"Литва"

1. Lietuva

2. Литовцев всего 3 миллиона, и живут они на площади,

3. меньшей Горьковской или Рязанской области. Но сравнение с областью здесь невозможно. Совсем другой масштаб культуры и народа.

4. Бродя по Литве, мы любовались не только ее городами и природой, но и внимательно всматривались в ее хозяев, людей, которые сделали эту небольшую землю такой прекрасной страной. Как было б хорошо, если б наши рязанцы, воронежцы или горьковчане так же любили каждый свою землю, служили ей и украшали, как могли. Жить на родной земле, хранить могилы предков и их память, хозяйничать свободно в своей жизни, стараться для своих детей - что может быть прекрасней?

5. Прощаясь с Литвой, нам хотелось сказать: "Спасибо вам за ваш патриотизм литовский. Вы этим делаете благо для всех нас. Будьте счастливы!"

6. На Западе с угрюмых гор /Как паруса вздуваясь круто,
Шли грозовые облака, /И ты была стройна, легка,
Цвели глаза твоих озер, /А косы украшала рута.

7. Алел пожарами простор, /Метались искры как метели
И ты стояла поутру /На перепутье, на ветру,
Цвели глаза твоих озер /И волны рек твоих синели.

8. Не жаль коня мне - с этих пор /Я не жалел и жизни тоже
Грустил я о тебе одной, /Такой прекрасной и родной,
Цвели глаза твоих озер /И ты была всего дороже.

9. Потух от слез твой ясный взор, /Ты знала горе без исхода
Меня на битву проводи, /Спокойно вслед мне погляди
Глазами светлыми озер /Я принесу тебе свободу.

10. Издревле, с самых давних времен, жили здесь литовцы. Но потом, когда с запада от немцев пошли грозовые облака войны, лесные племена объединились в народ, а холмы и озера стали Родиной.

11. Вдоль Немана и других рек вырастали оборонительные крепости типа Каунаса или вот этой крепости в Вилконе, что скрыта сегодня в липовом парке.

12. Сейчас на старом городище только поздний костел, но само городище осталось, как остался внизу и многопомнящий Неман.

А от моря прусского /В край наш поналезли
Люди сплошь в железе, /Молятся кресту, /А еще костру.

13. Ой, леса дремучие, /Без конца, без края,
Чем позор гнетущий /Уж погибнуть лучше,/Вас обороняя.

14. А на городище Гедиминаса стоит только столб с именем знаменитого князя, да опять пришел лес. Конечно, он не так дремуч и труднопроходим, как

15. в те давние времена, когда прятал одетых в звериные шкуры литовцев.

16. Литовца лес всегда любил, как любят брата.
Давал ему покой, любил его стократно,
Зверей и птиц давал, плодами оделяя,
И падал на врагов, литовцам помогая.
В суровый день спасал от страхов в тьме ночной,
В печальный день давал душе его покой.

Со времен сотворения мира до XIII века лес служил литовцам единственной надежной защитой свободы и миролюбия.

17. Но с годами росли аппетиты соседей, пока они не вылились в опустошительные набеги и разорение.

Немцы с запада, русские - с востока.
Страшная сила обрушилась
На дремучие леса ятвяжские.
От Буга и Нарева до самого Немана
Как тучи шли враги со всех сторон,
И черный ужас над краем витал
В зареве пожаров бесчисленных
И вся земля превратилась в стон

18. И солнце над лесом обуглилось, /А небо затмилось полуденное.
Литовцы бежали от врага./ В чащах, в болотах прятались.
Но там их настигали /Вязали путами.
Иных тут же убивали, /Иных в рабство угоняли,
Где на них, как на волах /Тучной Волыни поле пахали.
Ой, Даниле, Даниле, худо кончеши,
Коли на литовцах землю пашеши.

19. Предсказание сбылось. Русская Волынь плохо кончила, попав со временем в подчинение литовцев. Но для этого пришлось бывшим охотникам и землепашцам взяться за оружие и навсегда подчиниться княжеской дисциплине, пришлось строить замки и самим завоевывать другие народы. Таких замков, как в Раудоне, осталось немного на берегах Немана.

20. И не похож он на древнюю крепость, скорей это старый дворец, и если верить путеводителю, выстроенный в стиле Ренессанса.

21. От боевых же тех времен стоит только дуб Гедимина в пять обхватов.

22.

23. Синие плоскости ожерелья озер чистейшей воды, белые паруса яхт и мерные взмахи весельных байд вдоль зеленых берегов.

24. И, наконец, само ожившее из развалин и забытья средневековье.

25. Почти час мы потратили с вечера, чтобы найти ночлег у озера с хорошим видом на замок, и утром не жалели.

26. Эта крепость, огражденная водным заслоном озер, делится рвом с подъемным мостом на предзамок и верхний замок.

27. Удивительно, как приятно, когда детские представления подтверждаются. Непреступный рыцарский замок с подъемным мостом - вот он. И ты веришь в него, забывая, что он - дело рук реставраторов.

28. Взволнованное сердце делает глаз острее, а воображение объемней и ярче.

Как ты прекрасна, страна родная, /Земля, в которой спят герои,
Жила ты трудно, жила, страдая, /Ты нам дороже за это втрое.

29-30. Очень долго он был разрушен и никем не восстанавливался. Он походил на сегодняшние развалины замка на полуострове, и уже в прошлом веке вызывал щемящую грусть Майрониса.

