пришёл в негодность). Уехали во второй половине дня, заплатив за один негабаритный груз. В Москве везли велосипеды в метро.
На этом всё. Дальше работа за столом, и на даче. И воспоминания…
10 июля, суббота. Мы опять в Армавире. Утро. Приятная прохлада. Витя собирает новый велосипед, волнуется. Эту красивую машину Алёша купил 7 июля для меня, хотя оставил за собой право время от времени ездить на ней. Перед покупкой он спросил: буду ли я сильно расстраиваться, если её у меня украдут. Я ответила с секундной задержкой: «Нет», и мы поехали на Олимпийский проспект покупать сверхлёгкий велосипед К-2. Но даже в этом магазине его не оказалось. Продавец подробно рассказывает про другие и выясняется, что у нас нет выбора – с багажником только один велосипед. К другим надо багажники искать и за $50 покупать (какая-то несоразмерная с велосипедом цена). Ещё надо было купить набор инструментов и запасную камеру. 8883руб. оставил Алёша в этом магазине.
Я доехала на новом велосипеде от Текстильщиков до дому и получила истинное удовольствие от его работы. Вите ничего не оставалось делать, как готовить его к дальней дороге, а сейчас волноваться при сборке. Собрал. Попробовала – также хорошо, как и три дня назад. Замотала названия американской фирмы эластичным бинтом, чтоб не бросались в глаза. Теперь Витя собирает свой велосипед, очень заслуженный, с лысыми шинами.
Мысль о покупке велосипеда родилась в Алёшиной голове, наверное, тогда, когда я сказала, что боюсь ехать на своём «Туристе» – у него обода в нескольких местах треснули. Если колесо «сложится» на спуске, то… Пожалел меня сын. И нечего мне думать, что детям я больше не нужна. Может, жалость была не единственным чувством, но определённо она была.
За полтора часа Витя собрал и собрался. Наш путь – на базар за цветами, потом 24км до станицы Советская и ещё 3км до маминой могилы. А на папину (за Краснодаром) мы и в этот раз не собрались, хотя там давно не были. Мы знаем, что т. Лиза (ей в этом году 90 будет) и её сын Саша хорошо ухаживают за обеими могилами – д.Гриши и моего папы. И это расслабляет меня.
В поезде попутчиком был «новый москвич» Анатолий Сергеевич. После института (геологического) он 24 года прожил в Дагестане, а теперь решился продать дом родительский (жены и её брата) и квартиру и купить две квартиры в Люберцах, где уже раньше обосновались другие родственники. Москва растёт, богатеет специалистами (дети Анатолия С. стоматологи), как Америка притягивает к себе «сливки мира». Наверное, надо это принимать как должное.
На собранных велосипедах проехали 200м до базара, который в нынешние времена зовётся рынком, может потому, что основная часть товаров продаётся из ларьков по типу мелкооптовых рынков. Впервые увиденные в год похорон мамы цветочные ряды собрались теперь в цветочный павильон, где только что иностранных гвоздик нет: цветы собраны в красивые букеты, бабушки, ими торгующие, выглядят дамами. Интересно, кинулись бы они ко мне со словами утешения (и с пучками цветов), как те, что окружили меня, ревущую, 14 лет назад?
Купили искусственных цветов, еды и питья для поминок и двинулись: 10км до Ростовского шоссе и ещё 14 до начала станицы, откуда родом наша невестка Галя и где так трагично закончилось гостевание нашей с братом мамы. Жарко, душно - я два раза просила отдыха.
Кладбище сильно заросло, но мы довольно быстро нашли мамину пирамидку с фотографией и три могилки Галиных родственников. На них надвинулась сирень с двух сторон – Витя вырубил её, как смог. Надо просить брата, чтоб в следующем году привёз нормальный топор и лопату, а то выкапывать корни мы и вовсе не могли. Прошлый раз я землю руками перебирала, но она тогда (за год до нас) была перекопана – Галя с Володей цветы сажали.
Прибрали, поставили цветы всем понемногу (всё же я не удерживаюсь и ставлю маме больше). Я рассказала маме, что у нас произошло за два года. Помянули - нагретое пиво не больно для этого подходило, но выбора не было.
В станичных колонках и колодцах нет воды. Новопереселенка (армянка) предложила воду из скважины. «Вы её пьёте?» - «Пьём» - «Значит, и мы будем». Напились и получили три бутылки с собой. Соседи к ней ходят за водой - «людям ведь не откажешь». Вода солоноватая, и я довольно быстро наполнилась и больше не могла пить. Прохожий сообщил, что есть действующая колонка около Урупа (реки), но мы, уже залитые водой из скважины, не стали менять маршрут. Наш путь сегодня в Воскресенскую –большую станицу на речке Чамлык. У нас хорошая карта, двухкилометровка, на ней все просеки изображены. Зачем нам привязываться к асфальтированным дорогам – напрямик интересней и опять же, в моём вкусе – двигаться, куда хочешь, а не куда дороги велят.
Мы пересекли шоссе и двинулись вдоль лесополосы. Смущало то, что она кривая какая-то, а на карте ровненькая. Но дорога хорошая, к тому же привела к запруде, в которую мы, на ходу разуваясь-раздеваясь, сразу и кинулись. Вода оказалась очень тёплой, дно илистым… Выбравшись на берег, смогли, наконец, присмотреться к карте и увидели голубое пятнышко совсем в другом месте, у более северной лесополосы, на которую надо было выезжать по другой улице. Спустившись к реке Синюхе, мы повторили все её изгибы, пока не добрались до «нашей» (изначально намеченной) дороги. На прощанье искупались с удовольствием в Синюхе и въехали по мосту в пос. Бочаров, откуда до станицы Вознесенской даже асфальтированная дорога. Но из-за жары ехалось тяжело. Я просила остановок. На первой из них оказались абрикосы в лесополосе, последние, на второй ничего, зато на третьей мы пообедали и попили хорошей водички. И потом я понеслась. Велосипед работает безукоризненно. Очень приятно нажимать на кнопочки переключения скоростей и при этом не надо смотреть под ноги, чтоб увидеть, на какой шестерне цепь – достаточно взглянуть на цифры, нанесённые на два барабана.
При въезде в Воскресенскую разговорились с женщиной лет 45-и. Она дала нам воды из колодца с кирпичной кладкой и рассказала, что у неё свекровь и сестра в Москве живут. Сын пытался там закрепиться, но необходимо каждый месяц (?) прописываться, и он вернулся, недавно женился, ну и дай бог ему в этой благодатной земле (поливать не надо – само растёт) пустить собственные корни. Женщина сначала удивилась нашим планам: «И охота вам себя мучить?», но потом позавидовала: «Море увидите…» Нас позабавило, что она за 18 лет жизни разу не была на другом конце станицы.
А мы отправились-таки на другой конец, т.к. по Витиному плану-минимуму на выезде из станицы надо было искать ночёвку. Но асфальт кончился на площади, ехать по ухабам и буеракам мы долго не смогли и спросили у худенькой болезненной на вид девушки, имеет ли смысл нам спуститься к реке, найдётся ли там место для палатки. Ободрённые её ответами, под её напутствия повернули к реке, где кусочек зелёного бережка нас ждал и дождался. Птицы нас долго радовали, речка (Чамлык её имя) смыла пот и усталость. Уже после того, как мы искупались, весёлые купальщицы долго бултыхались в воде в месте, где им было по пояс. Голос одной из них с ветерком и матерком и сейчас у меня в ушах. Мужчины их вели себя много солидней.
Спать легли в 9.30, и если б не поочерёдные судороги в ногах (от усталости ли, от холодной воды?) да некоторое беспокойство за велосипеды, ночь была бы прекрасной.
11 июля, воскресенье. Встали в 6 утра, быстро позавтракали и вскарабкались вверх. В станице подновлённая церковь и здание техникума – большое поселение. Выехали на шоссе, ведущее в хутора Сладкий и Розовый, но сразу за селом свернули на просёлок (опыта вчерашнего дня оказалось мало). Дорога вдоль лесополосы сразу оказалась плохой, но мы почему-то не придали этому значения – улучшится. Но она только ухудшалась, и мы спешились. Шли как придётся. Народу на полях почти нет – лишь одна пара работников пропалывала буряки. А пишут, что кубанские огромные пространства засевают и убирают, как и в прежние времена, что «батька Кондрат» держит прежние порядки. Нам не понять, не оценить. Чужие мы здесь, только для моих дедов Кубань была своей землёй, да недолго для родителей.