31. Вот замок Тракайский в дремоте, во мхах,
Столетнею славой окружен.
Его именитых властителей прах /Истлел и покоится тут он.

32 Слушает ли ветер озерную гладь /Стихают ли сонные волны,
Крошатся размытые стены, и - глядь! -/Срывается камень безмолвный
А замок темней и тесней с каждым днем, /И чуткое сердце горюет о нем.

33. Но сколько столетий он прожил светло,/Но сколько он рыцарей славил!
Здесь Витаус храбрый садился в седло /И ратной дружиною правил.
Где грозная слава минувших побед? /Где наши преданья? - затерян их след.

34. Вы, мертвые стены, вы, черные рвы, /И вы, безоружные башни,
Ответьте, о чем вспоминаете вы, /Что снится вам в дреме всегдашней?
Вернется ли прошлое, иль навсегда /Как юность, исчезло оно без следа?

35. Я часто у грустных развалин бродил, /Слезами туманились очи,
И сердце горело, пока я следил /За шествием сумрачной ночи.
И сердцу напрасно хотел я помочь, /Вокруг расстилалась безмолвная ночь.

36. Очень долго Тракай был главной резиденцией литовских князей. Отсюда Литва начинала походы против немцев, татар и русских, здесь была ее главная крепость.

37. В этих готических замках принимались послы и гости, решались дела войны и мира, устраивались пиры в честь побед и поминки героев.

36. Хозяева замка творили историю. И делали ее, видимо, правильно, ибо потомки их выжили свободным народом и чтят их память.

39. Тракай, как и вся оборона Литвы, зачастую у нас ассоциируется только с борьбой против немцев. Но это не так. Вся история этой страны - это битва на два фронта: с немцами - на западе, и с татарами и русскими - на востоке.

40. В страшное время русско-татарской неволи князья небольшого, но мужественного и родственного славянам народа выступили первыми собирателями русских раздробленных земель. И не только собирателями, но и освободителями их от татарской неволи, ибо, в противовес Москве, действовали не под эгидой татарского хана, а с помощью Европы - против ханской воли.

41. Уже в 13-м веке первый литовский князь Миндаугас владел русскими городами и землями. При Гедеминасе, имевшем титул великого князя литовского, жмудского и русского, литовское княжество состояло на 2/3 из русских людей.

42. Альгирдас и Кестутис - те прямо разделили свои обязанности: Альгирдас воевал на востоке, освобождая от татар Чернигов и Волынь, Смоленск и Киев, Минск и Брянск, а Кестутис отвоевывал родные земли у немцев на западе.

43. Он же выстроил и Тракайскую крепость на полуострове. До сих пор Кестутис и его жена Бируте - любимейшие народные герои.

Не герои ль седой старины, /Бредя нашей древней славой,

Клича ждут, чтоб за счастье страны /Биться с недругом в схватке кровавой.

44. Но наивысшего расцвета литовское государство достигло при Витаутасе - самом знаменитом князе всей литовской истории, главным строителем Тракайского замка. И сегодня улицы его имени есть во многих литовских городах. Сын легендарного Кестутиса, выдержавший в молодости победоносную схватку с коварным Ягайлом, своим двоюродным братом и будущим польским королем, Витаутас разбил немцев в Грюнвальдской битве и на многие века освободил родину от германской угрозы.

45. Не красная калина, /Сочилась кровь в долине,
То сыновья Литвы /На зорьке ранним утром
Громили крестоносцев,
Громили крестоносцев,/ Ложась в сырую землю
И матушки о них и сестры горевали, /Была отчизна рада

46. Была отчизна рада, /Что дети ее любят,
И ярости полны бесились крестоносцы,
Что нас не одолеть им.
Что нас не одолеть им, /Нет силы побороть нас,
Что лучше смерть в бою, /Чем кандалы в неволе.

47. Это было время не только расцвета литовской силы и могущества, но и время рождения нации и культуры, рождение единого народа. Тысячи лет жили литовцы в лесах, и вот под предводительством Витаутаса они вышли могущественным народом в окружении своих недовольных соседей.

48. Кроме замка, в Тракае есть другой, живой памятник тех давних времен - это караимы, переселенные Витаутасом из Крыма в один из его победоносных походов. Маленький осколок легендарных хазар, стертых с лица земли Святославом и другими русскими князьями, караимы сохранили иудейскую веру хазар и их высокую культуру, полученную еще от древних евреев. Литва грамотой Витаутаса гарантировала их права и свободу, и благодарный народ отплатил верностью своей второй родине. Они сохранили свой язык, письменность и веру, вырастили не одного известного ученого и деятеля культуры и помогали литовцам создавать собственную культуру.

49. Тракай - прошлое, которым гордится каждый литовец.

50. Над нами снова нависли беды /Грозит нам гибелью недруг ныне
Спасли отчизну когда-то деды, /А мы унижены и в унынье.
Исчезнут призраки лихолетья, /Воскреснут слава и счастье наше
И снова будет земля в расцвете, /А солнце станет светлей и краше.

51. В центре нынешней столицы Литвы Вильнюсе, у слияния Нерис и Вильняле стоит всего лишь одна башня среди развалин древнего замка Гедиминаса.

52. И мы удивлялись, сколько туда приходит людей и особенно детей. Удивляло и их восторженно притихшее состояние, и внимательность к рассказам взрослых. Казалось, что школьники всей Литвы приходят сюда на свидание с историей своей страны.