На спуске к Весёлому я упала: велосипед выдержал, а у меня скоро проявится огромный синяк на правом бедре (остальные ссадины не считаю). Спуск был очень крутой, и мы долго по нему шли, но увидев мост через реку, Витя не выдержал и вскочил на велосипед. Я позавидовала, но мне предстоял ещё поворот, и вот на нём, наверное, я налетела на камень и вылетела из седла. «Витя!» - завопила я и стала прислушиваться к телу, что с ним случилось. Руки-ноги двигались, но бок горел. Вставать было страшно. Раньше Вити подошёл ко мне и подал руку молодой мужчина с девочкой. Я встала, но тут же опустилась в тень от дерева – голова кружилась и подташнивало. Когда Витя поднялся, мужчина уже узнал, куда мы путь держим и уже Вите рассказал про две дороги, особенно советуя вторую, как оказалось, кружную. Дожидаясь моего восстановления, Витя купался, а я только мочила свою гематому в холодной воде речки Кукса. Три девчонки купались не меньше Вити. Одна из них, будущая первоклассница, недавно переехала в Весёлый и старалась подружиться с местными у нас на глазах, но они не спешили, присматривались. А может дело было в том, что старшей – Регине (10-11лет) было вполне достаточно своей младшей подруги, всё за ней повторяющей. Она побаивалась, что новенькая горожанка Люба (у той действительно были повадки «бывалой пляжницы» - сбегала домой, принесла покрывало и большое полотенце, расстелила и стала «руки в боки» – маленькие кулачки упирались в тоненькую талию) отобьёт верную подружку. Та и не против подружиться, но Регины боится. А Любе грустно – ей нужны подружки. Я пожелала на прощанье ей хорошей учёбы, не решившись почему-то добавить «и много подруг».
Двинулись дальше. У меня букет болей: голова, шея, локти, трещина на правой ладони, правое бедро и весь низ (Витя поменял сёдла велосипедные, но сильного облегчения мне это не принесло). Мы поднялись на высоту около 600м, а мой организм вёл себя, как будто он на высоте 3000. Идёт акклиматизация, привыкание к велосипеду? Что-то будет на перевальной высоте 2400м? Трижды поднимались-спускались, и к 2час. оказались в долине Лабы, в станице Зассовская. Какая же это была пытка – прыгать на велосипеде по камням на спусках! И всё же тяжести сглаживались Витиной внимательностью, ласковостью, заботливостью, терпением. Он удивительно хорош в этом походе. Господи, как же мне повезло в жизни!
В Зассовской купили молоко и, докрутив до моста через Лабу, увидели огромную запруду на одной из её проток. Отдыхающие в этот воскресный вечер разместились довольно плотно по всему периметру, но и нам место нашлось. Витя много плавал, а я «лечила сном» свою пораненную ногу, а купалась только два раза. Витя брился и менял местами шины, т.к. обнаружил сегодня трещину на задней шине (а она ведь наиболее нагруженная).
На другом берегу Лабы райцентр Мостовской и от него в горы по долине Лабы прекрасная асфальтированная дорога. Доехали до посёлка с названием Центр Лабы (может я как-то не так читала…), отъехали немного и на чистой Лабиной протоке поставили палатку. Лаба громыхает за леском, а нам только лягушки брекекекают. Сейчас штук семь. Витя хотел попугать – кинул камушек и нечаянно попал в одну из них. Она отплыла, брекекекает редко и поглядывает на меня, как бы спрашивает разрешения. Я заканчиваю писать и машу ей: не тормози! В горах серая плёнка.
12 июля, понедельник. Витя спал плохо. У него и дома теперь бывают бессонницы. Как-то у него пойдёт день?.. Рюкзак тяжёлый – по привычке положил большой фотоаппарат и много плёнки, но использует только маленький.
Утром наша речка стала мутной, видно в горах пошёл дождь. Наш путь на Псебай. Там асфальт кончается и вверх идёт грунтовка. Осматриваемся в Псебае: санаторий «Белые камни», разработка гипса, а под ней завод «Кубаньгипскауф». Видим красиво счёсанные горы. Позже узнали, что кроме завода здесь всякие учреждения: КСС (контрольно-спасательный пункт), Управление Кавказским заповедником, пограничный пункт(?)
Это мы узнавали по очереди. Сперва нас не пускали пограничники. А теперь я сижу на кордоне Черноречье Кавказского заповедника, а Витя поехал обратно в Псебай (30+30км) получать пропуск на проход через заповедник. Может это время мне дано на восстановление ноги? А может наши ангелы берегут нас, шестидесятилетних, от чрезмерной перегрузки? Ведь впереди одной только высоты 1,5 тыс. км. А горный вкусный воздух мы уже попили, на «кастальские» ключи посмотрели, по горной дороге высоко над почти голубой Малой Лабой проехали. И даже настоящие скалы видели!
Нас остановил криком «эй-эй» лесник Саша и объяснил четко, что без пропуска дальше не пропустит, а если бы и пропустил, то следующий кордон нас остановит. Его жена Наташа потом рассказывала, что обалдела, увидев едущих мимо кордона велосипедистов с поклажей. И все спрашивала, как мы перелезли через высоченные ворота и перетащили велосипеды? Увидев железные ворота и забор, мы какое-то время стучали, а потом Витя начал «штурм ворот». Открыть их изнутри не удалось – пришлось переволакивать и рюкзаки и велосипеды. Через какое-то время увидели дома ниже дороги, и пошли, стараясь не шуметь. Одного человека прошли, но глазастая Наташа нас увидела.
Витя вернулся в 7 часов (5часов ему понадобилось, чтоб получить за 30*2*2 руб. разрешение нам двоим подняться ещё на 7км и пробыть в заповеднике два дня). На перевал пропуск не был получен. Будем ждать завтрашнего утра, на которое запланирован проезд Адлеровского начальника, ждать его решения или хотя бы объяснения.
Тихий вечер. Равномерный шум М.Лабы, не мешающий разговорам, светлячки по склону, когда стемнело. Разговоры с Наташей. Ей и Саше по 38. Они женаты 5 лет. В первых браках у обоих по двое детей. Наташин сын Заур (отец -азербайджанец) недавно окончил срочную службу и подписал контракт на сверхсрочную. Учиться не хочет, а военная служба ему подходит. Дочка Наташина учится в школе в Шедоке (16км ниже Псебая) и живет с дедушкой-бабушкой. Сашины дети живут с матерью в Ростове. Старший в возрасте 9-и лет упал с третьего этажа и с тех пор почти ничего не понимает. Младший получше. Сейчас они в гостях у отца. Для Наташи они оба дикие: 4 ящика конфет, печенья, вафель и пряников слопали за неделю.
В заповеднике они уже три года и надеются доработать до пенсии. Саша чувствует себя на месте, да и Наташа похоже тоже. У них огромное хозяйство: 12 коров и огород. Коровы, кроме одной, пасутся наверху, телята их доят. В прошлом году быка на 500кг сдали, накопали картошки два КАМАЗа с верхом, посадив 70 мешков. Один КАМАЗ продали в Пятигорске, а из второго шли бартерные обмены на лук и пр.
Наташа пригласила меня сделать йодовую сетку на моей шишке, на которой уже частично проступила синева, и подарила свежеиспечённый хлеб. Вкуснотища!
13 июля. Вторник. Поспали, как оказалось, в милицейском «возке», позавтракали, поговорили с Сашей, побродили по дороге и обрыву и опять ждём начальство. Наташа и Саша приглашали в ночлежку для приезжих, но я не решилась – здесь, у ворот, свободней. Витя достал большой фотоаппарат, и мы опять отправились бродить, но в этот раз по дороге вверх. Дошли до моста через Чёрную речку. За что такое название у этой мощной, шириной в треть М.Лабы реки с голубой водой? Мост на провисших под своей тяжестью тросах, на тросах брёвна, на брёвнах настил. Опоры моста сложены капитально, явно не в наше время. А над ручьями арочные мостики (наши современники в лучшем случае ставят трубу). Спустились к М.Лабе, посидели на камнях. Я сияла. Как хорошо, что меня не заразил альпинистский снобизм, и я таким зелёным горам с тропами и речками искренне рада! А альпинистские горы мне тоже достались, давно, в молодости. Повезло… И случившийся чуть позже начальственный отказ на передвижение к перевалу, честно сказать, я перенесла легко. И только Витю было жалко. Нам сказали, что уже 7 лет перевал признан «ядром заповедника», и людям ход туда закрыт, только зверям можно ходить, где им хочется. Но мы-то знали, что две недели назад перевал прошла группа велосипедистов, имеющая на руках все положенные документы, и солдатики-пограничники проболтались нам, что были там недавно. Да и сам егерь Саша, давший нам ночлег, ничего не говорил о закрытом перевале. Что это было – ложь во спасение нас, уже далеко не молодых? Молоденькая сотрудница заповедника, недавно окончившая сельхозакадемию и приехавшая вместе с начальником, подтвердила, что в иностранных заповедниках, работающих по программе Юнеско, именно так и есть: ядро, околоядерная зона с редкими посетителями и охотхозяйствами вокруг. Заповедник создан в 24году, 7 лет назад ещё работала турбаза в долине М.Лабы, инструктора которой водили своих туристов через перевал на Красную поляну, а теперь вдруг назначили полную тишину заповедную (через 10 лет от заповедной тишины Красной поляны и следа не останется – закипит стройка олимпийских объектов –Л.Т., 2015г.). Имея опыт общения с егерями в других заповедниках, Витя долго верил, что и здесь нас пропустят. Не случилось. Нашу двухдневную оплаченную возможность пребывания в заповеднике, Витя не захотел использовать, отдал Саше квитанцию, тот проводил нас до ворот и открыл их.
И начальник Сергей Иванович и егеря ощущают заповедник своей вотчиной: у начальника здесь пасека, у Саши коровье стадо и огород. Будь Саша начальником, он, скорее всего, сместил бы «ядро» и, собирая с туристов дань, обеспечил бы хорошую прибавку сотрудникам заповедника. Но время его ещё не пришло. А Сергея И.хорошо характеризуют его собственные слова, сказанные другому егерю, который должен был сопровождать Нину (сотрудницу) до наскальных росписей: «Они же писали письмо. Вот ленинградцы и приедут изучать эту х…»
Наташина дочка Оля подарила мне чёрный камень со слюдой (Наташа сказала, что та удержалась подарить его своей классной руководительнице). Оленька меня (нас) пожалела, понадеявшись, что дорогой ей камень заменит нашу несбывшуюся мечту. ( Да этот камень, теперь лежащий на полке в нашей коллекции, весомое напоминание о наших молодых желаниях и силах для их достижения и о начале перехода в зрелый, а потом и старческий возраст,- Л.Т.2015г.)
Мои огорчения были лишь отражением Витиных, т.к. сама я предстоящих испытаний в горах очень боялась уже в Москве. А здесь, накануне нашего приезда 7 часов (по Наташиному счёту) шёл ливень, и конечно, крутые тропы теперь для нас, имеющих на ногах старую обувь с гладкими подошвами, коли пришлось бы тянуть вверх (да и удерживать на спусках) нагруженные велосипеды, стали бы смертельно опасными. О сложностях горного перехода с велосипедами, о егерях и возможных запретах, я в Москве не думала, полагаясь на Витину удачу. И правильно делала, а то б мы сюда и вовсе не заехали. А теперь вобрав в себя всё, что нам было предназначено, покатили вниз через знакомые ручьи, мимо обзорных точек, мимо детей - туристов, вчера обогнавших нас на автобусе. У канатной дороги Витя поплавал – попрощался с Лабой и со своими планами на горный поход. После пос.Перевалка пошкандыбали по грубому булыжнику и на краю длиннющего (17км) Псебая выехали на асфальт.
Дорога до Зассовской была ещё свежа в памяти, и мы как бы намеренно её обратно закручивали: и купался Витя в Лабинском «озере» на том же месте и молоко мы купили в том же доме под шелковицей. А дальше ничего не происходило – просто катили по хорошему асфальту, с остановками, конечно: на замену камеры, на питьё молока, на покупку яблок и просто так. Запомнившаяся картинка: два участка, имеющие общий забор, но удалённые от большой кучки усадеб. На одном двухэтажный, кирпичный с претензией на красоту недостроенный дом, земля не возделана. На соседнем возделанном участке дом одноэтажный, серенький. Удаётся ли хозяевам возделанного участка и скромного дома радоваться своей разумности, тому, что они подают пример, как надо осознавать свои возможности и обухаживать жизнь вокруг себя?
Путь наш в этот день был длиной в 137км. Кончился он в половине одиннадцатого ночи на ж.д. вокзале в Курганинске, где, кстати, один из четырёх стоящих кружком милиционеров, обратился ко мне со словами: «Бабушка, по платформе нельзя на велосипеде», и откуда через 50 мин после нашего появления поезд повёз нас в Адлер. 10-икилометровый путь по Курганинску в темноте, без фонарей на велосипедах, с выключенными городскими фонарями, без ограничительных белых полос на асфальте и со шмыгающими перед велосипедами пешеходами, был сплошная аварийная полоса. Не выдерживая напряга, пару раз сбрасывала ноги с педалей и отдыхивалась, даже зная, что мы спешим на поезд, уходящий из Армавира в 23.30 (оказалось, что успели даже на более ранний поезд, Новосибирский)
В отличие от милиционера, разглядевшего во мне бабушку, Витя выразил восхищение моим безаварийным проездом в почти полной южной темноте, преподнеся остаток пива, после того, как я забралась на одну из отведённых нам вторых полок. Витя не хочет думать обо мне, как о бабушке (хотя у нас уже четверо внуков). Но ведь годы на моём неухоженном лице очень даже проявляются. Сергей Ив., наверняка, их увидел и, возможно, поберёг меня своим запретом или просто поостерёгся от хлопот с возможной нашей аварией в горах. Хватит! Буду продолжать думать, что всё к лучшему в этом лучшем из миров.
14 июля, среда. Проводник поднял всех почти за 2 часа до Адлера. Одна из девушек на полках под нами капризно его отчитала, а умываться пошла, когда он уже стоял с ключом. Потом обе девушки тщательно нанесли на свои лица всё, что им полагалось, и вышли в Сочи. Стройные, миловидные, в шортиках и нарядных кофточках… На работу? На отдых? Им ещё предстоит построить свою жизнь. Как же это не просто в нынешних условиях многих соблазнов!
А мы вышли в Адлере. Витя собрал велосипеды, а я спросила дорогу на пляж. Около 9-и часов мы встретились с морем и не расставались с ним до часу дня. Витя купался бесчисленное количество раз, я исчислимое, но не считанное. Я даже (вместе с Витей, одна не решилась) прыгала солдатиком с волнолома. Мы собирали камушки для Лиды С., писали, ели, спали и чувствовали себя счастливыми.
Кроме нас была пара, редко плавающая, молчаливая, старательно загорающая, и две пары, каждая с ребёнком, вполне весело, но не громко радующиеся морю. Прибегала стайка (4)скорее всего местных детишек, в основном, понырять. И всё. Вход в воду песочно-галечный, не слишком крутой, вода чистейшая. Я, кажется, впервые почувствовала, что такое отдых на море. Он был тем более хорош, что следовал после вчерашней гонки. «Так хорошо, что лучше уже не может быть»,- сказала я себе. И оказалась не права: в некоторых других местах было так же хорошо.
После обеда поехали смотреть Адлер, курортный, но не фешенебельный город, его реку и ущелье, вдоль которого не получилось нам спуститься с Красной поляны. Ещё искупались, купили слив. И двинулись в сторону Сочи. До Сочи только автобан, но нас никто не сгоняет - другой дороги нет. Прошли пешком длинный-длинный подъём до Мамаевского перевала. Здесь нам отказались продать по дешёвке расколотый арбуз. «Нет цены» - «Потеряли покупателей», - посочувствовала я не хозяйке и заодно себе.
Спуск, конечно, приятное занятие, если б не непрерывные повороты и не такое количество машин за спиной – нет уверенности, что впишешься в разворот на большой скорости на своей узкой полосе следования, и тормозишь постоянно. Но всё равно спуск - это радость, особенно на таком надёжном велосипеде, как мой. Как бы я дрожала на «Туристе» с треснувшими ободами…
За спуском Хоста. Конечно, мы и здесь покупались. Ночевали после Мацесты на диком пляже. Как не странно в первой и второй клетках море было даже с невытоптанными водорослями. Проходил мимо бомжеобразный парень из Пермской области, сбежавший, по его словам, от дядьки. Попоили чаем, послушали его рассказы о житье-бытье, о поисках работы. Посочувствовали. Он меня не пугал. А вот в соседней клеточке неподвижно сидел и смотрел на море молодой мужчина. В какой-то момент он лёг спать, а я не спала почти до утра, пока Витя не увидел моего беспокойства и не сменил меня «на посту».