53. Был я, был на горе Гедимина /С вышины смотрел на Литву
Вся земля как ладонь исполина /Край родной я узрел наяву
На устах моих зреет слово, /С губ сорваться оно готово.

54. Пусть не я этот город своими руками
Строил - в мой он просится стих.
Я - наследник, его обомшелые камни
Прикрывают останки дедов моих.
И теперь я должен вглядеться / В оставленное мне наследство.

55. Деды поэта лежат здесь очень давно, еще с первобытных времен. Уже в 1323 г. князь Гедиминас сделал Вильнюс своей столицей. Вот как это произошло в пересказе Адама Мицкевича:

56. Однажды, Гедимин охотился в Панарах,
На шкуру он прилег в тени деревьев старых
И пеньем тешился искусного Лиздейки
И убаюкан был журчанием Вилейки
Железный волк ему явился в сновиденьях
И понял Гедимин ночное откровенье.

57. Он город основал в непроходимых чащах
Тот город волком стал среди зверей рычащих,
Так было вещим сном грядущее открыто
Железо и леса - с тех пор Литвы защита!

58. Три замка защищали честь города с железным волком в гербе. А рычащих зверей вокруг было довольно.

59. Вильнюс сначала формировался как русско-литовский город. Большинство подданных князя были русские, и русский язык стал первым государственным языком страны. От русских воспринимались и вера, и ремесла. Город, тогда еще небольшой, был обнесен крепостной стеной, от которой сегодня осталось лишь основание одной башни, на которой сегодня стоит колокольня кафедрального собора.

60. Больше никаких зданий тех времен не осталось. Разве что стоят православные церкви на месте более древних храмов, заложенных еще русскими супругами великих князей

61. Литва выступила первой реальной силой, начавшей реконкисту - отвоевание русских земель (этой неотъемлемой части Европы) - от татарского востока. Однако битвы с татарами сменились войнами с московскими полками, верными сперва хану в Сарае, а потом царю в Москве. Русский народ предпочел объединиться вокруг татарских преемников в Москве, и этим судьба западной реконкисты была решена. Шаг за шагом, Москва отбирала назад западные земли, сперва русские, а потом и других народов.

62. Войны шли за войнами. XIV век - время неудачной борьбы Альгирдаса за влияние на Тверь, в XV - веке потеря независимых Новгорода и Пскова. А в начале XVI века - четыре продолжительных и неудачных войны с Москвой из-за земель на Угре и Оке. Потеря Чернигова, Смоленска, Бреста, Гомеля. Наступление Москвы шло медленно, но неотвратимо.

63. Над Вильнюсом, который уже давно вырос из литовско-русского укрепления в большой европейский город, нависала угроза порабощения. И нам понятно, почему Литва пошла в это время на объединение с Польшей. Литовские князья стали королями Польши и Литвы. С тех пор многие века Литва и Польша были вместе.

64. Общие войны против России сменились для обоих народов - царским гнетом.

Увлажнена твоя земля, мой край,
Горячей влагой крови, пота, слез,
Что впитывались в землю, словно дождь,
И вот когда бы поискать пришлось -
Нетронутого места не найдешь...
В дымящемся поту, за родом род,
В кровавой слезной пене пополам
С водой соленой выживал народ,
И только кровь сочилась по полям

65. И - уцелел. Веков перевороты
Какой ни городили огород,
На перекрестке маленькой Европы
Мы начинали новой жизни ход.

66. Союз с Польшей предопределил судьбу народа и его культуры, а значит, и архитектуру тех зданий, которые и сегодня могут ввести туриста в атмосферу прошлых времен.

67. Литва перестает быть русской и православной, и становится западной и католической. А вместе с католичеством в страну пришли и первые книги, и смена русского алфавита на латинский, и вся передовая культура Европы, ремесленные цеха и водопровод, городское самоуправление и красивые костелы. Вильнюс стал готическим городом.

68. Старый Вильнюс - это узкие темные улицы с редкими окнами домов (за каждое окно на улицу магистрат требовал своей платы).

69. Это полуподвальные магазинчики с оригинальными

70. вывесками и старыми фонарями. Черепица крыш и

71. запутанные внутренние дворики.

72. Кривые переулки и неровные булыжники мостовой.

73. И, конечно, костелы - в перспективе улиц над крышами всех домов. Костелы - музеи и действующие,

74. у которых торгуют свечками, а прихожане молятся мадонне.

75. Видишь, вот Вильнюс, красуясь дворцами, /Дремлет на лоне холмов.
Вечер укроет его облаками, /Мглой непробудных снов.

76. Где твоя громкая слава былая? /Где твои предки и мощь молодая?
Где твои, Вильнюс, лучи, /Те, что светили отчизне, блистая,
В древней ночи?

77. Главной святыней города является бывший кафедральный собор. Заложенный еще в век основания города, он много раз перестраивался, пока не получил свой классический вид.

78. В подземельях собора надгробья литовских князей и польских королей. Драчуны и рыцари, они находили здесь, на родной земле, в семейном склепе, свое последнее пристанище.

79. Так было всегда, пока правила литовская династия королей и пока русский царь Алексей Михайлович не захватил Вильнюс в 17 веке и не подарил себе титул великого князя Литовского. Правда, очень скоро Алексея Михайловича выгнали из Вильнюса, но этот успех был только временным.

80. Сегодня собор стал картинной галереей города и концертным залом, где звучит органная музыка. И пусть от него отняли религиозные функции, душе литовца он все же дорог!