15 июля, четверг. Сегодня на нашем пути мощные санаторно-курортные комплексы Сочи и дендрарий. Дендрарий мы начали осматривать с нижней части, т.к. в верхнюю перед нами было запущено 208 детей и 50 сопровождающих взрослых. В нижней части было пустынно, тенисто. Незнакомые деревья, которые я, может, и видела в других садах, да не запомнила, как не запоминаю и сейчас. Увидела огромный толстый бамбук. Папирус не увидела и столетнюю китайскую глицинию тоже, а жаль. Мне достались розариум, аквариум, платаны и знакомая монументальная скульптура, изображающая влюблённых. Аквариум тёмный с одним светлым окошком, в котором можно увидеть рыбок, мирно живущих то ли за тёмным стеклом, то ли в мутной воде.
В верхней части много табличек у многих экзотических растений, но нет на них моей памяти, а те деревья, которые я называла пальмами, представлены в таком многообразии видов и названий. Есть древние пальмы, растущие под углом 20-30о в земле. Впечатление – ползут. Одна из них имеет в названии определение «вооружённая» - у неё длиннющие стебли-пики.
Хотя первым в верхнюю часть дендрария отправился Витя с большим фотоаппаратом (мы по очереди находились около велосипедов – стеречь их сотрудники отказались), но и ко времени моей экскурсии все 208 детей были ещё там. Наставники их время от времени собирали криками вроде: «Восьмой отряд, ко мне!» или «Третий отряд, строиться по двое!», но их везде оставалось много: кто-то просил павлина раскрыть хвост, кто-то «обживал» беседку – залезал, куда только можно, кто-то усаживался на уютные спину каменных львов, и только группа взрослых кучковалась около экскурсовода, с удовольствием рассказывающим (в тот момент, когда я подошла), какие виды дубов, где растут. Мой мозг ехидно напоминал: «Всё равно не запомнишь. Да и многое из того, что ты считала важным и старательно запоминала, уже ушло из памяти».
Проехали Сочи–центр и опять поднимаемся, обходя бом, по трассе рядом с потоком машин. После обхода второго бома спустились в Дагомыс, где в тени пляжного кафе пообедали, а потом Витя дал мне время поспать.
Но и в 4 часа двигаться по прокалённой, почти непродуваемой трассе тяжело и всё слабело желание докрутить до Туапсе. В конце долгого подъёма перед Лоо увидели гору Фишт и сказали «спасибо» разговорившемуся с нами на пляже дагомысцу и посоветовавшему её не пропустить. Её вершина - равносторонний скальный треугольник. Высота 2647м. Наверняка, смотрела я на альпинистскую гору «в живую» последний раз. Припомнила, что прощаться с горами начала с 26лет - тогда были Фаны. И…удержалась в этот раз.
Спустились в Лоо. Сюда в разные годы ездили женщины из нашей 528 комнаты. Ирочкина тётя Валя здесь жила. «Лоо», «тётя Валя» частенько звучали и в разговорах-воспоминаниях и в разговорах-намерениях. Кажется, я одна до сих пор не была здесь. Но т. Валя умерла, её странно-смешного мужа дети увезли к себе, где и закончил он своё бренное существование. Так что я приехала в уже осиротевшее Лоо, но всё-таки приехала, и это надо было подтвердить купанием в море, что мы и сделали (Витя даже дважды).
После Лоо моё желание крутить педали до Туапсе стремительно уменьшалось, и, пройдя ещё один подъём, я запросилась на электричку. Спустились к маленькой станции (правильней, наверное, сказать остановке, т.к. ничего, кроме будочки кассира в 2 м2 там не было) и недалеко от неё, на диком пляже поставили палатку. Всю ночь мимо нас ходили одиночки, двойки, тройки, и мы то и дело слышали удивлённое: «Палатка?». Было совсем не страшно, но почему-то не спалось. К тому же Вите очень не хотелось уезжать от моря. И эта радость кончается (в отличие от Кавказских гор, Черному морю нам случалось ещё радовались: и в том сентябре, когда родился Филя, и тем летом, когда Танечке шёл девятый год, – Л.Т., 2015г.).
16 июля, пятница. Утро началось с бодрого мытья моей головы подогретой Витей водой и Витиного бритья. Завтракаем и спешим на электричку 7.03. Витя всё же успевает нырнуть в море. Электричка, как электричка: велосипеды ввели внутрь и свободно сидели почти до Туапсе (2 часа). С одной стороны – голубая плоскость моря, а с другой зелёная стена с разрывами на посёлки и станции. Не скучное зрелище. Правда, мы по привычке, кто-то пишет, кто-то читает.
Туапсе ошеломляет стоимостью каждого билета до станции Т.Шевченко - 423руб., ведь мы едем из одной страны в другую. Убеждаем друг друга, что оставшихся денег хватит на дорогу домой. Ещё два часа на пляже с новыми запасами хлеба, яблок и помидор. Витя вдоволь накупался, а я плавала недолго - море постоянно плевалось мелкими барашками в лицо: в рот и уши. То ли дело, когда волны большие, гладкие.
Уезжаем в полупустом вагоне, имея на руках билеты на вторые полки и вспоминая разъяснения кассира – "на нижние все билеты проданы». Выдержали стычку с проводницей, потребовавшей, чтоб мы у нач.поезда выписали квитанцию на оплату двух велосипедов. Витя побежал в середину поезда. Нач.поезда распорядился, чтоб мы договорились сами с проводницей. Витя вернулся и предложил ей 10 руб., чем вызвал взрыв возмущения у семейной пары проводников. Я оставалась на платформе, поддерживая ещё не внесённые велосипеды, когда Витя с проводницей прошагали мимо опять к нач.поезда: она громко возмущалась, а он что-то тихо бубнил. Что сказал нач.поезда проводнице, мы так и не знаем. Витя вернулся, когда мужчины-попутчики внесли велосипеды и погрузили их на третьи полки.
Едем. Поезд «Адлер-Львов» уже почти два часа мчит к Краснодару без единой остановки. Горы перешли в горки, да и те отступили. Видна только гряда, которую мы пересекли по туннелю около Архипо-Осиповки. И ещё видна оконцовка моих записей этого года, хотя летнее путешествие ещё не закончилось и может, захочется написать о Красовитовых, к кому мы сейчас едем, или ещё о чём-либо. (К сожалению, записей больше не случилось…)
Преамбула. Мой панкреатический некроз не только вычеркнул лето 2001г. из числа походных, но, похоже, определил, окончание наших длинных веломаршрутов. Моя физическая слабость всё за нас решила, разрешив только короткие, внутриСССР-ные маршруты.
8 сентября, воскресенье. Наш поезд стучит по Ростовской области – мы едем на мамину и папину могилки, а потом в Крым и в Шевченково. Едем, несмотря на солнечную погоду, очень способствующую Витиной стройке, несмотря на неубранные яблоки, зреющие огурцы, необходимый молодой клубнике полив, недоделанные из пуховой (Галя говорит «перьевой») маминой перины одеяла. И особенно из-за несостоявшегося прощания с Таней Великановой, умирающей от рака печени. Наверное, можно было преодолеть молчание телефона и каким-то другим путём узнать, где она лежит. Тёма предлагал через Колю Мюгге – её племянника, дал телефон. Но Витя случайно на пикете встретился с Леной Сморгуновой, выразил и сочувствие, и сожаление, и благодарность судьбе за то, что Таня активно была в нашей судьбе до 84г. (с 1967) и штрихами (в основном через Лиду Сулимову) последние годы. Мы были готовы пойти к ней, даже не взирая на возможное её прощание с непрощением, но судьба в виде молчащего телефона говорила «нет». Что же ей перечить? Таню нам всё равно не забыть, несмотря на то, что договориться до взаимопонимания в этой жизни в 84году в Таучике – месте её ссылки, Вите не удалось. И взаиморасположенность не помогла. Хорошо, что с Сулимовыми (в Таучике мы были вместе) взаимопривязанность оказалась крепче, чем расхождения, и пусть так продлится до самой смерти (мы старше – им нас хоронить). Может, мы вернёмся раньше, чем случатся проводы Тани, тогда мы без спроса вольёмся в ряды провожающих.