81. Литву также трудно представишь без костела, как Россию - без церкви. Высокие башни костелов

82. как будто говорят - вот место, где собираются литовцы в дни досуга, где они приобщаются к миру и богу, памяти предков, столетиями хранивших католическую веру.

Тот не литовец, кто отныне /Покинет крест родной земли
Потопчет древние святыни /Что предки гордо возвели.

83. Яркие внешне, внутри костелы поражают вкусом и высокой художественной культурой убранства. Это настоящий художественный музей, музей, где все искусство - от богатства лепки

84. и динамичных картин на библейские темы

85 до устремленной в. небо архитектуры - подчинено одной идее - возвышения человека до высокого и прекрасного олицетворения всего человечества, к богу. Эти храмы, полные света и красок, благоуханья бесчисленных пионов и жасмина совсем не так воздействуют на посетителя, как русские темные церкви.

86. Ты сидишь в храме и погружаешься в восторженное созерцание мира. Почему-то легко и грустно. Тебя не подавляют сумрачные лики святых, суровые ряды подвижников и мрачные картины неизбежного судного дня. Напротив, тебя окружает радостный, умный, кажется, даже немного светский и ироничный мир. Даже монах-доминиканец, о котором наслышались столько ужасов, покойно и нежно держит на руках ребенка. Таково великое воздействие западноевропейского искусства - оно не давит, а поднимает человека - не подвижника, не фанатика, а обычного светского человека с его радостями и печалями.

Так солнечно! Сколько надежд впереди /Хочу лишь любовь воспевать я.
Весь мир бы я обнял, прижал бы /К груди /И не разомкнул бы объятья.

87. Но что это? Ты вздрагиваешь от неожиданно громкой молитвы. Это какой-то упорный верующий за 10 копеек проник в музей и творит перед распятьем обет-молитву. И ты вдруг понимаешь, насколько и сейчас глубока в людях потребность в такой иступленной вере и пламени подвижничества, если даже сотни лет воздействия светлого искусства католических храмов не перевоспитали некоторых из них, не сделали мягче и добрее.

88. Мы покидали этот собор бенедиктинского монастыря в Пожайлисе вблизи Каунаса, глубоко взволнованные своим первым знакомством с католическим храмом. Но и в дальнейшем наши первые впечатления гармонии и тихой радости только укрепились.

89. Деревянная красота Аукштадвариса.

90-91. И строгость поздней готики Бирштонаса.

92. Монументальность храма в Паланге.

93. И величавая двухбашенная готика Вилькии.

94. Как ты прекрасна, страна родная / Земля, в которой спят герои,

95. Жила ты трудно, жила страдая /Ты нам дороже за это втрое!

96. Леса, как рута по горным склонам, /Дубисы светлой волна живая

97. Бежит привольно в краю зеленом, /Простую песню нам напевая.

98. Течет спокойно там Неман темный
Средь мирных пастбищ в седые дали
Он словно полнится неземной /Глубокой думой сестрой печали.

99. Зато нам весело в том селеньи, /Что тишиною в полях объято
Как звонко жаворонок в отдаленьи /Поет под вечер в лучах заката.

100.Как величавы твои костелы /В прозрачном небе, в сиянье утра
Горят не златом их престолы /А древней верой, простой и мудрой.

101.Как ты прекрасна, страна родная, /Земля, в которой спят герои.
Что встарь погибли, тебя спасая /И воспевая тебя порою!

102. Но вернемся в старый Вильнюс, который сохранил могилы многих литовских героев и богатые памятники прошлого.

103. Ансамбль из двух костелов Анны и бернардинцев. Эти здания - прекрасный памятник началу XVI века, когда Литва, потерпев неудачи в объединении русских земель, но еще полная сил и молодости, окончательно повернула к Западу.

104. Памятник тому времени, когда строился новый и прекрасный готический город, западный и по вере, и по стилю, строился на века,

105. органом вкладывая готику в душу народа.

106. Пока я видела готику только на картинках, отношение к ней было отрицательное. Она мне казалась порождением изломанных, мельтешащих душ. То ли дело суровая византийская простота - монументальность и строгость. Но годы шли, и рядом со спокойствием я все чаще замечала в людях оскорбительное равнодушие, а люди сложные, мятущиеся, приобретали в моих глазах все больше веса. Так что жизнь подготовила меня к принятию готики

107. и в дрожащей линии силуэта готического костела мне теперь видится очень нелегкий и длинный путь к свету истины, и чем ближе к ней, тем больший кусок неба и земли способен охватить глаз и понять ум.

108. Потому с таким соучастием скользит мой взгляд по изломанным плоскостям стен, забегает вверх и зовет за собой.

109-110. Но где там. Ноги прочно стоят на земле, и земные вечные заботы лишь на время дают волю истину ищущим мыслям. Ну и пусть не подняться мне на вершину, не успеть, и пусть приходится мне смотреть из-под руки на всех обогнавших и легко ступающих, я тоже иду, и это немало.

111. Другой шедевр Вильнюса - костел Петра и Павла - "жемчужина вильнюсского барокко".

112. Собор строился великим гетманом литовским Пацасом, как выражение вельможного богатства и роскоши. Но сегодня он воспринимается как гигантский естественный музей скульптуры того века. Две или три сотни мастеров под руководством итальянских скульпторов Перетти и Ралли много лет работали над интерьером храма.