Теперь мы вступили в жизненную полосу, когда всё чаще придётся ходить на проводы. Позавчера был у нас наш бывший подзащитный Константин Николаевич Жаравин – ему 78. «С друзьями встречаетесь?» - спрашиваю – «А нет никого, правда, один - бывший начальник цеха остался, но он много моложе». И не надо сильно скорбеть о покидающих наш мир, ведь остаются дети-внуки, а потом, даст бог, и правнуки. Мы входим в небытиё, а сзади вовсю горит жизнь.
Перед отъездом посмотрели видеофильм о Танечке Сокирко – снимали: Тёма, Ася, Витя. Возраст - 8-ой месяц, сидела уже хорошо, а ползала ещё с трудом. Но эти огромные глазища, вбирающие мир и его осмысливающие! Мне она представляется такой разумницей. Осталось только желать быть счастливой. Но это как на роду написано, точнее заботливый ей ангел-хранитель дан или такой, что с прохладцей к ней будет относиться. Тёме хочется думать, что Танечка не в еврейскую породу (Асину), а в некую (невозможную) Ани-Михину, т.к. похожа на Настю. Я похожести сейчас не нахожу. Хотя когда Настя была маленькой, она удивительно походила на меня довоенную, двухлетнюю, а сейчас на бабушку Элизабет. Время покажет, куда пойдут Танины изменения. Я думаю, что естественней было бы пойти в еврейскую родню, и не возражаю.
Вот только для Тёмы сходство дочки с его роднёй очень важно. Как он сообщил на прошлой неделе, в прошедшие выходные они чувствовали себя на вершине благополучия: есть дочка, хорошо оплачиваемая работа, две машины, съёмный, очень просторный, ими обставленный дом с большим участком, где растёт всего понемножку (яблоки были подспорьем к Витиной диете, а ребята их почти не собирают). Сейчас на 5 недель приехали в гости Асины дедушка и бабушка, а потом приедет отец. Достаточно ли убедительно для дед-бабы, что их внучка и правнучка обеспечены Тёмой хорошо? А ведь работа Тёмина, возможно, скоро кончится – их фирма банкрот. У меня стучит в голове: пир во время чумы. Тёма уже был безработным целых 10 месяцев и непрерывно искал работу - то ещё состояние! Как будет на этот раз - успеет ли он найти работу раньше, чем кончится срок найма дома? Какая сложная (не по-нашему) у них жизнь! Но ведь необходимейшее сейчас общение с компьютером тоже сложно для непосвящённого, вроде меня, а Алёше - компьютер просто инструмент решения его задач.
Алёша был у нас в это лето – ходили они на Сев. Урал. Не очень удачный получился поход: и спутники болели, и собственные ноги из-за неудачных новых, дорогих ботинок. День его рождения, несмотря на лето, собрал всё же много людей, хотя Алёша посетовал, что число друзей уже уменьшилось. Ещё была его работа с Витей на строящемся доме, чистка колодца и отъезд без ключей, без возможности зайти в нашу квартиру и взять рюкзак. Билеты и деньги, подаренные на коляску для ещё не родившегося Фили, были у него с собой, что позволило ему вовремя улететь. В багаж он сдавал большой перочинный нож и ломик, который он купил, собираясь ломать нашу дверь, но пожалел её. Ломик пригодился ему, чтобы сломать замок берлинской квартиры, т.к. Поля с Красимирой Любеновной приехали только через две ночи. В первую ночь он всё-таки замок не доломал и пришлось ему мёрзнуть во дворе-колодце своей многоэтажки, куда непонятно почему его, небритого, в куцей майке впустил с собой один из жильцов. Теперь уже всё вспоминается с юмором. А сколько было телефонных переговоров, чтоб изыскать возможность передать Алёше берлинские ключи, т.к. Поля с Кр.Люб. задерживались. И я вложила свою лепту тем, что перерешила ехать с Алёшей в Москву из-за страха пятничной переполненной душной электрички и забыла вручить Алёше ключи от нашей квартиры.
Аня с Михой были летом в Монино и Германии. В Монино Аня взяла на себя ежедневную готовку общего обеда для приезжих и насельников, каждый день ходила в Спиридово за молоком, но почему-то не похудела. На меня в таком возрасте физические нагрузки хорошо действовали, правда, в таком возрасте (28лет, перед Галей) лишнего веса у меня было немного. Голодней, наверное, мы жили. В Германии они были у Элизабет с Херманом, у братьев Михиных, у бабушки и у Тёмы с Асей. В этом сентябре Алёшик пошёл в первый класс, Настенька в свою детсадовскую группу, а Аня с завтрашнего дня начнёт вести «нулёвку» (с детками до 7 лет) и уже провела первые уроки немецкого языка с более старшими детьми. Конечно, такое возможно только в такой школе, как их (частная, вальдорфская), где могут закрыть глаза на отсутствие языкового диплома. Ой, боюсь, что с грамматикой Аня будет попадать впросак.
У Гали с Мишей продолжение налаженной жизни. Только Миша отдал классное руководство, остался завучем, а Галя с трудом нашла новую пианистку для их эвритмической группы. У Антоши прошёл костюмированный день его рождения, когда он, выбрав солнце и луну, сперва гулял с ними по небесам, а потом спускался к землянам. Грише обещают его ¾ -виолончель поменять на большую школьную. Как-то у него сложатся отношения со сверстниками в этом году? До сих пор, по его словам, издевались. Летом Галя с Мишей были в Германии с Мишиным классом, потом Миша в байдарочном походе (Гриша отказался), а Галя почти месяц в Канаде на эвритмических сборах. Вместе они ездили на неделю в Монино. Две недели дети были в «Парусе» со старшими Случами.
Подъезжаем к Ростовскому вокзалу. Наш 20-ый вагон в самом хвосте поезда – его болтает на ходу со страшной силой. Вагон старый, туалет с полусломаным замком и с держащимся на подвязках краном. Предварением к этому вагону был наш Курский вокзал, впервые так угнетающе подействовавший на меня своей публикой. Она разлилась и по нашему даже не общему, а плацкартному вагону – звучат лагерные песни. Говорю себе, что это последняя поездка, она уже даже не на велосипедах, а с велосипедами, т.к. мы много собираемся проехать поездами-автобусами.
Осталось 5 часов до Армавира (ночью приедем и соответственно ночью будем выбираться из города на трассу 10км по старой шоссейке). Витя предлагает увеличить маршрут – после Советской поехать через горы к Геленджику. Не хочу!!! Обиделся. Я и крымского-то пути боюсь, но там некуда деваться – надо ехать. Я стала слабой, ноги слабые. Мне надо кручения педалей минимального, а то потом будет сам волосы рвать, что, как Потанин, загнал жену.
10 сентября, вторник. Вечер. Витя разбирает колесо. Как всегда, его заднее колесо не выдерживает его тяжёлого рюкзака. Мы упились молоком и уелись арбузом. Палатку поставили между Ахтырским и Абинском, между автотрассой и железной дорогой, между газовыми выводами и болотом с открытой водой, откуда на нас нападают тучи комаров (в сентябре-то!).
Остаток первой ночи на Краснодарской земле (с 8-ое на 9-ое) мы проспали под акациями у дороги на Советскую, вчерашнюю ночь - в поле между посёлками Ильский и Черноморский.
В первое утро мы рано доехали до кладбища в Советской, где мама похоронена рядом с родными нашей невестки Гали. Сирень наступает на могилки, но выковырять мы её не можем – только срубили, сломали. Цветочки поставили (жёлтый букетик особенно хорош). Поговорили, погрустили, а потом позавтракали и отправились обратно в Армавир, на автовокзал. Через полчаса загрузились в автобус до Краснодара. Дорогу проспала.
Вечерний Краснодар многолюден. Обновлённых зданий не так уж и много, но всё же хорошеет город. С местного автовокзала доехали до пос. Ильский (до Черноморского только такси шли) уже в вечернем сумраке.
Переночевали в поле, а утром сразу на кладбище в Черноморском. Я не помнила точного местоположения папиной могилы, но надеялась на интуицию, Витя помнил, что она у проволочного ограждения, за которым были хорошие виды. Боже, сколько репейника мы на себя насобирали, пробираясь с велосипедами вдоль ограды. Потом проделали то же самое по другой стороне кладбища. Не нашли. Это казалось невероятным. Мы оба помнили два рядом стоящих памятника с портретами дяди Гриши и папы в одной оградке.