113. Одних только человеческих изображений здесь более 2000. И связаны они не только библейскими темами,

114. но и эпизодами истории Литвы и Вильнюса, сценами из жизни людей.

115. Костел Петра и Павла - последний взлет архитектурной роскоши в Вильнюсе. Скоро денег и сил перестало хватать даже на оборону от России.

116. Двести лет назад Литву включили в состав Российской империи. Страна "Литва" перестала существовать - ее место заняла одна из многочисленных расейских провинций - Виленская губерния. Перестал существовать и литовский народ - он просто стал одной из разновидности русских "инородцев".

117. Там где Неман льется мимо /Прядей и высот,-
В кабале невыносимой /Стонет мой народ.

118.С песней колыбель качая, /Грустный взор клоня
Там невольно мать родная /Боль влила в меня.

119.Вспоминал там бор шумящий /Время, как литвин
В гнет не верил предстоящий /Знать не знал кручин.

120.Там руины крепостные /На холмах полей,
Там скорбит в часы ночные /Прах богатырей.

121.Там я в муках рос угрюмый, /Там в расцвете сил
Бедняков живые души /Горько полюбил.
Потому не затухая /И всегда свежа
Точет сердце боль глухая, /Как железо ржа.

122. Все эти мрачные годы самодержавного гнета были полны непрерывной борьбой Вильнюса и Литовского народа против русского владычества и его прислужников - местных феодалов. Народ, попавший в колониальную зависимость, обречен на страдание, но если этот народ имеет высокоразвитое национальное самосознание - его мучения еще более ужасные, а освободительная борьба еще упорней.

123. Эти улицы слышали поступь национальной гвардии Вильнюса в 1794 году, когда из всех народов Европы только литовцы и поляки откликнулись на призыв Великой французской революции: "Свобода, равенство, братство".

124. Где-то здесь, в городе, заседал тогдашний главный Совет Литвы - первый литовский ревком во главе с инженером Ясинским, организуя оборону против русских войск.

125. А через четверть века штабом революции стал Вильнюсский университет, старейший в нашей стране. Эти здания помнят брожение эпохи декабристов, помнят тайные общества филоматов и филаретов, помнят революцию 1830 г., за которою он поплатился своим закрытием.

126. Университет со своими многочисленными зданиями и запутанными двориками - ансамбль, где смешались стили и традиции разных эпох, основан иезуитами в 1579 г. Он быстро приобрел светскую окраску и стал главным культурным центром страны.

127. Здесь работали и преподавали многие известные ученые, от материалиста Лыщинского до знаменитого историка и революционного вождя Лелевеля. Здесь работали ставшие знаменитыми в Европе скульпторы и архитекторы, художники и композиторы. И весь этот цвет культуры задыхался в тисках николаевской реакции, ибо, если царь почти придушил культуру своего народа, то об "инородческой культуре и говорить нечего".

128. Эта невыносимая духота кончилась ударами набатного колокола университетского костела Ионаса, поднявшего Вильнюс в помощь Варшаве.

Ты как ношу неси опаленный стих /Не зачахнуть бы в слов изобильности.
Пусть по птичьи вспорхнут они в Вильнюсе
С колокольни святого Ионаса.

129. В ночь, когда снами трудными маешься,
От невысказанных задыхаешься!
Ты хоть раз загуди, заревая медь,
Будто молнией пораженная,
Чтобы городу древнему разуметь,
Чем встревожена медь стозвонная.

130. Подними ото сна cтобашенный
Древний город, зарей окрашенный.
Раскатись над кровлями вольный зов
Kолокольных, раздольных, опальных слов!

131. Это была смертельная борьба, ибо ставкой в ней была жизнь народа как нации. Здесь под городом дрались литовцы с царскими войсками. И проиграли битву. Да и что может сделать пусть мужественный, но маленький народ против миллионов покорных русских солдат, которые, казалось, чем больше их царь бил, тем сильнее его чтили и зверели против "мятежников".

132. Ничего не мог Вильнюс сделать, кроме как оплакивать своих героев, хранить о них память и копить силу ненависти. Придет время, проснется русский народ, откажется от покорности, тогда и пробьет час свободы для Литвы.

133. А пока Литве приходил конец. Царь радикально расправился с культурой бунтующего народа: всех бунтовщиков - на виселицу и в Сибирь, университет закрыл, ученых и художников разогнал по западным странам ("инороднических щелкоперов" Николай особенно не любил), а литовские книги и печать совсем запретил. Абсолютно! Чтобы и духа литовского не было.

134. Взамен же начали строить православные храмы, которые высятся здесь и поныне, не столько памятниками архитектуры, сколько ненавистными памятниками насильственной русификации.

Оковы тяжкие сковали, /Не хуже тысячи смертей
В казармы царские загнали /О милый край, твоих детей.

135. Тяжелая пята царева /Топтала книгу, и в ночи.
Литовское душили слово /Насильники и палачи.

136. Литовцы еще раз попытались вырваться из национального рабства: только уже в союзе с белорусами они подняли восстание. Здесь, в Вильнюсе, действовало красное правительство.

137. Здесь оно провозглашало: свободу - людям, независимость - народам, землю - мужикам. И снова чудовище русской армии с головой Муравьева-вешателя задушило Красную республику.

138. Старый Вильнюс становился заштатным городом сонных обывателей, ибо царь обескровил литовский народ, погубив его лучших сынов.