Поехали к брату Саше. Дома оказался его сын Гриша (ему под сорок), а Саша у внучки Лены сидит с правнуками 10 и 7лет, Тимой и Лизой. Гриша довёл нас сперва до могилы своей мамы, а потом баб-деда. Оказалось, памятники кто-то разбил и они (мои родственники) поставили невысокий железный короб. Мы подходили к соседней могиле несколько раз, но наша была окружена высокой порослью, заглянуть за которую мы не догадались. Теперь запомним: проход между елью и берёзой, сзади серогранитного памятника Александру Чурилову (так же звали Алёшиного одноклассника, погибшего на Казбеке), с родственниками которого мы потом разговорились. Они из Чечни уехали, как только почувствовали приближение 2-ой войны. У женщин оказался секатор, и Витя вырезал кусты, а траву мы убрали вместе. Могила тёти Лизы ещё в виде земляного холмика – она умерла 31.01.2000г. А Тоня – Сашина жена, Гришина мама, в 2001г. У неё уже есть видный с кладбищенской аллеи памятник с нанесённым на камень портретом.
Гриша вернулся со старшим братом Сашей на его машине, и нас повезли на встречу с Сашей-старшим, т.е. моим двоюродным братом. Посёлок Яблоневый сразу за мостом над Кубанью, соединяющим Краснодар и Республику Адыгею. Лена и её муж Вова на работу ездят в Краснодар из своего дома с огородом, курами-гусями, тремя поломанными легковушками: две во дворе, третья за забором. Саша на хозяйстве, но сегодня с утра ушёл на рыбалку. Не дождавшись, поехали за ним и сняли его с камушка с довольно большим уловом карасей. О жене он всё ещё горюет, но здесь он не одинок, не с несчастным пьющим младшим сыном, а с близкой по духу внучкой и её симпатичными детками. Другая внучка Оля со своей семьёй живёт поблизости, в Краснодаре. Когда-то она предложила мне подержать конвертик с её новорожденной дочкой Леночкой, но мне тогда так и не удалось почувствовать себя прабабушкой.
С Сашей за столом мы посидели мало, т.к. Саша-сын спешил к брошенным ремонтным делам - он дальнобойщик. Что-то рассказали друг другу, поулыбались - и то хорошо. Я извинялась, что не ответила на письмо, оправдывалась (Гриша сказал, что отец ждал). Вернулись в Черноморский. Приветливо простились и сели на велосипеды. Уехали недалеко. Заночевали.
11 сентября, среда. Знакомый путь. В Абинске купили две камеры взамен взятых из дома, неудачных. В этом ущелье речушка поднималась на 4(!)м и натворила бед. Люди до сих пор расчищают. Жарко. Мне тяжело – еду на Витином велосипеде. Зато какая радость (после подъёма на В.Баканскую гору) от нового асфальта на спуске! На серпантине я, правда, притормаживаю – всё же задний обод растресканый, а на прямых спусках получаю удовольствие от скорости.
Мгновенно промчались 10км от В.Баканской до Натухаевской). Витя легко согласился заехать к т. Нине при условии сегодня ночевать на море. До темноты времени в обрез, но мы успеваем порадоваться Нине Серафимовне, поесть её вкусной еды (Вите досталась яичница из 5 яиц!), поделиться мыслями о жизни, порадоваться новым цветам, посмеяться над собакой Каштанкой, извиняющейся за то, что гоняла курку (правильно ведь гоняла, чужую ж). Витас пришёл к нашему отъезду. Третий инфаркт перенёс, пьёт, а выглядит свежо. Нина С. ужалась в лице, но всё ещё красивая. Как уговаривала остаться и переночевать! Но я держала слово Вите и негромко объясняла, что Витя затеял стройку дома, и мы оторвались от неё как бы незаконно.
За час с небольшим добрались до моря, ставили палатку уже в темноте, а потом ещё и купались среди густых водорослей. Витя всё равно был счастлив. Ночью была страшная гроза, но мы не промокли.
12 сентября, четверг. Дождик на выходе, а потом целый день сухо. Наш путь на север в Порт-Кавказ. Море в виде лиманов видим редко. Довольно тяжкие подъёмы. Зато какие спуски! По дороге арбузы, помидоры, дыни прямо с бахчей. Подарок дыня + арбуз от молодой женщины Светы. На 86-ом км от Анапы, за Ильичём мы поставили палатку на берегу Азовского моря. Водоросли здесь длинные, не слишком частые, так что купаться было совсем приятно. Витя, как всегда, радовался воде.
13 сентября, пятница. Утром, конечно, поплавали, а потом проехали 9км до переправы и в 11часов оказались уже на украинской земле. На обоих берегах теперь таможня и паспортный контроль («совсем как большие»).
Поднялись на знакомую гору, докатили до автовокзала, легко и быстро поменяли деньги и купили билеты. До автобуса почти два часа. Поехали вспоминать: посидели-поели на набережной, зашли в византийский храм. На стене храма появилась памятная доска о святителе Луке (Войно-Ясенецком), который после войны был назначен архиепископом Крымской области и, похоже, и в этом храме служил. Внутри два помещения: в старом сохранены византийские колонны, купол и др., в современном шло венчание – невеста в белом платье, жених в серой рубашке, свидетельница в юбке с разрезом до попы и ещё двое с цветами. Голос у батюшки проникновенный, напутствия сердечные.
Выйдя из церкви, покатались на качелях, которым когда-то так обрадовались наши детки. С автовокзала уехать назначенным рейсом не удалось – не пришёл автобус. Ехали в следующем, переполненном двойным составом купивших билеты, ещё и велосипеды внутри. Практически сразу я заснула. Просыпаясь, предлагала терпеливо стоящему мальчонке – новенькому школьнику, сесть на рюкзак, потом на мои колени. Молча крутил головой. Наши и сами б извелись и нас извели.
В Феодосии выяснилось, что Витя хочет ехать вдоль всего южного берега, а дома говорил «от Ялты». Полчаса потратили на согласование маршрута. Договорились, что делаем радиальный выезд к Беляковым под пос. Орджоникидзе, а потом возвращаемся на трассу. И начался путь вверх в приближающихся сумерках. Было непонятно, та ли это дорога (на новую она мало походила), найдем ли по описанию в темноте дачный посёлок и их дачу…
Нашли и были счастливы. Женя тоже нам обрадовался и повёл нас жить в пустующий второй домик, потом отправился с Витей к морю. Пока Витя и Женя плавали, а Таня с Симочкой возвращались из поселковой бани, я помылась в тазике и готова была знакомиться с ними. Таня хороша теплотой, с которой мы обнялись. Её большая грудь выкормила пятерых детей (Симочка младшая). У Тани университетское психологическое образование. В 29 лет она родила первенца Никиту (ему сейчас 20 и он учится то ли на киноартиста, то ли на режиссёра), Верочке 17 – она поступила в Строгановское на отделение скульптуры, Петя и Глеб погодки, но учатся в одном классе (здесь не раскрытые нам проблемы), Сима в свои 11 лет ещё не школьница и проходит сейчас курс математики за 7-ой класс, т.к., по мнению Жени, учебники 5-го и 6-го класса просто пустые. Все дети получили начальное и немного дальше образование дома. Какой родительский труд! Таня и мужа выбирала, оценивая парня по любви к детям, и когда увидела, как Женя обращается с племянниками, остановила свой выбор на нём. «Брак по расчёту», - проворчал Женя.
У детей начался учебный год, и они в Москве, а родители остались в Крыму, чтобы приводить в порядок огород-сад. Летом Таня доглядывала за чужими детьми ($300 в месяц за ребёнка – есть её основной летний заработок) и заниматься освоением прикупленного участка без дома было некогда. Теперь они надеются это сделать, и бегать деткам будет совсем привольно.
Экзотика для нас: инжир, финики, большие сливы, виноград. Яблоки не подбираются – компот из них никто не любит. Есть розы и много молодых, свежее посаженных деревьев. Пресная вода завозится в мае. Стоит она в длинном цилиндрическом корпусе от недоделанной торпеды. В Орджоникидзе раньше делали торпеды, теперь «мёртвый сезон», но те, которым некуда уехать, живут и спят зимой в валенках и ушанках – нет отопления, и дрова - проблема. Дачи этого завода, но распродаются «на жизнь». Много здесь москвичей, построены и двухэтажные дома. Цены не высокие. Но привлечь меня ни ценами, ни экзотикой не удастся. В Дорохово Витя строит дом. Зачем я буду его даже на минутку дёргать? Конечно, Таня очень коммуникабельный человек и Жене с Витей интересно делиться своими мыслями. Женя – въедливый учёный по складу ума, но не любящий научную среду, его из себя выдавившую. Последнее мне известное Женино увлечение – «Слово о полку Игореве». Интересно мыслит! По каким-то деталям он установил, что это был свадебный поход Игоря за невестой-половчанкой для его сына, но «чужие» половцы на них напали. В общем, Вите с Женей интересно. На пикете против Чеченской войны они стоят стойко, регулярно. Может ли интеллектуальная ниточка, их связывающая, быть прочной, я не знаю. А если выяснятся расхождения и приязнь сменится неприязнью, т.к. дружбы – многолетней сердечной привязанности нет, не наработано. И возникнут неприязненные соседские отношения.… Уже сейчас в разговорах мы утыкались в разногласия. Конечно, Женя и Таня - терпимые люди, но до какой степени? С друзьями лучше всего интеллектуальные встречи, а не совместное житьё. Даже шабашки с Сулемовым и Ткачам были непросты, во втором случае вообще случилось расставание.
14 сентября, суббота. Женя с Таней и Симочкой сводили нас на свои любимые места – на высоту, с которой виден Коктебель и его бухта, и на раскопки (Витя думает, что это древний храм).
Вечером выпили винца (Витя купил, чтоб хоть как-то поздравить Женю с предстоящим 50-илетием) и слушали, слушали их рассказы, в первую очередь о «Маленьком принце», в котором у Симочки была главная роль (постановщик Никита, сценарий писали Женя и Никита, используя тексты Экзюпери, но сюжет не сохраняя). Сима после этого возмечтала стать актрисой, но с нами она держится тихо, не очень уверенно, а актриса без уверенности в себе – нонсенс. Но у неё ещё школьная жизнь не началась, хотя ей очень хочется. Родители почему-то отложили её «Первое сентября» на будущий год, полагая, что её примут в 7-ой класс. Общение с братьями не заменяет общение со сверстниками.
15 сентября, воскресенье. Хотели пораньше выйти, на рассвете, не будя хозяев, но проспали и потому завтракали вместе и прощались тепло (я практически навсегда, т.к. не верю в возможность завязывания прочных дружеских связей в нашем возрасте, да и мы были интересны, наверное, как хорошие слушатели).
Наш путь начинается крутым подъёмом. На перегибе оглядываемся на волошински - беляковские виды и скатываемся в низовую часть Феодосии. В городе увидели незнакомый, недавно отстроенный православный храм и Гриновский музей, но ни одной башни. Надеюсь, их не разобрали, просто мы не искали. Потом был автовокзал с его игрушечно наряженной церковью и выезд в Симферополь. Дорожных впечатлений не осталось.
На Симферопольском автовокзале напрасно ждали не полный троллейбус на Ялту. Отчаявшись, Витя собрал велосипеды, и мы доехали до ж.д. вокзала, откуда они отходят. Полупустой троллейбус дошёл до базара и полностью загрузился (базарный день, воскресенье), а у автовокзала даже не остановился.
До Ялты 2,5 часа хорошей дороги. Проехали Перевальное, где когда-то гостевали у Зампиры, сам перевал, насмотрелись на Демерджи с её острыми скалами и женской фигурой. В Алуште увидели новый автовокзал, а Алустонскую башню не увидели. И снова вверх, к ялтинскому ареалу. В Ялте разнообразная пляжная индустрия, но уже вечер и роскошная одежда и мебель для фото убирается, вечерние развлечения остаются. Я могу здесь ничего не тратить и не чувствовать при этом себя несовместимой с отдыхающими.
Ночевали среди деревьев на пути в Ливадию. С вечера казалось, что нашли удачную полянку – в низком углу, ровненькую, без камушков. Ночной дождь, многократный и мощный, нас залил.
16 сентября, понедельник. Когда надоело лежать-пережидать, выбрались из лужи и, натянув тент меж деревьями, позавтракали, собрались и в перерыве между дождями двинулись. Следующий ливень загнал нас под крышу строящегося дома. Впереди, за виноградником был Ливадийский дворец, сбоку пляж, куда Витя потом спустился, чтоб искупаться в бурных волнах, смешивающих дождевую рыжую воду и чистую морскую.
Встретились поляки на велосипедах, наверное, отец с сыном. «Мы поздно вчера приехали, и нам пришлось ночевать на пляже»,- услышали мы, я же бодро ответила: «А мы любим ночевать на пляже». Но увидев этот пляж, я поняла, что им было несладко, т.к. поток с гор занимал почти половину этой клетки, называемой общим пляжем (поток шёл по дороге, которая серпантинила к этому пляжу).
И опять солнышко. Мы поднимаемся к дороге и катим (когда можем) дальше от Ялты. Смотрим на море, сколько хотим, но спускаемся купаться только перед Мисхором (я, правда, не решаюсь) и на ночёвку в начале Симеиза. Ночуем на лужайке, на 3-х метровой высоте над морем. К утру на ней оказываются 3 коня, мирно щиплющих травку. С вечера на балконе 2-го этажа стоящего на набережной дома был зажжён огонь. Я убеждала себя – чтоб было нам светло (им-то самим зачем), а всё равно продрожала всю ночь, а засыпая, видела сны-ужастики. Витя за день три раза купался в волнах. И ещё была новая встреча с Алупкинским замком, где мы даже чуть послушали экскурсовода.
17 сентября, вторник. Утром мы купались вдвоём, вернее я хотела только постоять, но волна сбила меня и понесла к берегу, отобрав любимую жёлтую полосочку с головы. Ну, пусть поиграется…
По хорошей нижней дороге проехали Симеиз с его замком Ксении и вообще приятной завершённостью курортной культуры, приметными, известными по фото, скалами в воде. Следующее место купания – Форос: пляж самый большой из общественных, что мы видели, и собрание больших валунов, составляющих живописную группу. Солнышко, волны успокоились, и мы нежимся в морской теплоте и ласке.
Вверх до дороги куда дольше, чем вниз, но мы всё равно не пожалели, что спустились. Форос – посёлок из высоченных башен - как-то мало похож на курортный. Какое дело у его жителей, я не знаю. Не дачу ж Горбачёва охранять? Кстати, её мы не увидели. Зато увидели церковь-игрушку на скале, мыс Николая с домом, самую южную точку Крыма – мыс Сарыч.
Нижняя дорога пошла на Асинский перевал. Идём и мы, редко-редко садимся на велосипеды. За полутунелью окончательно прощаемся с морем. Здесь же строятся часовня и магазин по продаже церковных товаров «Ортодокс». Закрепляется церковь. На скале большой портрет Гарина- Михайловского – участвовал в путейских разработках в Крыму, именно в этих местах. Но дорогу (прекрасную) построили, только когда наша верхушка стала возводить здесь свои дачи (не всегда, правда, на геодезически оправданных местах – по сообщению кратковременного попутчика из Кастрополя). На перевал Байдарские ворота договорились с Витей поехать в следующий раз, если Асинский окажется плох. У Асинского щадящий подъём, но уж очень долгий. У Байдарских ворот крутые серпантины, но он ниже и от того, может, быстрее преодолевается. Опять же новый путь для следующей поездки.
Подниматься тяжело. Витя спрашивает, почему раньше, когда я ехала на своём велосипеде, я всё же такие подъёмы ходила пешком, ведь можно было переключить сцепления «на единичку» - максимальную звёздочку. Приходится объяснять, что даже при такой помощи сцепления, мои ноги не прокручивают колесо, сильно ослабели. И всё же я довольна, что мои ноги сколько-то крутят и ходят. Немного лишнего веса при этом сбрасывается и даже думается, что я ещё не старая.
Главная незадача, новое явление – я всё больше боюсь ночевать в палатке в людных местах. Казалось бы, чего себя жалеть – жизненные назначения, считай, выполнили. Но ведь придётся признать себя последней дурой, если я или Витя сильно пострадаем только потому, что поленились поискать глухое место или не решились вовсе не поспать.
Спуск с Асинского перевала был расчудесный. И если бы я не беспокоилась за заднее колесо с поломанным ободом и за переднее, дико восьмерящее, то сквозила б со страшной скоростью. А так приходилось всё время тормозить. Запаслись молоком и заснули на берегу то ли озерка, то ли водохранилища (на карте – сухое пространство). Ночью мне казалось, что вода его наполняет и скоро подступит к палатке, к нашим ногам.