139. По одним костелы могли только служить панихиду, другие томились в Сибири. Храбрые попадали в тюрьмы, талантливые бежали в Кенигсберг и Варшаву,

140. на Родине остались лишь слабые или подлые. И все же столица оживала. Силы маленького народа оказались неисчерпаемы, и на смену погибшим героям приходили его новые силы.

Пусть когда-нибудь ржавые цепи спадут,
И забрезжит заря нашим детям и внукам
Но какое они объясненье найдут
Нашей долгой борьбе, нашим мукам?

141. Ни росинки в полях, ни звезды в небесах
Воспаляются наши глаза голубые
Лишь у мертвых покой в их смеженных глазах
О страданьях они позабыли.

142 И от слез и стенаний отвыкнув навек
Подставляет ударам согбенные плечи
Истуканом как будто бы стал человек
Не проймут его смелые речи.

143. Стоит глубже вздохнуть столько чувства в груди
Неистраченной столько в ней силы осталось.
Неужели одна только смерть впереди?
Неужели такая усталость?
Кто поймет? Кто укажет удел тяжелей
Хватит жалоб! Оставим хоть честное имя,
Так мужайтесь же братья, споем веселей
В путь дорогу с мечтами своими.

144-145 Литовцы гордятся своими отцами и дедами и благодарны им. И то, что Вильнюс сегодня стал красивым и современным городом, где архитектурные богатства столетий органически сплетаются с архитектурой новых зданий - далось долгой борьбой и муками.

146.Я был бы рад, без дальних лишних слов
Увидеть край родной когда-нибудь
Из переулочков и тупиков /Входящим на прямой великий путь!
Ты заслужил его своей судьбой
Тебя привел к нему твой тяжкий опыт
И будущее - солнце над тобой /На перекрестке маленьком Европы.

147.Красив наш Вильнюс в любую погоду
И в час восхода, и в час заката

148.Не насмотреться на этот город /С Гедиминаса горы покатой.
Его объемлет живой каймою /Холмов пологих венок зеленый

149. Лежит, как счастье, печаль покоя /На каждой улочке затененной.

150. А меж холмов как любовь прекрасна /Нерис раскинулась голубая
Журча так сладко струею ясной /Как будто страждущих утешая.
Смотреть в глубины Нерис приятно /Она улыбкой тебя встречает
И что-то шепчет тебе невнятно /И боль души твоей исцеляет.

151. Ковер из кровель и стройных башен /Садов и парков парча живая
Чаруют летнего утра краше /Покой и радость в сердца вселяя.

152. Красив наш Вильнюс в любую погоду
Садится солнце иль солнце встало

153.Не насмотреться на этот город /Таких прекрасных на свете мало.

154. Только неделю мы были в Литве и этого, конечно, очень мало, чтобы узнать страну. Мы утешаемся, что увезли оттуда свои первые впечатления, пусть поверхностные, но зато самые сильные и незабываемые.

155. Пленка помогает помнить природу и городские пейзажи, а вот людей, с которыми мы встречались, на ней почти нет. Ведь неудобно снимать человека, с которым разговариваешь, или который работает. Поэтому вам придется поверить на слово, что хоть мы и не знали языка, и объясняться с пожилыми литовцами приходилось через их детей-школьников, нам было очень хорошо.

156. Мы ходили не по азимуту, а проселочными дорогами и тропами, налегке, ночуя у озер и рек.

157. Мимо хуторов и деревушек, водяных мельниц.

158. И нигде не встречали недоброжелательности. Везде только добрый совет и помощь. Мы даже ни разу не натолкнулись на ту недоверчивость, о которой написано в словаре еще в прошлом веке: "Литовцы недоверчивы при первом знакомстве, необщительны, но только из осторожности. Черта эта вырабатывалась в литовцах исторически: уж очень часто им приходилось переходить из одного подчинения в другое, так что они перестали даже понимать, кому повиноваться и кого слушать, и ко всем стали относиться подозрительно. Но как только литовец увидит, что ему зла не желают, на его права не посягают, он становится самым радушным человеком, в особенности, если заговоришь с ним на литовском языке".

159-160.

161. О чарующей красоте литовских озер и леса, полей и речек жаль говорить прозой, пусть лучше звучат стихи Баранауса.

162. А запах, что сказать,- то теплых сосен соки,
То ветер чуть дохнет цветочным сном глубоким,
То клевер луговой ты чуешь - белый, красный,
Ромашку и чербец с неснятых трав атласных.

163. То мох с брусникою приплыли, вот уж рядом,
То дерево цветет - в бору запахло садом,
То дышит бор, как зверь, с дождем омытой шкурой,
Шлет запахи полей со щедростью нехмурой.

164. В ответ с полей, с лугов - в сосновых рощ полянах
Тот запах нив и трав, ты чувствуешь, как пьяный.
И ароматы все перемешались в чудо,
Вдыхаешь сладость их, не зная, что откуда.

165. Поля и лес, и луг здесь cговорились дружно,
Чтоб сделать эту смесь из лучших смол жемчужных.
Льют небу аромат в паневах леса гибких
Как будто здесь поет, смеется, плачет скрипка.

166. Все встали голоса в единый круг вплотную.
Их ведь не отличишь, а сердце все волнуют.

167. И вот мы добрались до Немана, по-литовски Нямунаса, главной водной артерии республики, живой и упругой

168. реки - с высокими берегами и быстрым течением.

169. Деревенский парнишка переправил нас на другой берег, явно гордясь своей помощью.

170. Отшагав еще несколько километров, мы заночевали, чтобы на следующее утро отправиться в Каунас, что стоит на Немане при впадении в него Нерис.

171. Мы намеренно оставили Каунас в конце нашего путешествия. В Литве он занимает особое место.

172. Основанный одновременно с Вильнюсом, он всегда был вторым городом. Но в период между двумя мировыми войнами, когда Литва, получившая независимость, не смогла удержать Вильнюс в борьбе с Польшей, Каунас стал столицей, и сейчас он относится к Вильнюсу, как бывшая столица к наследнику. Мы могли бы сказать, как Ленинград к Москве, если б они не были так схожи возрастом и архитектурой.

173-174. Конечно, здесь есть и прекрасные образцы средневековой готики, как этот необычный дом Перкунаса, на месте древне-литовского святого места Перунова.

175. Нетронутыми стоят древние костелы.

176. Город расположен на прибрежных холмах, как бы лежит весь на разных уровнях, где зелень деревьев подчеркивает

177-178. цвет старой черепицы.

179. Над древними улицами возносится башня ратуши. Никто не перекраивал этих улиц. Разрешена только

180. внутренняя перестройка зданий в старом городе. Ему повезло больше, чем многим городам. Каунас - западный и католический город, но это же определило и его уважение к культуре чужих народов.

181. И вот наряду с интересным типом православной церкви,

182. Каунасский парк украсила удивительно гармоничная мусульманская мечеть.

183. Это уважение к чужой культуре, готовность воспринять и сохранить все лучшее, терпимость к чужой вере - прекрасная гуманистическая традиция не только Литвы, но и всего Запада в целом, основанная на глубоком осознании своей силы и своего достоинства.

184. Но не столь архитектурой интересен Каунас, как своим национальным духом, который жив здесь больше, чем где-либо. И если Вильнюс - столица страны, то Каунас - ее душа. И если в Вильнюсе литовцы часто говорят по-русски, то в Каунасе, напротив, русские предпочитают говорить на литовском.

185. Конечно, как и везде, здесь сказалось влияние деформации сталинского периода, когда совершенно необоснованно замалчивались и прямо запрещались творения выдающихся писателей и художников, переименовывались улицы и изменялись экспозиции музеев. Казалось мелочью переименование улиц Свободы в проспект Сталина, или постыдная история с памятью национальных

186. героев Литвы летчиков Дарлуса и Гирена, которые еще в дочкаловский период на крошечном биплане перелетели из Америки в Европу, и погибли над Германией. Сегодня же им посвящены улицы и разделы музея, тогда как недавно само упоминание их имен казалось чуть ли не государственным преступлением.

187. В Каунасе же собраны картины Миколаса Чюрлениса - национальной гордости Литвы, композитора и художника с мировым именем. На его могиле в Вильнюсе постоянно живые цветы. А ведь даже энциклопедия послесталинского издания в статье "Литва" не смогла написать о Чюрлениса ничего другого, кроме "мистико-декадентские течения, виднейшим представителем которых был художник (он же композитор) Чюрленис. Влияние декаденства и формалистического искусства буржуазного Запада проявилось особенно в период буржуазной диктатуры".

188. Замалчивалась и поэзия великого Майрониса, стихи которого, в основном, и звучат в этом диафильме. Он был ксендзом, настоятелем Каунасского кафедрального собора, и похоронен у его стен. Дети, приходящие в собор на первое причастие, проходят мимо надгробья Майрониса, как бы принимая его напутствия.

188а.Потомки в веках не забудут почтить /Труды непреклонного брата,
Того, кто умел благородно любить /И правду отстаивал свято.

189. Того, кто страдал без унынья и слез /В неволе, во тьме нестерпимой,
Кто цепи сорвал и свободу принес /Лишь стойкостью непобедимой.

190. Этими словами Майронис приветствовал свержение царизма и возрождение Литовского государства. Майронис был священником. И дай бог, чтоб таких священников, таких чистых и пламенных людей и поэтов было побольше.

Сними свой старый плащ, отчизна, /Врагом навязанный тебе
Пусть месть любви во имя жизни /Его испепелит в борьбе...

191. Майронис долго прожил в Каунасе. Он был ректором духовной академии, расположенной в самой древней части города рядом с замком.

192. Этот замок, современник легендарных литовских князей, как бы венчает город, стиснутый в клине рек Немана и Нерис, как наконечник венчает стрелу, направленную на Запад, против крестоносцев. Наверно, здесь часто бродил Майронис, который с такой любовью и силой прославил литовскую старину и подвиги народа:

193. Кто смог бы расковать глубокий сон былого?
Живую жизнь вдохнуть в чреду веков остылых?
Кто, полный мудрости, в их даль проникнуть в силах,
Завесу приподнять, висящую сурово?

194. Былое словно гром нас поразив порою,
Чудесный аромат струит как дым кадильный,
Порою говорит замшелый ров могильный
Воображение волнуя молодое.

195. Вот старец немощный, душа полуживая
Его мне жалко: нам открыл бы он немало
Вот замок - в нем ветра гуляют, завывая,
О сколько там речей в столетьях прозвучало.
Нам Неман бы сумел сказать о древнем крае
Он видел рыцарей железные забрала...

196. Майронис умер в 1932 году бунтарем и недовольным. Соглашательская политика довоенных правителей Литвы его глубоко не удовлетворяла.