18 сентября, среда. Выехали в просвет между дождями (как оказалось короткий). К Севастополю наши нижние половины, не укрытые плащами, сухих ниточек не имели. Солнце прорвало серую завесу, когда мы подъехали к пр. Гагарина, где живёт Полина бабушка. Захватив с рынка арбуз на 8кг, двинулись на Гагарина, 15.
Дома, кроме бабушки, соседки Ирины Васильевны, Полиного папы Анатолия Ивановича были ещё дети: Гоша+Ира и их Цветана(4г.) и Саша (2г.). У Гоши такая же, как и у Полины, манера держаться, что делает их удивительно похожими. Цветана похожа на отца, но всё же отличается от маленькой Поли, детсадовские фото которой висят за стеклом. Ира старше Гоши на 6 лет и это всех задевает. Забавно. При этом признаётся, что семья дружная и ради неё Гоша преуспевает на службе. Забавно, что я запомнила Иру+Гошу на Поля-Алёшиной свадьбе как необычную, прямо-таки аристократическую пару. Наверное, из-за особого вечернего платья Иры. Только потом я узнала, что это прямые Полины родственники, из-за ссоры с Красимирой Любеновной недавно съехавшие из их квартиры в нанятую. И сразу Гошина зарплата-карьера прошла вверх – хорошей семье Бог помогает.
Меньше чем через час молодая семья погрузилась на такси, чтобы ехать на автовокзал, а оттуда в Симеиз. К рюкзаку Гоши была прицеплена альпинистская верёвка для страховки при лазании по скалам. Не уточняла, где при их скалолазании будут дети, но, наверное, это вопрос решённый.
Потом начались хлопоты вокруг нас. Оказалось, что Полина Михайловна и Ирина Васильевна высоко оценили нашего Алёшу и рекомендовали его Красимире Л., которая признала свою ошибку и разрешила Поле выходить за него замуж. Хорошо, что мне не пришлось выбирать пару ни одному из детей. Ничего кроме просьбы-мольбы: «Люби моего ребёнка!» в моей голове не звучало. И ещё я, конечно, хочу, чтобы мой ребёнок любил своего избранника (цу). Такая семья всё преодолеет.
Полина Михайловна, действительно, хохотушка - у них с Полей смех похожий. На свои 86 она вовсе не выглядит. Утром она чувствовала себя неважно, но наш приезд её взбодрил. Мы получили «встречную трапезу», а потом обед с борщом и рыбой на второе. Рыбу кефаль мы купили из-за просьбы Полины М. к Ан.Ив. о покупке рыбы, зная про кефаль из песенной строчки «шаланды, полные кефали». Полина М. по-матерински распекла нас и за то, что купили дорогую рыбу, мороженную и за то, что так долго гуляли по Херсонесу. Но Ан.Ив. просто не мог не потакать нашим интересам: поплавать и побродить по старинному городу. Плавали мужчины дальше и дольше меня, но всё же недолго. Просто мы далеко зашли – и в любимый грот Анны Ахматовой и походили по раскопкам, посидели в амфитеатре. Попали мы в город-музей не через музейную кассу, а в обход, по камушкам и не угрызались совестью, что не заплатили за билеты по 5гр (>30руб). А какую рыбу велено было купить Ан. Ив. просто не вспомнил (у него уже началась болезнь Альцгеймера). Он потом увидел дешёвого живого сазана, но начать обмен мы не решились. Рыба оказалась вкусной. Жаль только, что мне нельзя есть подгорелое после прошлогоднего взрыва поджелудочной железы (панкреативного некроза), а Полина М. торопилась накормить нас обедом. Оба застолья мы пили «Мускат» крымский, правда, купленный нами мне понравился меньше. Полина М. симпатична невероятно. Москвичка по рождению, военной службой мужа она была занесена в Севастополь, где он 15 лет назад умер. Сын же, закончив учёбу в училище им. Нахимова, через какое-то время волей судьбы был заброшен в Москву, где многие годы до ДТП работал в космическом ведомстве. С помощью любимого начальника – Германа Титова он получил нынешнюю трёхкомнатную квартиру, когда уходил от второй жены. А первая жена – севастопольская красавица Валя умерла в год свадьбы при родах (в тот год Ан.Ив. служил под Пермью, сюда же к своим родителям и её матери отправил жену рожать). Свою любовь-боль носит он в себе всю жизнь. В Севастополе до этого года он регулярно навещал свою первую тёщу (40 дней назад она умерла) и могилу жены. Его память даёт сбои в отношении недавних событий (хотя помнит, что несколько месяцев назад мы оба были на Полиной защите диплома). Какое грустное впечатление произвёл он на меня тогда, а здесь, на родине, как будто ожил. Спрашивал он, правда, три раза, откуда мы приехали - не все сведения удерживает его память. Главное, я поняла для себя, что не нужно бояться вести его на нашу дачу – не уйдёт, не потеряется.
Соседка Ирина Вас. тоже бывшая москвичка, скучающая по ней. Как учительницу русского языка её до сих пор просят давать уроки. Уехали из Москвы из-за мужниной астмы. Здесь он пошёл на поправку и прожил не месяцы, а годы. Чуть выпив (много нельзя - сердце), Ирина В., как принято у московской интеллигенции, повела критические речи, и мне захотелось спать. Но Витин настрой ехать сегодня во что бы то ни стало, поднял меня со стула. Телефон сказал Полине М., что ближайший поезд на Симферополь в 18.38, мы сорвались и умчались. Оказалось, зря спешили - электричка будет только через два часа. Один из этих часов я потратила на поиски работающего обменника, надеясь найти его хотя бы на Б.Морской. А увидела только прохожих, фасады, витрины, плохую освещённость главной улицы и полную темноту на боковых.
В Симферополе обменные «точки» работали всю ночь, но билеты нам продали (последние два и оба на боковые полки) только на утренний поезд. Зато он остановится в Городище и нам останется только 28км до Шевченково. Правда, в Городище он приедет в 12час ночи. Значит, две ночи в дороге.
Витя предлагает поставить палатку, т.к. на вокзале лежать негде. Нашли хороший зелёный закуток на берегу канала, но через пару часов услышали: «Братва!» Молодой человек, которого я осветила фонариком, а Витя разглядел, сообщил, что мы напрасно здесь устроились – здесь убивают, прямо на этом месте всё лето жила банда. Потом он попросил поесть. Я сказала, что у нас только хлеб – родственники дали. Ещё раз попугал, зачем-то показал ножик. На что Витя сказал, что у нас есть топор, а я тявкнула, что у нас –туристов и котелок, и топор (чтоб не сомневался). Удалился, но я спать уже не могла. Ловила разные звуки, оба мы услышали кашель. И я попросила Витю пойти на вокзал. Пожалел меня, согласился.
20 сентября, пятница. В первом часу этих суток отъезжаем от станции Городище в Шевченково. Ни луны, ни звёзд, но дорога знакомая, и мы, оставив пристанционные дома позади, разместись под деревьями лесополосы и беззаботно доспали ночь. Утром под лёгким дождичком собрались и через 2,5 часа радостно обнимались с тётушками. Нина ещё больше согнулась, Маруся совсем исхудала, а Оля – наша ровесница вроде бы не изменилась. Такие дорогие лица! Такие добрейшие улыбки!
И начался четырёхдневный праздник разговоров и совместной работы. В субботу к обеду приезжает племянник Лёня с семьёй: Зина, Таня и зять Вова Таня с Вовой загружают свою машину заранее заготовленными банками с соками, обедают и укатывают, а Зина с Лёней включаются в работу: Лёня с Витей цементировали пол на веранде, Зина активно хозяйнувала. Лёня Вите троюродный брат, на 10 лет его моложе, сейчас охранник в банке. Зина – Лёнина одноклассница, сейчас инструктор лечебной гимнастики в Черкасской больнице, очень живая, деловая, приветливая, своя.
Заключение. В этом году (на 64-ом году жизни) закончились наши дальние велопоходы, но мы ещё ездили по Подмосковью, в основном, на дачу и обратно (больше 100км в одну сторону).
Родившегося в сентябре этого года в Берлине у Поли с Алёшей Филиппка, мы навещали в следующем году порознь с Витей, но записи я не вела, к сожалению… Весной 2004 года эта молодая семья вернулась в Москву. Я не берусь уверенно говорить, что повлияло на её распад, только живёт Филя с 8-и лет в Швейцарии с мамой и отчимом, но приезжает к нам каждые каникулы…