197. И теперь, как солдат я в неравном бою
Безымянный повержен в родимом краю!
Ну а родина-мать, мною чтимая свято?
Она честь сыновей защищала когда-то!
Ныне ж нет и столицы и слава прошла!
Только партий болтающих в нем без числа.

196. Но его преемники испытали еще более горькую судьбу. Улицы Каунаса помнят звук шагов скромной преподавательницы литературы Каунасской гимназии Соломеи Нерис.

199. Ее стихи, как этот литовский витраж - полны грусти и нежности. Многих восхищал ее лирический талант, созвучный Григу и Чюрленису, но сердце поэта не могло только петь.

200. Оно не могло не откликнуться на страдания народа. Как и многие, Соломея сближается с коммунистами и приветствует создание советской Литвы.

Казалось, воля так близка /Там за кордоном, рядом с нами.
Мы на нее издалека /Смотрели жадными глазами
Лучились там такие дали...

201. 1940 г. не только год создания советской Литвы и спасения, пусть не надолго, от гитлеровской угрозы, это не только год обретения Литвой своей древней столицы. Одновременно это и год сталинской Литвы, когда культ личности, нанесший столько урона русской культуре, теперь нанес одним ударом урон культуре литовской. Можно только гадать, какими методами заставили Соломею Нерис стать первым прибалтийским поэтом, восславившим Сталина.

202.Нас греет Сталинское пламя,/Открыл ворота к солнцу он.
Земля с цветущими полями /Kладет ему земной поклон.
О нем везде легенды снова /Творит народная молва,
И славит Сталина родного /Освобожденная Литва.

Каким же шантажом к родным заставили ее написать кантату о Сталине, а потом читать ее в Москве с трибуны Верховного Совета при приеме Литвы в СССР:

Сводом мраморным дворец сияет /И звучит литовский мой язык,
Сталин сам словам его внимает /Сталин, как он мудр и как велик!

203. Прошли годы. Соломеи Нерис не стало в 1945 г., в году странных смертей многих писателей, когда сердца литовцев не выдерживали мучительных перипетий войны с националистами - лесными братьями.

Мгновенье: нажму на сталь однажды- /Душа взлетит, как ласточка во мгле,
И успокоюсь я, а там - неважно /Сожгут в костре, зароют ли в земле.
Что упадет слеза, вполне возможно, /Но вы не вздумайте трагедию играть.
Мы наглотались лжи и надышались ложью,
Так, может, смерть не научилась врать?

Сегодня прочно забыты стихи о Сталине, и осталась от поэта лишь огромная, чуть дрожащая и виноватая любовь к родной стране.

204. Маленький мой край - как золотая / Kапелька густого янтаря.
Он блестит, в узорах расцветая, /Льется в песнях, радостью горя.
Янтарек с лучами золотыми, /Балтики прозрачную красу,
О Литва, твое родное имя /Солнцем крошечным в руках несу.

205. Спокойное небо сегодня над маленькой страной. Гордятся ею литовцы, не жалеют сил, чтобы сделать лучше и краше, чтут своих предков и обычаи, язык и культуру, и смело глядят в будущее.

206. Поднявшись на зеленую гору старым фуникулером, который уже сам стал историческим экспонатом от довоенной республики, каунасцы вглядываются в свой город, в свою древнюю и молодую страну и, вспоминая ужасное прошлое, вдохновляются призывом Майрониса:

207. За дело, братья! Счастье рядом! /По всей земле - любви восход!
Любовь сметает все преграды /Она растопит вечный лед!
Нас давят, заливают кровью, /Заковывают льдами грудь.
Мы возродим сердца любовью, /Богатырями выйдем в путь.

208.Тот не литовец, кто отныне /Покинет край родной земли,
Потопчет древние святыни, /Что предки гордо вознесли.

209.Тот не литовец, кто не любит /Родного кровного угла,
Без слез глядит, как юность губит /Свой светлый дом, свои дела.
Тот не литовец, кто боится /Нарушить безмятежность снов.
Кто подвигов, меча страшится, /Кто к бою нынче не готов.

210. Плечом к плечу, за труд, герои! /С наукой об руку, - в поход,
Плуг, книгу, лиру - в путь с собою /За честь Литвы, друзья, вперед!
В лучах труда /Взойдут года, /Отчизна молодая!
Смела, сильна тех дум волна, /Век новый предвещая!

211.Там, где Неман синеет, Шашуне струится,
Tам наша отчизна, родная Литва
Литовская речь там звенит над пшеницей
И песнь о Бируте доныне жива.
Разольются наши реки синим океаном,
Разнесутся наши песни по далеким странам.

212. Где зелень одела лесные опушки
И рута украсила косы сестер,
Где в тихом саду куковали кукушки,
Там встретят усадьбы прохожего взор
Где немолчный гомон леса, где кукушки, рута,
Там литовские усадьбы ждут меня как будто.

213. Восходят ли ранние вешние зори,
Ложатся ль под острой косою цветы
Иль зябнут колосья, но в счастье и в горе
Всех в мире прекраснее, родина, ты!
В злой печали или в счастье, ты всегда любима,
Как душа народа нами ты боготворима.

214. Сияет ли солнце, ненастна ль погода,
Ты праотцов наших родная страна.
Земля, орошенная потом народа,
Ты отклики в сердце рождаешь одна.
И весной и летом нет на свете лучше
Матери Литвы, желанной, нежной и могучей.